– Хоть ты и не в такси сел, приятель, но дорогу показывай.
– К Молодежному ехать надо.
– За город?
– Да.
Комбат ехал, лишь изредка посматривая в зеркальце заднего вида, укрепленное посреди кабины. Зато Наташа не спускала с Валика глаз, смотрела на него строго и всем своим видом давала понять: мол, ты только дернись!
Город миновали без каких бы то ни было проблем, зато оказавшись в районе канала, произошло то, чего комбат хотел бы избежать. Погруженное в ночную темноту шоссе высветила впереди череда фонарей, показались мигающие огни шлагбаума. На обочине возвышалась стеклянная башня поста ГАИ.
– И что им не спится! – пробурчал комбат, завидев, как гаишник поднимает полосатый, подсвеченный изнутри жезл. Рядом с ним стояли двое автоматчиков.
Борис Рублев послушно притормозил, принял вправо. Капитан ГАИ, которому наверняка нравилась своя новенькая форма, подошел к машине, козырнул и торжественно представился, добавив:
– Ваши документы!
«Ну вот, прав был Подберезский», – подумал комбат, подавая гаишнику права.
Тот лишь мельком взглянул на них.
– Техпаспорт и доверенность, – добавил Борис Рублев, подавая все сразу.
Наташа, несмотря на то, что была перепугана, все-таки умудрялась показывать Гришану за спинкой сиденья кулак. А тот сидел, не моргая, как полный идиот, и даже забыл закрыть свой жабий рот.
И хоть документы оказались в идеальном порядке, капитана ГАИ что-то настораживало.
Прямо-таки флюиды страха исходили от этого парня на заднем сиденье. И поэтому он напрямую, через голову комбата, поинтересовался, обращаясь к Валентину Гришану:
– У вас все в порядке?
– Конечно, командир, – ответила Наташа и тут же прикрыла рот рукой.
Гришан тупо смотрел на милиционера, не зная, что ему ответить.
– Да он немножко того… Не в себе, – комбат покрутил пальцем у виска.
– Пьяный, что ли?
– Не сильно. С ним такое случается, – подытожил Борис Рублев, – забирая документы. – Можем ехать, капитан? Спешим, ведь.
– А куда вы, если не секрет, на ночь глядя? – уже человеческим языком заговорил гаишник.
– На дачу, вещи забрать, – комбат чуть было не укусил себя за язык.
«Какая к черту дача? Машина с московскими номерами, права у него московским ГАИ выданы, а дача почему-то здесь, в Питере».
– Смотрите, только со своей дачи вещи забирайте, – усмехнулся капитан, махнув жезлом. – Поехали!
Наташа наконец-то перевела дыхание.
– Ух! Я чуть было не задохнулась.
– А кто тебе мешал дышать?
– Страх.
– Ты чего испугалась? Из-за этого? – комбат кивнул плечом на Гришана, который с того момента, как они выехали за город, не проронил ни слова. – Вот ты у него спроси, – посоветовал комбат, словно бы сам не мог спросить об этом у Валентина, – был ли ему резон к менту обращаться за помощью или нет?
– А, молчун? – приободрилась Наташа.
Тот что-то промычал в ответ.
– Не было, – подытожил комбат. – Он теперь сам пуще пожара милицейских мундиров боится, ведь я его в любой момент сдать могу.
Да не бойся ты, парень, на хрен ты мне нужен!
Лампочки приборной панели подсвечивали лицо комбата мертвенным, неживым, зеленоватым светом, от чего он казался Наташе пришельцем из потустороннего мира. Теперь неширокая дорога шла вдоль берега Финского залива, и в темноте слышался шум волн, который не могли заглушить даже урчание мотора и музыка из динамиков магнитолы.
– Музыка у вас так себе, – пожаловалась девушка.
– А какую ты хотела?
– Что-нибудь поприличнее.
– Кому-то и эта нравится. К тому же машина не моя и кассеты тоже.
– То-то, я смотрю, они не в вашем стиле.
– А какая музыка, по-твоему, мне подходит?
– Мне кажется… – задумалась Наташа.
– Похоронный марш, – вдруг явственно проговорил Гришан.
– Ты не очень-то, – предупредил его комбат, – потому что эта музыка скоро может заиграть по тебе.
– Нет, Шопен здесь не подходит, – вновь вмешалась в разговор Наташа, – а вот Вагнер или Бах пришлись бы кстати. Мощно.
– Умная очень? – зло спросил Борис Рублев, бросив взгляд на мелькнувший за окошком километровый столб. – Скоро уже? Эй, ты, грабитель родственников?
– Скоро.
– Смотри, поворот не пропусти. А то опять отжиматься заставлю, я возвращаться не люблю.
– Тут поселок будет, – заторопился с ответом Валентин Гришан, – а за ним поворот вправо.
– Указатель какой-нибудь есть?
– Нет. Это даже не мастерская, так, цокольный этаж в доме, вроде гаража что-то.
– Там кавказцы орудуют?
– Нет.
– А кто?
– Наши ребята.
– Ну, с этими легче договориться будет.
– Только я туда не пойду, – заупирался Гришан.
– Посмотрим.
– Нет, иначе я дорогу показывать не буду.
– Ну что ты с ним сделаешь! – и Борис Иванович потянул руку к ящичку, в котором ничего устрашающего, кроме отверток и фонарика, не было.
