– Как прошло твое свидание с копом?
– Все пять звезд, конечно, – не моргнув глазом солгала я.
– Даже так? – На его лице отразилось что-то среднее между любопытством, замешательством и раздражением. – И что в этом свидании понравилось тебе больше всего?
– Кульминация.
– Кульминация?
– Се-кхе-кс, – невнятно выкашляла я.
Харди ошеломленно моргнул:
– Что, прости?
Закрыв глаза, я мысленно чертыхнулась и выдохнула:
– Не было никакого свидания.
Что-то похожее на облегчение прогнало тучи с его лица.
– Почему?
– Тебя это не касается.
Уголок его рта дернулся, и мне оставалось лишь гадать, что именно развеселило Рида: то, что я не была на свидании, или моя неуклюжая попытка соврать.
– Как скажешь, – ответил он.
И мы погрузились в молчание. Исходящий от духовки жар окутывал нас, как теплое одеяло. Горящая на подоконнике гирлянда, излучающая жемчужное сияние, создавала уютную атмосферу. В воздухе витал густой аромат жареной индейки. На заднем плане тихо играла музыка, включенная на телевизоре в гостиной. Каждая клеточка моего тела трепетала от эмоций.
Идеально.
Все было так чертовски идеально.
Через четверть часа кухня выглядела как зона стихийного бедствия: в раковине возвышалась гора грязной посуды, на полу валялись остатки пергаментной бумаги, которой я застилала противень для печенья, разбросанные на столе блокноты с моими рабочими записями покрывали остатки муки.
Пока Рид разминал пюре, я достала из холодильника бутылку красного вина и взяла из шкафчика два бокала. Харди бросил быстрый взгляд в мою сторону.
– Аргентинский мальбек? Интересно.
Двенадцать баксов за бутылку – интереснее некуда.
– Нищим выбирать не приходится, – пожала я плечами.
Он повернулся и посмотрел на меня сверху вниз со своей фирменной порочной усмешкой, от которой все кости в моем теле превратились в желе.
– У тебя сахар на щеке.
Я инстинктивно потянулась к лицу, но Рид оказался быстрее. Его ладонь коснулась моей щеки, и большой палец нежно погладил кожу, смахивая на пол сахаринки. Для спортсмена, который немало работал руками, его ладонь оказалась на удивление мягкой и гладкой. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как сердце охватывает огонь. Таймер на духовке просигналил, возвращая нас в реальность, и Рид, убрав руку, отступил назад. С трудом подавив разочарованный вздох, я схватила со стола прихватку.
– День благодарения – семейный праздник, почему ты проводишь его здесь, а не поехала в гости к отцу? – спросил Харди, наклоняясь, чтобы понюхать индейку, от которой исходил волшебный аромат шалфея и тимьяна.
– Завтра «черная пятница», – призналась я, краснея от стыда. – Лучший день в году, чтобы купить подарки на Рождество и при этом прилично сэкономить.
– В Маунтин-Бэй нет магазинов?
– Представляешь, какие в них цены в разгар туристического сезона? – Некоторое время Харди задумчиво смотрел перед собой отсутствующим взглядом. – Рид? – Он моргнул, словно мой голос вывел его из транса, и удивленно посмотрел на меня. – Все в порядке?
– Конечно.
– Точно?
Он рассеянно провел рукой по волосами и кивнул.
Я положила на тарелки картофельное пюре со сливками и куски запеченной индейки, а также искусно разложила горошек и морковь. Рид разлил по бокалам вино, и мы сели за стол друг напротив друга.
Беседа протекала легко. Мы делились воспоминаниями о школьных и студенческих временах, немного говорили о работе, Рид рассказывал мне о странах, в которых побывал, а я с неподдельным интересом заваливала его встречными вопросами. Когда я спросила, были ли у него с детства какие-нибудь традиции на День благодарения, Рид неоднозначно пожал плечами и тут же сменил тему.
– Ты потрясающе готовишь, – похвалил он, макая очередной кусочек индейки в клюквенный соус. Несмотря на отсутствие лишнего жира на великолепном теле, Харди обладал аппетитом семьи из восьми человек.
– Спасибо, – ответила я, испытывая странную смесь удовлетворения и смущения.
– Спасибо, что позволила мне остаться. – Его серые глаза внимательно смотрели на меня – невозмутимые и спокойные, как тихие воды Гранд-Лейк.
– Как будто у меня был выбор…
У снеговика Фрости больше шансов выжить в адском котле, чем у меня – устоять перед Ридом Харди.
Зазвенел таймер духовки. Я вытащила из нее противень с печеньем и переложила десерт на решетку для охлаждения.
– Кофе, чай или какао?
– С детства не пил какао, – отозвался Рид.
– Принято.
Я подождала, пока молоко закипит, затем добавила какао-порошок, перелила в кружки, посыпала маршмеллоу и с грустью посмотрела в окно на освещенную уличными фонарями подъездную дорожку. Меня охватило чувство опустошенности. Мне не хотелось, чтобы Рид уходил. Мне не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался.
Взяв кружки, я развернулась к столу и наткнулась на стоящего передо мной Рида. Тут же отшатнулась, но было слишком поздно. Какао расплескалось на его белоснежное худи.
