Дождавшись трёх часов, я пошёл на встречу своим обидчикам. Через 10 минут в другом конце улицы я увидел три таких знакомых мне тела. Баллончик в руке, я готов выпустить порцию отравляющего газа. Вижу их лица. Мной овладевает страх. В реальности я боялся когда-нибудь встретиться с ними. Даже если бы они передо мной извинялись, то мои коленки всё равно бы дрожали, потому что эти три тела стали для меня одним из самых больших страхов в жизни. И вот я уже чувствую, как в кармане моих штанов баллончик начинает всё чаще перемещаться с места на место. В голове лишь одна мысль: «Нельзя выронить его, когда всё начнётся». Один из них смотрит на меня своими обезумевшими глазами и задаёт тот самый вопрос:
«Есть сигарета?»
Меня словно ударило током, ноги начали подкашиваться. Я боюсь так сильно, что даже не могу вздохнуть, и молча прохожу мимо них, но каждый шаг даётся мне с неимоверным трудом. Мне страшно, я боюсь запаниковать и не достать баллончик. Это приведёт к тому, что я вновь буду принимать те же самые удары, о которых смог забыть только спустя 2 года.
– Эй, ты оглох?
Удар из-за спины. Я оборачиваюсь и вижу их. Именно в этот момент страх испарился. Я стал злой, очень злой. В одно мгновение баллончик был направлен в глаза этому придурку. Я нажимаю на кнопку, а газ попадает обидчику в лицо. Двое других в растерянности, я пользуюсь моментом и выпускаю новую порцию. Хватило всем троим. Я немного сжалился над последним, потому что в моей голове ещё остались воспоминания, как этот парень стоял в отделе полиции и искренне передо мной извинялся. Он всем своим видом говорил, что ему на самом деле стыдно. Я не хотел изувечить его, но, не ликвидировав баллончиком, я должен был бы идти с ним в рукопашную, чего я, конечно же, не хотел. Поэтому я выпустил только половину порции газа ему в лицо, после чего он закрыл его руками, а я благополучно про него забыл. Мне были нужны именно те двое.
Я достал из рюкзака гаечный ключ. Один сидел на корточках, матеря меня самыми изощрёнными способами, другой кричал и пытался сориентироваться в пространстве. Тому, что был на корточках, я ударил по голове вполсилы, чтобы он просто упал, а второму досталось по ногам. Вот они лежат. Я могу выплеснуть свой гнев так, как захочу. Третий размахивает руками, пытаясь настигнуть меня, но я перестраховался и всё же ударил его по ноге, чтобы он не смог подняться.
Подхожу к первому и бью ключом по рукам, которыми он закрывает лицо, а как только он их убирает, я открываю его глаза и выпускаю газ прямо в глазное яблоко. Таких криков я не слышал никогда. Потом я вспоминаю, что очень больно человеку становится в тот момент, когда ему выбивают коленные чашечки. Я сажусь на его ноги и с размахом бью по коленям.
Пока первый вопит, я проделываю то же самое со вторым. Смотрю на третьего, он начинает потихоньку отходить. Я вновь бью его по ноге. Дальше я кричал о том, о чём они тогда понятия не имели, но в реальности эти слова для них бы что-то значили. Я кричал им о том, что они со мной сделали и к чему это привело. После пары проклятий я ещё раз ударил каждого по голове, чтобы заглушить крики. Они лишь тихо стонали, а третий лежал в страхе и боялся пошевелиться. Он уже мог немного видеть, поэтому наблюдал за этим «шоу».
Когда я повернулся к нему, он начал отползать от меня и кричать, чтобы я не делал того, что задумал. Я сказал, чтобы он успокоился и пообещал его не трогать. Он повиновался и смотрел на меня. Я сел на корточки, чтобы лучше видеть его лицо:
– Ты сделал это по своей глупости, что тебя оправдывает. В тебе есть что-то человеческое. Я не буду делать с тобой то же самое, так как ты извинился, что для меня очень важно.
Я повернулся и пошёл домой, а он начал кричать мне вслед: «О чём ты говоришь?» Так было несколько раз. Я выбросил ключ, перцовый баллончик, пришёл в свою квартиру, лёг в постель и моментально уснул.
Я сожалел и был удовлетворён одновременно. Каждые 10 минут метался от одного чувства к другому. И вот теперь я себе задаю вопрос: сделал бы я то же самое сейчас? Нет! Возможно, из-за того, что вновь отпустил эту ситуацию и теперь понимаю, что мне больше не придётся встречаться с теми парнями, так как в коматозе это невозможно. Хотя, может быть, я просто за эти годы стал чуточку мудрее. Я с каждым годом становлюсь моложе, но опыт от меня не уходит.
Сейчас я вспоминаю об этом как о страшном, скорее нет, нехорошем сне. О моём страшном сне я ещё напишу. Даже смотря на то, как написанное мной с каждой страницей меняет настроение, я всё ближе и ближе подхожу к периоду с 2021 по 2019 год.
Хочется пока отбросить эти мысли, хотя с каждым днём они наседают всё больше. Чтобы воспоминания тебя не душили, нужно попытаться жить тем, что есть у тебя сейчас. Надо попробовать насладиться последними моментами в деревне, потому что через две недели меня здесь не будет. А получится ли? Главное, пока не писать о чём-то подобном. Правда, сделать это сложно, потому что воспоминания становятся более яркими. Может, попробовать написать о каждом дне, который я провожу сейчас? А если писать нечего? Находить что-то интересное в вещах, которые на первый взгляд не являются чем-то примечательным?
