На лице монарха появилась тень удивления. Путешествие в Европу дало ему первый урок недоверия к иностранцам, и все-таки результаты еще не были усвоены окончательно.
– Пошли, – все же решил царь, направляясь в сторону ближайшей комнаты.
Наедине оказались вчетвером с Алексашкой и Лефортом. С собой были прихвачены пара бутылок и пара блюд с первой попавшейся закуской.
– Пора заканчивать эту войну, государь, – как нечто само собой разумеющееся изрек Кабанов, когда было выпито.
– Это не новость. Знаешь, что натворил Вильгельм? Клялся в дружбе, а сам тайком выступил посредником между Австрией и Турцией. – Обида Петра на английского короля еще не прошла.
– В политике главное – выгода, а все прочее служит ей лишь внешним оправданием. Европа готовится к дележу испанского наследства. Схватиться должны Франция и Австрия, но Англия готова на все, лишь бы стать первой державой мира и расправиться со своей нынешней соперницей. Потому союз Британии с Австрией дело решенное. А так как Вильгельм правит еще и Голландией, то противников у Франции уже трое. К этому добавится часть немецкой мелочи. Но все равно государство Людовика пока настолько сильно, что в силах своих союзники до конца не уверены. Австрию они спешно мирят с Турцией. Нас же, напротив, готовы стравливать дальше. Чтобы мы ненароком не напали на Швецию и не лишили их ее поддержки в готовящейся бойне. В нашу победу никто не верит. Просто шведская армия будет вынуждена потерять часть драгоценного времени.
Кабанов умолк, занявшись набиванием трубки.
– Дельно изложено, – прокомментировал Лефорт.
Любитель удовольствий, он обладал здравым умом.
Пусть не очень любил применять свои соображения на практике.
– А дальше? – поинтересовался Петр.
– Нынешние удары для Турции не смертельны, однако заставят призадуматься о нашей силе. В общем, я написал несколько писем знакомым из окружения Людовика, – сквозь табачный дым изрек Кабанов. – Изложил те же самые соображения и попросил довести до сведения короля, что если он, как союзник Турции, поддержит нас при заключении мира, то немало выиграет при этом. Франция лишится одного из противников. Или – не только одного, учитывая, что Пруссия, к примеру, может занять в грядущей войне нашу сторону. Сверх того, если Франция настоит на открытии проливов для наших торговых судов, то наши страны получат дополнительные выгоды. Мы можем закупать у них части машин, что, кстати, и делаем, ртуть в Испании, кое-какие изделия их мануфактур, предметы роскоши. Они у нас – основной набор. Пеньку, ткань, со временем еще что-нибудь. Возможно – кое-что из оружия. До тех пор пока торговля идет из Архангельска, она почти невозможна, так как на доброй половине пути находится под ударами голландцев и англичан. Теперь ожидаю ответа.
Ноздри Петра раздулись в гневе. Несколько раз конвульсивно дернулась щека.
– Кто ты такой, дабы решать о политике? – раздраженно объявил самодержец.
– Человек, который радеет о благе Отечества, вам врученного, – невозмутимо ответил Командор. – Оговорюсь сразу – мои предложения преподнесены как частная инициатива.
– Вильгельм принял меня, показал все, чем славна Англия, обещал помочь, – перечислил Петр.
– Например, за вашей спиной замирив Австрию и Турцию. Если бы посольство прибыло во Францию, его тоже ждал бы радушный прием. Который точно так же ничего бы не значил. – Никакими иллюзиями Кабанов давно не страдал. Страха перед Петром не испытывал. Лишь было бы обидно не сделать того, что собрался.
Петр смотрел на него совершенно бешеным взглядом. О предыдущих заслугах было забыто. Молчал Алексашка. Ждал, куда повернется дело. И совершенно неожиданно высказался Лефорт:
– Питер, он дело говорит. Если Людовик нам поможет, войне конец. Тогда займемся Швецией.
Гнев быстро исчез из глаз Петра. К Лефорту он прислушивался. К голосу разума – тоже. Кроме того, остаться с турками один на один было страшновато, а воевать шведа уже было обещано в тайне саксонскому и польскому королю Августу, к которому Петр испытывал определенные симпатии.
– Ладно. Посмотрим, что будет с твоих писем, – буркнул Петр. И добавил: – Но впредь о таковых вещах советуйся со мной. Взял в моду тайком города захватывать, тайком союзы заключать…
Часть третьяГром победы раздавайся!
1. Заговор
Кампания была закончена. Приближающиеся морозы заставили позабыть о мореплавании. Скрылись в гарнизонах солдатские полки. Зимой особо не походишь и в поле без нужды ночевать не останешься. Да и противник думает точно так же.
Зато вовсю продолжала кипеть работа на верфях. Петр горел желанием проверить полученные в Голландии и Британии знания. Как свои, так и новых корабельных мастеров.