– Вон, вон поворот! – закричал Валентин, показывая дрожащей рукой на разбитый съезд.
Машина, не сбавляя скорости, тут же нырнула вправо, провалившись в колею чуть ли не по самое днище.
Комбат прислушался:
– Вроде бы глушителем не зацепили…
Теперь вдоль дороги тянулись густо посаженные елки. В узком просвете, в самом конце подъезда-аллеи, желтел тусклый фонарь – простая лампочка под жестяным плафоном на деревянном столбе.
– Как думаешь, они сейчас там?
– Обычно ребята там и живут. Внизу мастерская, сверху комнаты. Но обещать ничего не могу.
– Ты уже своему дяде наобещал…
– Он мне тоже обещал пятьсот баксов отдать, а потом сказал, что не отдаст. Вот я и машину у него взял. Я деньги себе возвращал.
– Племянничек… – процедила сквозь зубы Наташа.
– Да, дома, – не обратил внимания на это замечание Гришан, – видите, окна горят.
– Те, что ли?
Под горкой стояло два обширных дома. В одном окна горели, а в другом нет.
– Тот еще не достроен. Его, кстати, племянник грузинского премьера строит.
– А мне какое дело? Хоть сын папы римского.
Рублев выключил фары и габаритные огни.
Машина теперь двигалась почти в полной темноте. И как только он умудрялся рассмотреть дорогу! Еще метров через двести комбат загнал автомобиль под самые елки, умудрившись развернуться на узкой дороге, где и с телегой-то было трудно управиться.
– Идешь с нами?
– Нет! – замотал головой Гришан. – Нельзя мне! – Не могу же я тебя одного оставить!
– Не можете, – согласился Валентин.
– Что ты предлагаешь?
– Я вам больше не нужен. Тут электричка неподалеку, я дойду до станции.
– Экий ты прыткий! А если ты нас обманул и никакой мастерской по разборке краденых машин здесь нет, а? Догонять прикажешь?
– Тоже верно.
– Наташа, что с этим дураком делать будем?
– Убивать его вроде бы не за что, а вот приятелям его сдать…
– Сдавать я никого не привык, – резко произнес комбат, – даже такую мразь, как эта.
Тогда Гришан предложил сам:
– Можете меня связать. Я никуда не убегу.
Борис Рублев удивленно приподнял брови.
– А если кто-нибудь на машину наткнется и тебе самому бежать придется?
– Об этом я и не подумал.
– Ладно, свяжем тебя, и под елочки положим. Так оно будет интереснее. Присматривай за ним.
Рублев обошел машину, открыл багажник и вытащил широкую капроновую ленту, которую Подберезский использовал как буксирный трос.
– На этой тебя и повесить можно, выдержит.
Гришан вышел из машины и, хотя его никто и не просил об этом, заложил руки за голову и пошел вдоль елок. Комбат приказал ему лечь, связал ему руки, ноги, но все равно остался длинный хвост ленты. Немного подумав, он привязал его к стволу придорожной елки и усмехнулся:
– Попасись тут немного на травке, а мы сейчас к твоим приятелям сходим.
– Только обо мне ни слова!
– Что ж, уважу. И тебе бы тут остаться стоило, – уже негромко произнес комбат слова, предназначавшиеся только для Наташи.
– Нет, я с вами.
– Как хочешь. Смотри сама, чтобы потом плакать не пришлось.
– У вас оружие есть?
– Зачем? Вот мое оружие, – комбат продемонстрировал крепко сжатый кулак.
Плясали, переливались, расплывались в моросящем дожде приближавшиеся окна дома.
Комбат шел, запустив руки в карманы куртки.
Он потерял всякий интерес к Наташе, будто ее и не было рядом.
– Борис Иванович.
– Видишь, как все хорошо получается? – произнес он. – Чего ж хорошего?
– Даже собаки у них нет.
– Может, спряталась от дождя?
– Нет, собаки всегда свой хлеб отрабатывают, лаять бы давно начала.
Глава 19
Он остановился возле решетчатых, закрытых изнутри на замок ворот. Существовала в них и калитка, но и на ней висел замок – раза в два поменьше. Невысокий заборчик огораживал дом, поставленный на высоком цоколе, прорезанном воротами гаража. Комбат прошелся до угла забора, отыскав место, где тот был чуть пониже, осторожно провел рукой по его верху.
Брезгливо поморщился, подведя ладонь к носу.
– Так и есть, солидолом намазали! Таких, как они, армия только такому научить может, а чему хорошему – никогда.
Комбат достал из внутреннего кармана куртки сложенную в четыре столки газету, взмахнул ею, будто собирался накрыть на стол скатерть, и застелил солидол, выдавленный из автомобильного шприца прямо на верх бетонного забора.
– Если хочешь со мной, придется первой лезть.
– Почему?
– Сама на него не вскарабкаешься, подсадить придется. Девушка ухватилась руками за прикрытый газетой верх забора. Она ждала, что комбат подставит ей ладонь, возьмет за локти или обхватит ноги, чтобы подсадить, но тот поступил куда проще. Он плотно сжал ладонями ее бедра и как пушинку вознес над забором. Затем повернул ее чуть влево, чуть вправо.
– Что видишь?
– Двор, пусто.
– Внизу место подходящее, чтобы тебе спрыгнуть?
– Кусты какие-то. И, наверное, колючие, – добавила Наташа.