– Ох, мне жаль, – забормотала я, поставив кружки на стол и хватая рулон бумажных полотенец. – Мне так жаль…
– Ерунда.
– Я оплачу химчистку.
– У тебя нет стиральной машины? – Его голос звучал хрипло, как если бы Рид давно им не пользовался.
– Есть, но такие дорогие вещи, наверное, нужно стирать как-то по-особенному.
– Что за чушь?
– Боже мой… – Я стала тереть его широкую грудь полотенцем, невольно восхищаясь твердыми, как камень, мускулами, которые скрывались под плотным трикотажем. – Ты не обжегся?
Его рука перехватила мою, останавливая. Серые глаза потемнели, как грозовые тучи, и я вздрогнула от жара, пробежавшего по позвоночнику. Это было просто чудо, что у меня не подогнулись колени.
– Все в порядке, Мэдисон.
Харди стянул с себя худи, а затем и белую футболку, которая была под ним. Она тоже пострадала от моей неуклюжести, и мое чувство стыда увеличилось вдвое, превращая щеки в две раскаленные сковороды. Вещи упали на пол, как и моя челюсть. От открывшегося передо мной зрелища я едва не подавилась слюной.
Внезапно Рид оказался так близко, что у меня перехватило дыхание. Его рука скользнула к моему затылку, а губы оказались на моих губах прежде, чем я успела моргнуть.
Глава 22Мэдди
Этот поцелуй не был нежным. Губы Рида двигались смело, уверенно, с характерной для Харди дерзостью, заявляя о его превосходстве. Его энергетика альфы и доминирующее поведение сводили меня с ума, затуманивая разум возбуждением. Колени стали подгибаться от одних только мысленных образов, которые уже вовсю транслировала фантазия.
Словно почувствовав это, Рид приподнял меня, и я обхватила ногами его талию. Мягкие губы скользнули к моей шее, и когда он провел языком по коже за ухом, я задрожала от желания. Мне хотелось открываться для него все больше, наслаждаясь сумасшедшей поездкой, но как бы я ни пыталась подавить идиотские сомнения, они все равно вырвались наружу:
– Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным заниматься со мной сексом из-за того, что я тебя накормила.
Харди отстранился и посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, прежде чем разразиться низким хриплым смехом. И, богом клянусь, это был лучший звук на планете.
– Просто для ясности, Вудс: я хотел трахнуть тебя еще до того, как попробовал твою восхитительную индейку.
– Правда?
Вместо ответа он снова накрыл мой рот поцелуем, на несколько головокружительных секунд лишая меня способности мыслить. Таким яростным и голодным, словно хотел съесть меня целиком. Его пальцы сжимали мои волосы, мои – его, как будто мы пытались слиться воедино.
– Спальня? – прорычал он мне в губы.
– Первая дверь направо.
Он понес меня через гостиную, мимо спящего Ролло, который, позабыв про приличия, по-хозяйски развалился на диване. Когда мы оказались в спальне, Рид поставил меня на ноги, потянул мой свитер вверх, снял и швырнул на пол так, словно у Харди были с ним личные счеты.
– Я мечтал узнать, что скрывается под этим вязаным уродцем, с первой нашей встречи, – произнес он, жадно обшаривая взглядом каждый дюйм моего пылающего тела.
Естественно, под свитером скрывался самый худший бюстгальтер в моем гардеробе, который в этом году отметил свой первый юбилей, но Рид смотрел на меня так, что я чувствовала себя самой сексуальной женщиной в мире.
Продолжая меня целовать, он расстегнул свои джинсы, снял их вместе с носками, затем вытащил из заднего кармана бумажник, достал из него презервативы и бросил несколько штук на кровать. Оторвавшись от моих губ, Рид отстранился, глядя на меня затуманенными глазами.
– Ты можешь прикасаться ко мне, Мэдди. – Харди взял меня за руку и провел моей ладонью вниз по рельефным мышцам своего живота, пока кончики пальцев не коснулись пояса его белых боксеров. – Где захочешь. – Наши руки опустились ниже, и он захватил мою нижнюю губу, оттягивая ее. – Я весь твой.
Сердце бешено колотилось в груди, когда я сдвинула хлопковую ткань, освобождая его твердый член, и Рид соблазнительно качнул бедрами, поощряя меня двигаться дальше. Член Харди был такой же большой, как и все остальное в нем. Я провела ладонью по впечатляющей длине, наслаждаясь тем, как он дернулся мне навстречу. Возбуждение разлилось по моим венам, заставляя каждый нерв в теле трепетать от предвкушения, пока разум шумно спорил со зрением, утверждая, что человеческое тело не может быть таким идеальным.
Рид Харди официально самый совершенный мужчина, которого я когда-либо видела. И он был здесь. В моей спальне. Полностью, черт возьми, голый. Это казалось чем-то нереальным…
Рид опустил меня на кровать, стягивая штаны с моих ног, и внезапно застыл.
– На твоих трусиках изображен олененок Рудольф? – Он взглянул мне в лицо.
Во мне забурлил смех, и я не смогла его сдержать. На лице Харди медленно расползлась улыбка, заставив меня рассмеяться еще сильнее.