Будь моя воля, я бы отправил дочку лорда подальше. Не в том смысле, что мне с ней плохо. Напротив. Однако мы не в бирюльки играть собрались. Мне ли не знать, как переменчива порою бывает фортуна? Даже если ей не помогают в том специально. А я больше не хочу терять родных людей. Хватит. Слишком это больно.
Но как объяснить это Мэри, когда она и слушать не хочет о разлуке? И можно ли вообще объяснить что-либо женщине, даже весьма умной и достаточно самостоятельной? И стоит ли объяснять, когда мы счастливы?
В путь пускаемся втроем. Брюс хотел взять карету, однако мы с Жан-Жаком дружно обрушились на него, и в итоге пришлось Якову оседлать смирного конягу. Не жаловал будущий чернокнижник верховую езду. Что тут поделаешь?
Дорога быстро избавила меня от излишних сумбурных дум. Не хватало еще мне подхватить какие-нибудь комплексы!
Верховая езда благотворно действует на настроение. Особенно когда стоит хорошая погода. Широкая река, зелень, солнце, близость устья – короче, лепота в полном виде.
Мы шли легкой рысью по правому берегу Западной Двины, которую я по старой привычке называл для себя Даугавой. На левом фактически ничего не было. Кроме Коблешанца, небольшого форта, прикрывающего Ригу со стороны весьма близкой Курляндии.
Кстати, с Курляндией тоже надо что-то решать. На очень уж опасном расстоянии от нашего нового порта лежит чужое государство. Теоретически ждать от него гадостей не приходится, но мало ли кто может попытаться воспользоваться им в качестве плацдарма? Один хороший рывок – и Ригу можно взять с налета.
Впрочем, только зимой по льду. Летом надо еще успеть заготовить и перевезти лодки. Вплавь через Даугаву – несерьезно.
Но – проблема, которую нам тоже предстоит решить, раз мы вынуждены обосноваться на этих берегах.
Делюсь со спутниками своими соображениями.
– Если поставить побольше укреплений с пушками… – начинает Гранье, но сам же перебивает себя: – Брали мы эти укрепления. Тут главное – быстрота.
– Надо прежде разобраться со шведами, – напоминает Брюс.
– Разберемся, – отмахиваюсь я. – Просто думать надо заранее.
– О, да, – важно соглашается с подобным аргументом Брюс. – Думать надо всегда и обо всем.
После чего пускается в довольно пространные рассуждения о сути природных вещей.
Пофилософствовать порою я тоже не прочь. Но Яков излагает свои мысли настолько тяжелыми периодами, что понять его решительно невозможно.
– Где же государь? – перебивает Якова Гранье.
Бравому канониру первому надоедает напрягать мозги над чем-то абстрактным, не имеющим отношения к текущим проблемам.
Петра действительно нигде не видно. Хотя если закладывать верфи, то где-то здесь, между городом и крепостью, запирающей устье Даугавы.
Разминуться мы не могли. Петр не настолько сентиментален, чтобы пуститься в объезд и любоваться красотами природы. Зато вполне может отправиться прямиком к берегам Рижского залива и часами взирать на водную гладь. Или лазить по кораблям нашей небольшой флотилии, часть которой тоже стоит здесь.
Действительность оказывается чуть более прозаической, хотя и вполне предсказуемой. Петр просто решил попутно заглянуть в Динамюнде, да и задержался за посиделками с нынешним комендантом.
Комендантом был мой старый соплаватель Сорокин. Атака Риги с моря была весьма вероятной, и потому здесь требовался человек надежный, умеющий пользоваться приготовленными для шведского флота сюрпризами. Сюрпризов было много.
Здесь же находились еще два моих соплавателя и современника – Аркаша Калинин и Женя Кротких, причем последний с гитарой.
Петр музыку не понимал и не любил. Репертуар Жени являлся исключением. Наверно, потому, что пел Женя песни прославленных бардов, где главное – это текст. Музыка же играет лишь роль интонации, усиливающей его значение.
Наше появление было встречено не только восторженными приглашениями и приветствиями, но и песней про пиратскую бабушку, причем Жене подпевали все. Вплоть до Меншикова и Петра.
Без нужды не посещай
Злачные притоны.
Зря сирот не обижай,
Береги патроны…
Недостаток музыкальности восполнялся чувством. Каждое слово подчеркивалось голосами, мимикой, жестами, словно все участники нынешнего сборища самолично наблюдали когда-то эту забавную картину.
По-моему, Петр порою завидовал мне и моим соплавателям. С его любовью к морю только и воображать себя на палубе пиратского брига. Благо в мечтах все видится совсем иначе. Романтичнее и светлее. И не только в мечтах. Еще – в воспоминаниях.
Романтика нам еще предстоит! Только где же Карлуша? При его горячности пора бы объявиться.
Песня закончилась, и Женя запел другую, из Лукина:
На Мадрид держит курс галеон.
На борту – золотой миллион.
На борту, на борту,
А в Антильском порту
Казначеи подводят черту…
Но где же Карл?
2. Король и баронет
Карл на самом деле хотел обрушиться на венценосного собрата немедленно. Как только узнал, что тот вероломно захватил город. Самый большой в шведской Прибалтике.
Русскую армию шведы давно в расчет не принимали. Считали толпой варваров, многочисленных, но не особенно опасных. Да и чем могут быть опасны дикие отсталые азиаты?
