удивление, Чжоу слушала меня довольно внимательно и не перебивала. – Вам не кажется, что это похоже на месть? Печатать подобную статью при таких обстоятельствах… это неправильно, даже бесчеловечно. Но раз вы ее одобрили, значит, это только мое мнение. Простите, Вивьен, но, видимо, я недостаточно хороший журналист, раз не готова идти на такие сделки со своей совестью и моралью, поэтому хочу уволиться.
Только договорив, я поняла, что это было не просто минутное желание. Стоило озвучить его боссу, как с плеч словно свалилось цементное одеяло. Годами я надеялась, что моя жизнь изменится, но вместо этого она просто проносилась мимо, пока я оставалась здесь, на этом проклятом месте, занимая должность офисного Каспера.
И почему я когда-то решила, что диплом по журналистике – это хорошая идея?
Что-то изменилось внутри меня с тех пор, как я встретила Харди. Кажется, я выросла, стала сильнее и осознала, что моя жизнь нуждается в переменах. Я должна найти себя. Найти свое место в этом мире. Даже если сама мысль об этом пугает меня до чертиков, я готова рискнуть. Пусть будет сложно, но как-нибудь справлюсь. Приложу все усилия, чтобы на моем надгробии было написано что-то более выдающееся, чем: «Одинокая безработная неудачница».
– Вудс, – прервала затянувшееся молчание Вивьен. На фоне моего эмоционального состояния ее голос был сдержан и спокоен. – Я сейчас как раз закончила читать твою новую статью и могу сказать: она прекрасна и заслуживает первой страницы в новом выпуске. В твоем лице я определенно проглядела талант. Если отбросишь мысль об увольнении, уже завтра получишь повышение.
Из моего горла непроизвольно вырвался смешок, больше похожий на сдавленное рыдание.
Господи Иисусе, как долго я ждала этих ее слов. Мечтала о них, слышала во снах. Уже даже не надеялась. И вот они прозвучали. Но ничего… я абсолютно ничего не почувствовала. Будто речь шла о ком-то другом.
– Простите, но… нет, – холодно ответила я и покинула кабинет.
Собрав со стола все свои вещи в коробку, я направилась к выходу, сопровождаемая полными сочувствия взглядами коллег. Никто ни о чем не спрашивал. Парсон нигде не было видно. Праздничная атмосфера сошла на нет, сменившись гнетущей тоской.
Энди тоже больше не смеялся. Он тихо сидел, сгорбившись над своим компьютером. Когда я подошла к лифту, Бишоп окликнул меня, но оборачиваться я не стала.
«БЛАЙМИ!», Денвер, Рид и все люди, с кем мне довелось здесь пересечься, теперь останутся в прошлом. Эта часть истории моей жизни, к сожалению, не получила счастливого конца. И я смирюсь с этим. Как бы ни было сейчас больно. Спустя годы Рид Харди превратится в воспоминание, но я знаю, что всегда буду помнить его и эти яркие, головокружительные чувства, которые к нему испытываю. Потому что я глупый, безнадежный романтик и останусь им до конца.
Катившиеся по щекам слезы на морозном ветре обжигали холодом. Снег грубо бил в лицо. Внезапно раздавшаяся трель телефона вывела меня из транса. Я вдруг поняла, что стою у края дороги с оживленным движением и вот-вот шагну вперед.
Резко отпрянув, я шмыгнула носом, вытащила из кармана куртки телефон и нажала на дисплей. Не дав человеку на другом конце сказать и слова, произнесла на одном дыхании:
– Папа, я возвращаюсь домой…
Глава 44Рид
Хоккейная шайба по яйцам не смогла бы причинить мне большей боли, чем эта ублюдочная статья.
Опрокинув в себя третью кружку крепкого кофе, я швырнул ее в раковину и, рухнув на барный стул, уперся локтями в колени широко расставленных ног. Экран валяющегося на столе телефона загорелся снова, и негромкий звук песни Champion Барнса Кортни наполнил пространство кухни.
…Я вечен и снова восстану,
Я продолжу подниматься
Всякий раз, когда меня сбивают с ног…
Телефон обрывал адвокат. Вчера мы выиграли дело у Селены Сэйл, и он настаивал на том, что я должен дать прессе комментарии по этому поводу, но у меня не было ни малейшего желания возиться с этим дерьмом сейчас. И едва ли оно появится в ближайшие лет сто тридцать.
Мой взгляд метнулся к черной плазме в гостиной. Я с легкостью мог представить, что говорилось обо мне сегодня в вечерних новостях. Мой тщательно выстроенный мир прямо сейчас разваливался на части, а я ничего не мог с этим сделать. Все, чего я хотел, – продолжать делать вид, будто ничего не произошло. Самые темные страницы моей жизни, то, что я изо всех сил старался скрыть, было раскрыто. Теперь все узнали обо мне правду, а я…
Я думал лишь о ней.
Мой разум был перегружен мыслями о Мэдисон. Все мои чувства, боль и эмоции вращались только вокруг нее. Я знал, что эту статью написала не она. Статья вышла за авторством суки Тары Парсон. Но они жили вместе, под одной крышей, а Вудс была единственной, кто знал мою историю. Сложить два и два не так уж сложно, верно?
