Кабанов замолчал. Он уже начал понимать цель, ради которой Мишель затеял весь разговор. Посол не может просто проведать приятеля. Всегда и везде он преследует некие цели, поставленные перед ним в этот момент. И хорошо, когда цели совпадают с чувствами.
– Кстати, о государе, – вполне ожидаемо вставил Мишель. – Король Людовик хотел бы заключить военный союз с царем Петром. Помнится, вы ведь воевали против наших противников?
– Я – да, – чуть улыбнулся Командор. – Но государство – пока нет. И правителем России я, слава богу, не являюсь. Потому заключать союзы, определять друзей и врагов не входит в круг моих обязанностей.
– Но определенное влияние на царя вы имеете, – напомнил француз. – Потому вполне можете помочь в моей миссии.
– В данном случае – нет. Ничего личного. Просто Россия сейчас воюет с мощной державой. Даже если не считать Речь Посполитую и возможность выступления турок. Проблем столько, что еще одну войну государство не потянет. Не хватит ни сил, ни денег. Уже поэтому ни о каком выступлении не может идти речи. Это проблема главнейшая. Я уже не говорю, что войны ведутся во имя чего-то. Не важно – амбиций руководителей, спорных земель, межгосударственных проблем, иных каких-либо причин. Но тут… Мишель, вы знаете, я не враг Людовику, напротив, проливал кровь за Францию, но, откровенно между нами, во имя чего Россия должна драться с Англией? Ладно, пусть будет иначе. Почему надо поддерживать Францию? В чем смысл? Вы же не помогаете нам в борьбе со Швецией.
– Король готов выступить посредником при заключении вами мирного договора. Тогда ваша армия освободится. Не думайте, Командор, в Версале все понимают и не питают надежды на прямой военный союз с Россией. Но мы могли бы обсудить другие формы нашего сотрудничества. Например, поставки во Францию вашего оружия. Новых ружей, пушек, ракет, воздушных кораблей…
– Дирижабли сразу исключаются, – вставил Кабанов.
– Даже за большие деньги? – уточнил Мишель.
– За любые. Но насчет ружей можно подумать. В зависимости от возможностей промышленности и нужд собственной армии.
Шила в мешке не утаишь. Если револьверные ружья являлись в определенной степени тайной, тем более – капсюли в их патронах, то до усовершенствованных штуцеров могли легко додуматься в любой стране.
Впрочем, помимо торговых интересов и авторитета России Кабанов сразу прикинул основное. Вывозить товар во Францию возможно только морем через Дарданеллы. Следовательно, Людовик будет еще больше заинтересован в нейтралитете Турции. А ведь Командора специально послали в южные края, чтобы избежать еще одной войны. Ради такой цели не жалко выделить некоторое количество оружия из числа излишков. Производство Флейшмана постоянно расширяется, а экспортный вариант штуцера давно отработан и в любой момент может быть поставлен на поток. И никто не скажет о помощи Франции. Дела торговые мало зависят от дипломатических дел. Обычно – наоборот. Тем более Юра вполне может выступать как частное лицо.
Лучшая основа любого союза – обоюдная выгода. Кровь проливать за чужие интересы не стоит, но торговать можно вполне. Особенно когда помимо прибыли получаешь другие существенные вещи.
– Кроме того, Его Величество интересуется, не согласитесь ли вы перейти во французскую службу?
Чего-то подобного Командор тоже давно ждал. Раз давний враг – Англия – уже несколько раз предлагала примирение и переезд на остров практически на любых условиях, было бы странно, если бы не последовало аналогичное предложение от французского короля.
– Мишель… – покачал головой Кабанов.
Тот улыбнулся в ответ, давая понять, что не сомневается в ответе.
Можно быть нужным человеком, но стать своим при дворе намного труднее. Это Петр старательно ломал установившиеся отношения и порою вытаскивал на самый верх людей разного происхождения. Во Франции Короля-Солнца, так же как в Англии, подобное даже представить было нельзя. Все определялось длинным рядом предков, желательно восходящих к временам крестовых походов, а еще лучше – к эпохе Карла Великого.
– Давайте лучше отобедаем, – предложил Кабанов. – У меня такой повар! Вы должны непременно оценить его искусство. Петру и Флейшману я сегодня же отпишу, но дальнейшее не в моей власти.
А сам подумал: теперь недельки через две надо ждать визита тестя. В крайнем случае – через две с половиной.
Командор ошибся. Лорд Эдуард явился на одиннадцатый день. На этот раз – вместе с выздоровевшим сэром Чарльзом. Благо что может быть естественнее, чем визит дедушки к внуку?
Соответственно, начало встречи было несколько иным. Стареющий лорд первым делом навестил маленького Кабанова, подержал его на руках, поговорил с дочерью и лишь затем, уже после обеда, удалился с Командором и толстым сэром в тот же кабинет.
– Кабинет Его Величества крайне заинтересован в союзе с Россией, – сообщил лорд после обычных, уже которых по счету, упоминаний о погоде.
– Против Швеции? – не смог удержаться Командор.
Гости едва заметно улыбнулись, демонстрируя, что шутка понята и оценена.