Как-то давно я слышал такую фразу: «Счастье в мелочах». Может быть, это и станет выходом, который поможет мне забыться об этих воспоминаниях? Загадывать не стоит, но попробовать можно. Скорее всего, я ещё не скоро открою блокнот и напишу в него что-то.
23 июня 2016 года
Серьёзно, всего день? Иронично.
Сижу на лавочке возле дома и смотрю на постепенно надвигающийся закат. Ещё в реальности я заметил, что рассвет – это время для мечтаний, а закат – для выводов о прожитом. Вспомнить каждую свою бессонную ночь, после которой я наблюдал за тем, как солнце постепенно всё выше и выше поднимается из-за горизонта, и в голове сразу воспроизводятся картинки из моих несбывшихся желаний. В это время мы надеялись и верили в то, что совсем скоро станем счастливыми. К сожалению, в коматозе я утратил это. На рассвете я чувствую лишь сожаление о том, что мои мечты постоянно упираются в одно и то же. К тому же мечта на следующие годы у меня лишь одна: выбраться отсюда.
А вот с закатом дела обстоят иначе. Как и раньше, во время захода солнца я обдумываю всё то, что сделал когда-то, и прихожу к определённым выводам. Правда, есть отличие между коматозом и реальностью во время заката – выводы и мировоззрение меняются.
Каждый вывод о каких-нибудь поступках я могу рассматривать только с одной точки зрения, со своей. Поэтому мыслить широко в некоторых ситуациях не получается. Я боюсь, что если вернусь обратно в реальность, то уйти от этого не смогу и стану конченым эгоистом в глазах других людей.
Я начал намного больше ценить мелочи. Даже стал замечать то, что раньше в упор не видел. Я не могу в точности описать, что именно, но попытаюсь.
Например, мы наслаждаемся посадкой деревьев в каком-нибудь поле. Нас завораживает этот вид, пусть даже мы это видим постоянно. Но всё-таки это нас чем-то цепляет. Мы можем часами смотреть на это поле, в дали которого стоит та самая посадка, и представлять, что там какой-то другой мир. Будто мы не смотрим на то, до чего за 10 минут можно дойти пешком, а то, что неосязаемо и неприкосновенно, будто картина «Мона Лиза». Мы боимся хоть немного поменять своё местоположение из-за страха потерять ощущение чего-то столь далёкого и очень близкого одновременно.
В коматозе я теперь смотрю на такое чуть иначе. Всё то же поле, та же посадка, но замечаю я немного другое. Я могу видеть всю картину целиком, но также могу наслаждаться каким-то отдельным её фрагментами. Например, среди посадок заметить одинокое деревце, которое в точности такое же, что и остальные, но чем-то оно притягивает и заставляет смотреть на него, не отрывая взгляда. В поле я могу заметить одинокий росток пшеницы, который цепляет не своим видом, потому что он в точности такой же, а эмоциями. Да, именно эмоциями. Такое чувство, будто среди всех ростков именно этот обладает душой и разумом, которые я могу прочувствовать.
В деревне я часто выезжаю в какое-нибудь поле, чтобы часами наблюдать вот за такими мелочами, которые вызывают во мне бурю эмоций. А ночью, когда всё небо застлано звёздами, я нахожу среди этого миллиона небесных светлячков одну тусклую и ничем не примечательную звёздочку, на которую могу смотреть часами. Я будто общаюсь с ней, но в моей голове нет ни единой мысли. Это какой-то другой уровень общения, который невозможно объяснить, его можно только прочувствовать.
Солнце почти скрылось за горизонтом. Я решил сегодня остаться дома и писать. Слишком хорошее настроение, чтобы портить его встречей с другими людьми. Такое бывает, что человек чувствует себя счастливым, когда находится в полном одиночестве. Этот вечер я хочу посвятить общению с одним другом, который единственный на всём белом свете запоминает всё, что я ему рассказываю. Он хранит все мои тайны и мысли, впитывая их как губка. Ты даёшь мне надежду на будущее и будто сам хочешь поглощать всё больше информации, которую в тебя записывают, а я просто исполняю твои желания.
Глаза до сих пор болят от того, что в темноте я пытался найти в листах место, куда можно записать продолжение моих мыслей. Я с детства не люблю что-то прерывать, даже на небольшое время, поэтому решил дописать то, что задумал. Выпив кружку чая, я вновь взялся за ручку, укутался в одеяло, положил блокнот на колени и начал писать.
А ведь за это время я впервые ощутил то, насколько ты мне дорог. Я вновь смог вкусить ту радость, когда кто-то может запомнить, что ты рассказывал прошлым днём. Иногда меня окутывает страх, я беру тебя и пролистываю страницы, чтобы удостовериться, что ты всё сохранил и ничего не забыл. А если я сам что-то забыл, но ты всегда можешь напомнить мне об этом.
Вспоминаю людей, которые считают себя одиночками и постоянно из-за этого страдают. Мне искренне хочется послать этих придурков. Они даже не представляют, что такое быть одному. Пусть хотя бы немного попробуют ощутить то же самое, что происходит со мной, а потом начинают плакаться. Переживают, что им некому что-то рассказать? Их никто не понимает? Повторюсь, пусть эти придурки со своими проблемами идут туда, откуда их достал акушер в роддоме.