Мне нужно было время, много времени, чтобы принять паршивую действительность – между нами все кончено. Поэтому я сделал то, что у меня получалось лучше всего, – заперся в своем мрачном мирке и тихонько в нем разлагался.
Устав от бесконечной череды звонков и уведомлений, я перевел телефон в автономный режим и улегся на пол в гостиной, позволив себе немного никотина и тишины. Внутри меня бушевала буря, и я знал: если не остановлю ее, она меня прикончит. Завтра мне придется вернуться к своей прежней жизни, притворяясь, что не потерял нечто важное. Но я не мог позволить себе развалиться на части. У меня была команда, которая рассчитывала на меня. Я просто хотел еще какое-то время не обращать внимания на реальный мир.
Я привык к одиночеству. Мне нравилось быть одному. По крайней мере, так было до тех пор, пока я не встретил ее – мою маленькую астрологическую чудачку. Королеву уродливых свитеров, которая живет по часовому поясу Невады и лепит странных снеговиков. Мэдисон успешно вписалась в каждый аспект моей жизни, как будто Господь изначально создал эту женщину исключительно для меня. Я думал о ней каждую ночь перед сном и каждое утро, когда просыпался. Я больше не чувствовал, что мое сердце принадлежит мне. Тоска глубоко внутри меня требовала того, чего я желал больше всего на свете.
ЕЕ.
Я закрыл глаза, затягиваясь сигаретой, и сквозь плотный сигаретный туман отчетливо прозвучала одна-единственная мысль:
Я люблю ее.
Эти три слова врезались в меня, словно товарный поезд. Боль в груди разрослась с ослепляющей силой. Пальцы сжали сигарету так крепко, что она погасла от недостатка кислорода. Заметив это, я отшвырнул ее в сторону, закрыл руками лицо и зарычал, как раненый зверь.
В следующее мгновение что-то теплое толкнулось мне в ухо. Я повернул голову и увидел сидящего рядом Ролло.
– Привет, дружище, – прохрипел я, переворачиваясь на бок, чтобы его погладить.
В ответ пес издал серию забавных звуков, которые, я был готов поклясться, соединились в фразу: «Вставай, развалина». Мой горький смех эхом прокатился по гостиной. И в этот момент я понял, почему люди заводят домашних животных. Даже если твой день выдался чрезвычайно хреновым, а жизнь ощущается на вкус как дерьмо, они все равно дадут тебе повод улыбнуться.
– Ты прав, приятель. Жалеть себя – бездарная трата времени.
В конце концов я поднялся с пола и, спотыкаясь, побрел в прихожую. Достал из шкафа верхнюю одежду, снял с крючка поводок и вышел с Ролло за дверь, где в коридоре – сюрприз-сюрприз – меня поджидал мой агент Оливия.
– Привет. – На ее серьезном лице отразилось облегчение. – Я ожидала увидеть тебя… другим.
– Пьяным? – Мой голос был низким и хриплым, почти угрожающим.
Рядом с Оливией стояла Кларисса Муди – психолог команды. Заметив ее, я усмехнулся и покачал головой:
– Мне не нужен мозгоправ.
– Дай мне всего пятнадцать минут, Рид, – профессионально спокойным тоном произнесла Кларисса.
– А я пока выгуляю Ролло, – предложила Оливия, выхватив у меня поводок.
Я всегда пропускал сеансы психологической помощи, которые мне предлагали, опасаясь, что на них могут затронуть тему моего детства, а вместе с ней и моих биологических родителей, предпочитая психотерапии бутылку виски. Но теперь мне было нечего терять, поэтому я кивнул и жестом пригласил Муди в квартиру.
Тогда я не знал, что эти пятнадцать минут превратятся в долгие шесть часов. На следующий день еще в четыре. Затем в три с половиной, в три… И в конечном счете превратятся в спасательную шлюпку.
Глава 45Мэдди
Месяц спустя
Панорама величественных гор Колорадо была захватывающей. Но в то же время я не могла представить себе ничего более устрашающего. Здесь, на высоте, ветер был сильнее. Пространство вокруг выглядело чистым и безупречным, как в первый день сотворения мира. Белоснежные склоны гор, усеянные толпами лыжников в ярких одеждах, издалека напоминали ванильное мороженое с разноцветной посыпкой. Роки были домом моего сердца. Они отняли у меня маму, но ее прекрасная душа все еще жила здесь. Ее присутствие, словно теплое одеяло, окутывало мои плечи.
Сняв перчатку, я вытерла слезы, которые без остановки катились по обветренным щекам, и вздрогнула, когда услышала скрип автомобильных шин по снегу. Обернувшись, я увидела, как красный полутонный пикап отца въезжает на вершину холма и останавливается рядом с моей «Хондой Цивик». Водительская дверь открылась и из нее вышел…
– Рид? – удивленно выдохнула я.
Харди медленно направился ко мне и, когда оказался достаточно близко, крепко обнял меня. Влюбленное сердце затрепетало в груди и пустилось вскачь, словно лошадь на ипподроме, когда поднимают шлагбаум.
– Что ты здесь делаешь? – сдавленно спросила я.
– Мне понадобилось время, чтобы взглянуть на некоторые вещи по-другому и наконец понять, что в этой жизни действительно для меня важно. – Его огромная ладонь легла на мою шапку, сильнее прижимая меня к нему. – Я сделал это, и поэтому я здесь. Рядом с тобой.