Флотские офицеры разделились. Часть осталась в Таганроге вместе с обезлюдевшими кораблями. Часть перебралась в Воронеж – участвовать в строительстве новых или хотя бы наблюдать за таковым. Наконец, кое-кто сумел на время перебраться в Москву, но не для отдохновения (Петр не терпел праздных людей), а для решения каких-либо вопросов. Как, например, Сорокин и Ярцев, которые были обязаны преподавать ряд морских наук отобранным для морской службы дворянам.
Впрочем, хватало забот помимо преподавательской деятельности. Женя Кротких наконец смог привести большой груз шелка, и теперь шелковая нить шла на изоляцию заготовленных из меди проводов. Помимо генераторов был изготовлен первый электродвигатель и первый аккумулятор. Потихоньку совершенствовались паровые машины. Мысли о пароходе становились реальностью, только было немного боязно, да и Дон – не лучшее место для первого испытания. Тогда уж Волга, однако река еще не стала одним из символов России, и никаких верфей на ней не было. А ведь предстояло доставить массу материалов, да и вообще…
Военные начали колдовать над торпедой. Сжатый воздух, винт – не столь уж трудный механизм. Хотя, по нынешним временам и технологиям, трудности ожидали в любых с виду несложных делах.
Испытали противопехотную мину. Флейшман ворчал, что много сил и средств уходит на военные дела, но сам же смирялся. В поздние века затраты на подобные забавы возрастут на много порядков, а раз уж человеческую природу не переделать, остается наживаться на ней. Не ты, так другой. Принципиальной разницы нет. Даже имеется плюс – принадлежать лучше к сильной стае.
С Урала от Демидовых стало поступать первое железо, и Жене пришлось срочно ехать туда. Налаживать деловые связи, уговаривать объединить усилия в некоторых областях. Под шумок туда же сплавили одного из британских металлургов. Второго поставили на изготовление станков, где он не мог выведать ничего из сюрпризов, готовящихся шведам.
Короче говоря, об отдыхе даже речи быть не могло. Вот если бы в сутках было сорок восемь часов! Или побольше…
Баронет тоже перебрался на зиму в Москву. У него уже появился там свой дом, пока не слишком большой, однако приличествующий молодому адмиралу. Чин, вместе с денежной наградой, британец получил за своевременное прибытие в Керчь и имел все основания быть довольным жизнью. Вот если бы еще жена относилась хоть чуть лучше!
Сразу после свадьбы она ясно дала понять супругу, что брак не делает людей родными друг другу и, более того, ни к чему не обязывает. Стыдно сказать, баронет, совсем недавно весьма завидный и желанный жених, практически не мог пройти на женскую половину. Если же мог – ничего не получал из желаемого.
Вдобавок ко всему, то супруга отправлялась с отцом на несколько месяцев в Россию, то, когда в путь собрался баронет, напротив, осталась в Англии. Поделать с этим молодой адмирал ничего не мог. С британской спесью он свысока относился к мудростям других народов, а зря. В числе их была и такая: «Насильно мил не будешь».
Сейчас баронет сидел в кабинете в нанятом не слишком большом доме и принимал у себя посланца с далекой родины.
– Кое-кто у нас всерьез обеспокоен направлением, которое приняли местные дела, – вещал посланец.
– Вы имеете в виду перемирие с турками? – уточнил баронет.
Посланец важно кивнул.
– Будем называть вещи своими именами. Практически, мир, – снизошел он через некоторое время до прямого ответа. – Турки не ожидали от московитов такой решительности. Теперь они напуганы так, что готовы на многое. В противном случае османы всерьез опасаются появления вражеских кораблей у самых стен Стамбула.
– До этого не дойдет, – позволил себе слегка улыбнуться баронет. – Один пиратский рейд ничего не значит. Общая подготовка такова, что о действии всем флотом смешно говорить.
– Туркам этого не объяснить. Дикий народ, – вздохнул посланец. Человек с достаточным положением, он мог вести себя свободно в обществе важного хозяина.
Дикими являлись все народы, живущие за пределами родного острова. Разве кроме французов, голландцев и, отчасти, шведов.
– И все из-за одного человека! – продолжил он. Нейтральная с виду фраза прозвучала упреком. Мол, не упусти вы тогда пленника, и ничего такого бы не произошло. К сожалению, сказать откровеннее не позволяли приличия.
– Надо как-то покончить с ним. Сколько он может путаться под ногами? – гораздо откровеннее заявил баронет.
– Этот человек нам чрезвычайно полезен, – веско вымолвил посланец. – Что до его инициатив, в данном случае они вполне объяснимы. Человек потерял близких людей, вот и решил забыться в чем-то отчаянном.
Комментировать баронет не стал. Но весь его вид выражал осуждение бывшего противника.
– Насколько известно, царь Петр категорически запретил Командору любое действие без приказа, – дополнил гость. – Поэтому никакой опасности с этой стороны не предвидится.
Баронет кое-что слышал об изделиях Командора и его компаньонов, поэтому возражать дальше не стал. Но будь его воля…
– Что хотят там? – Англия находилась далеко на западе, однако баронет поднял глаза вверх, словно остров чудесным способом воспарил к небесам.