– Против Франции.
– Видите ли, Россия не имеет никаких претензий к названной вами стране. Как не имеет их к Англии, – развивать мысль Командор не стал.
Британцы были людьми понимающими и сами знали невероятность пожеланий своего Кабинета. Но долг должен быть исполнен. Предложение поступило, и следовало довести его до всех лиц, занимающих важные посты в России.
– Мы ведем торговлю с обеими державами и потому занимаем в конфликте сугубо нейтральное положение, – после затянувшейся паузы все же уточнил Кабанов.
– Кстати, о торговле. Британия хотела бы закупить в России большие партии оружия, – оживился сэр Чарльз.
– Надеюсь, не в качестве посредника для Швеции? – улыбнулся уголками губ Командор.
– Вы еще не знаете? – спросил лорд.
– Что? Прошу простить, но некоторые новости доходят до здешних краев с большим опозданием.
– Пит, – Эдуард демонстративно поморщился, – сознался в том, что перепродал купленные штуцера названной вами стране. Его спасло только родство с некоторыми лицами и то, что разбиравшие дело высокопоставленные лорды были снисходительны. Особенно – узнав сумму, вырученную за сделку. Все же человек заботился о своем благосостоянии. Но так как оружие позарез необходимо Британии, то Пит в наказание направлен в североамериканские колонии королевства. Теперь подобный случай исключен.
Люди, сидящие высоко, редко слетают вниз по социальной лестнице. Разве что сразу на плаху. Командор даже не стал уточнять, в качестве кого сослан его несостоятельный соперник. Не каторжанина же! Скорее всего, ссылка была почетной, сопровождавшаяся некой должностью в отдаленных землях империи. Какой именно – не столь важно, раз явный враг на какое-то время выведен из игры.
– Почему бы и нет? Если это оружие действительно пойдет для нужд Англии… – Хотя особо Командор не волновался. Одно дело – перепродать штуцера в мирное время, и совсем другое – в военное. Тут вполне вероятно не обойтись заурядной ссылкой в места заокеанские, отдаленные.
Визитеры выглядели довольными. Они, на правах посредников, просто обязаны были наварить неплохие суммы на грядущей сделке.
– Только не знаю, насколько много мы сможем продать. Понимаете ведь: война. Основное количество оружия идет на нужды собственной армии. – Намек был прозрачен, и лорд среагировал так, как предполагал Кабанов.
– Правительство Британии готово выступить посредником при мирных переговорах, – отчеканил лорд.
Воевать Командору надоело настолько, что он готов был продавать оружие всем желающим. Лишь бы помогли быстрее заключить мир. Конечно, оружие это было немного похуже того, что поступало в родную армию. А в число желающих включались те, кто в ближайшем будущем не мог конфликтовать с Россией.
Что до продолжающейся войны – зачем она нужна? Самое время подписать мирный договор и жить по соседству в тихом согласии.
Жаль, этого никак не хочет понять Карл Двенадцатый.
Неужели так не хочет отдавать то, что ему уже давно не принадлежит? Чудак…
31. Командор. Радости и печали
Порою дни бывают насыщенными событиями под завязку. Столько событий, что просто диву даешься, каким образом они поместились в двадцать четыре часа? В такие дни выигрываются или проигрываются крупные сражения, захватываются города, делаются открытия, происходят памятные и удивительные встречи.
Зато бывают года, не отмеченные практически ничем. Скажем, в известной мне истории тысяча девятьсот четырнадцатый год – начало Первой мировой войны, которую еще звали Отечественной и Великой. Девятьсот тринадцатый – год, с уровня производства в котором так любили сравнивать новое государство коммунисты в восьмидесятых. Хотя могли бы и вообще с восемьсот тринадцатым, дабы еще больше подчеркнуть достигнутые успехи. Как сейчас помню: в нынешнем году произведено столько-то лампочек, что в несколько раз больше, чем в царской России в тысяча девятьсот тринадцатом году. А тракторов – тут вообще разница не в пользу Романовых.
А вот спроси кого-нибудь о девятьсот двенадцатом – и сразу выяснится, что вспомнить нечего. Если ты не продвинутый историк, конечно. Ведь в каждом году что-то происходило, только многое ли из этого вошло в учебники?
Так и семьсот второй год у нас. Начался он достаточно тревожно, а прошел весьма мирно. Не в том смысле, что наконец был заключен долгожданный мир. Война продолжалась. Куда без нее? Просто никаких особых сражений не велось. Так, по мелочам, и только.
Русский вспомогательный корпус находился при Августе. Сам Август особо воевать не желал. Саксонско-русско-польская армия занималась тем, что старательно уклонялась от сражений со шведско-польской. Войска маневрировали, то приближаясь, то удаляясь друг от друга, и лишь иногда происходили небольшие стычки отдельных партий. Ничего не решающие, разве что дающие некоторый опыт.
Сами поляки тоже не слишком дрались между собой за право видеть наверху того или иного короля. Иногда какой-нибудь пан с прихлебалами нападал на владения другого пана, но сколько в этом нападении было от политики, а сколько – от желания свести счеты за какие-нибудь былые обиды, сказать было невозможно.