Правда, в последнее время доходили сведения о каких-то изменениях в России, о технических новинках, о растущем на юге флоте, о новой армии. Но хотя это и подкреплялось успехами в Турецкой войне, Карл упорно продолжал не верить. Когда привык относиться к соседям как к явным дикарям, то даже слух становится избирательным. Все, что служит подтверждением собственных мыслей, слышишь отчетливо. Противоположное – пропускаешь между ушей.
Раз я в это верю, то так оно и есть.
Война с Россией отнюдь не исключалась. Многие в Швеции хотели ее предотвратить. Не из-за боязни – казна находилась в довольно плачевном состоянии. От самой же России ничего не требовалось. Новые территории, да еще в глубине континента, сейчас были просто не нужны. А больше взять с России было вроде и нечего. Так зачем же воевать и тратить деньги? Ради самой войны?
В противовес большинству, король был готов ответить на этот вопрос утвердительно. Ему хотелось лавров Александра Македонского, и лишь врага он предпочел бы более известного. Чем грознее враг, тем больше слава. Других целей войны, кроме славы, Карл просто не признавал.
Известие о захвате Риги привело шведского короля в недоумение и бешенство. Вначале он не поверил, однако сведения упорно продолжали поступать в столицу, причем сведения какие-то зыбкие, неопределенные. Вроде бы Рига взята, и вроде без боя. Но как?!
Дальберг считался опытным генералом, не первый год управлял краем, войск в его распоряжении находилось более чем достаточно, чтобы отразить любое нападение. Да и время… Армию с осадной артиллерией заметишь издалека.
Хотя, может, дело было решено наскоком? Но и тогда – сколько надо пройти от границы?
Ясно было, что московиты, не имея ни смелости, ни сил, продемонстрировали врожденное коварство. С немалым успехом. И лишь позднее пришли известия об объявлении войны. Хотя последнее вполне закономерно. Любые бумаги идут достаточно медленно. Порою за это время в месте отправления ситуация успевает измениться на противоположную. Потому опоздание считалось чем-то естественным.
В горячке Карл наскоро собрал всех солдат, оказавшихся под рукой, и с этой небольшой армией хотел немедленно мчаться через море – отбивать свое, кровное. На чем? Какая разница? Как полки были взяты из тех, что находились рядом, так и корабли и суда те, что стояли в ближайших гаванях. Тут главное – стремительность удара. Ни одна армия мира не устоит перед шведской. В том Карл был уверен твердо. Московиты коварны – а мы обрушимся на них, и пусть все решит сила вместе с воинской доблестью!
Войска уже готовились грузиться, когда приплывший на каком-то купце англичанин потребовал срочной аудиенции у короля. Карл вначале отказал, не до бесед сейчас было, однако услышал фамилию и принял.
Все-таки британцы союзники, и не стоит портить с ними отношения, отказывая в приеме отпрыску одной из знатнейших фамилий и родственнику таких людей!..
Ладно. Полчаса времени еще можно потратить. Но погрузку все равно начать немедленно. Война не умеет ждать.
Красиво сказано, черт возьми! В духе любимых с детства героев Плутарха. Надо будет проследить, чтобы записали. В истории остаются не только дела, но и крылатые фразы, произнесенные в критический момент.
Король принимал британца по-простому, в первой попавшейся комнате, даже не садясь. Подчеркивая тем самым, что очень спешит по важнейшим государственным делам.
Когда король стоит, остальные поневоле следуют его примеру. Даже если этот король – повелитель другой страны.
– Ваше величество, я к вам с прискорбной вестью, – после обычных приветствий объявил Пит.
– Что еще стряслось?
Карл был человеком без страха, однако сразу подумал: а вдруг на Швецию напал кто-нибудь посерьезнее московитов и недавно разгромленных датчан? Кто-то из дипломатов говорил, будто в последнее время у Петра улучшились отношения с Францией. Так, может, Людовик успел заключить союз и прислал какой-нибудь корпус? Не самый худший ход, дабы нанести урон одному из членов Лиги.
– Город Рига захвачен.
– Я знаю. – Карл вздохнул с облегчением. – И как раз сейчас собираюсь выступать против московитов. Кстати, вы не знаете, как все это произошло?
– К сожалению, нет. Но могу предполагать – город был захвачен молниеносно, врасплох. Даже знаю, кто это все проделал. Дело в том, что некоторое время я служил царю Петру.
Это было интересно. Врага надо знать. По крайней мере, его основные приемы. Поэтому Карл присел и жестом предложил гостю сделать то же самое.
– Какого вы мнения об армии московитов?
– Еще не так давно – откровенно плохого. Однако сейчас вынужден признать: она стала сильнее. Я моряк, мне трудно судить об армии, но, насколько я в этом разбираюсь, большинство полков – просто набранное под ружье мужичье. Однако есть несколько частей, которые не стыдно было бы иметь даже европейским странам. Особенно так называемый Егерский полк. Он специально тренирован для внезапных нападений, захватов крепостей и тому подобных действий. Не знаю, насколько полк хорош в правильных сражениях, однако со своими задачами справляется великолепно. Пример тому – захват крепости Ени-Кале в Крыму. Думаю, и в этом случае было применено нечто подобное.