Но разговор велся вокруг сегодняшних событий.
– Говорил я с Григорием Александровичем.
– Откуда же проверка все-таки?
– Из ГРУ, – тихо, как только мог, проговорил Иваницкий.
– Ни хрена себе, – выдохнул Борщев.
– Не паникуй.
– Легко сказать, – у подполковника Борщева холодок страха превратился в лютый мороз.
– А надо…
– Когда они уедут? – спросил Борщев.
– Я звонил куда только мог, пришлось поднимать командование дома. Выяснил, вроде бы проверка должна уехать через три дня.
Но черт их знает что они надумали! Запустить дезинформацию по нашим каналам для ГРУ – плевое дело.
– По-моему, они все-таки уедут довольно быстро, – промолвил Борщев, почесывая успевшую за ночь зарасти щетиной щеку.
– А если уедут… – начал было Иваницкий, но осекся. Ему не хотелось продолжать начатую мысль до конца, поскольку ее продолжение не сулило им двоим ничего хорошего. – Если они уедут, – он тяжело вздохнул, значит, нашли то, что им было нужно.
– И все-таки майор был в складе! – Борщев зло рубанул ладонью воздух и резко сжал пальцы, будто что-то словил в ночном воздухе. – Как только ты мне сказал, что он гээрушник, я перестал сомневаться.
– Да, ты уже говорил мне про ботинки.
Но вступить в мазут на территории полигона можно где угодно. В конце концов, ходили же мы с ними сегодня по складам?
– Не по тем.
– Мазут есть повсюду.
– Я этот запах из тысячи узнаю, – пробормотал Борщев. – Не нравится мне история с ночным исчезновением. Вот ты, – обратился он к Иваницкому, – полез бы в окно от теплой голой бабы?
– Не знаю. Может она его затрахала, и он на нее больше не смог залезть, а потом с расстройства пошел проветриться?
– Не знаю, не знаю… – покачал головой Борщев, глядя на все еще черный небосвод.
Луна уже исчезла за лесом, в воздухе вились комары. Только сейчас полковник обнаружил их присутствие. Чесалась шея, покрывшаяся красными бугорками – следами от многочисленных укусов.
– Вот налетели! И откуда только взялись?
– Они все время тут были.
– А что ж раньше не кусали?
– Пьяных комары не кусают.
– Тоже правильно, – скривился в ухмылке подполковник Борщев. – Мало ли кто что пьет? С кровью такую гадость всосать можно, – он поднялся, размял затекшие от долгого сидения ноги. – Все-таки нужно осмотреть склады. Если он влез своими ботинками в лужу с креозотом, значит оставил следы.
– Думаешь, там следов мало?
– У его ботинка протектор запоминающийся.
– Да не было никого в складах! – убежденно сказал Иваницкий. – Я же сам заехал туда с машиной, сам закрывал ворота. Даже если бы он каким-нибудь чудом пробрался в подземный склад, то не выбрался бы оттуда.
– Все невозможное когда-нибудь становится реальностью, – прошептал Борщев и добавил. – Поехали посмотрим.
Командирский «Уазик» развернулся и помчался по направлению к складам.
Майор Кудин, лежащий рядом с посапывающей Танькой, увидел, как по потолку поплыли полосы яркого света, услышал гул удаляющейся машины.
«Не спится им, – подумал он. – Но вы, ребята, ничего не успеете сделать. Выгнать несколько железнодорожных составов из-под земли невозможно. Точно так же, как невозможно их перепрятать».
Он покосился на спящую девушку.
«Надо позвонить полковнику Бахрушину и сообщить ему все что мне известно».
Майор Кудин даже откинул одеяло, хотел позвонить Бахрушину, но потом передумал.
"Я и так достаточно засветился сегодня.
Даже не уверен, сумел ли их убедить, что просто пошел прогуляться. Эта сучка спит не так крепко, как кажется. И если я достану при ней телефон…"
Майор Кудин вновь накрылся. Гарантии того, что Танька не подслушает его разговор с Бахрушиным не существовало, а значит, не стоило и рисковать.
«Завтра. Все будет завтра. Не спеши, – уговаривал себя майор, – полдня ничего не решают. Хорош же ты будешь, если поднимешь полковника Бахрушина ночью с постели и заплетающимся языком поведешь разговор о железнодорожных составах, груженых спиртом. Еще чего доброго подумает, что я напился в стельку».
И решив отложить разговор до завтра, майор Кудин устроился спать. Прошлым днем он остался доволен. Неплохо погулял, развлекся с Танькой, выполнил задание. Теперь его ждало два дня отгула, которые он собирался присовокупить к выходным и поехать с женой и сыном на дачу.
«Все-таки от моей службы иногда обламываются приятные дни. Риск всегда возбуждает в сексе. А трахается она чудесно», – и майор почти с умилением подумал о Таньке, способной под водой делать минет.
Вскоре он уснул, уставший и немного пьяный. Странно, он точно так нее, по-детски, положил под голову кулак, как это делала Танька.
А вот полковнику Иваницкому и подполковнику Борщеву было не до сна. Они уже успели подъехать к складам и начальник полигона лично осмотрел ворота.
– Я же говорил тебе, Борщев, – зло бормотал он, – никто сюда не входил! Я сам въехал на машине, а потом лично закрыл ворота. Сигнализация включена, никто сюда не проберется. Ну что ты еще выдумываешь? Забудь об этом майоре! Шлялся пьяный, не мог найти дорогу… В какую-нибудь блевотину вступил, а ты мне лапшу яичную на уши вешаешь!
– Тревожно на душе, – сказал Борщев, – предчувствия меня никогда еще не подводили, – и он, припав к щели металлических ворот, принюхался. – Ну точно я тебе говорю, такой же самый запах – креозот, сивуха и конечно же спирт.
– Ну что с тобой делать? – Иваницкий наморщил лоб. – Я еще поверил бы тебе, если бы ты сказал, майор пробрался вовнутрь.
Но тогда он и остался бы там. Не мог же он заехать и выехать с нами?
– Как знать, – ответил ему Борщев. – Давай еще раз проверим, ведь попытка не пытка.
Иваницкий зло выругался и открыл щиток.
Снял тяжелую, старую эбонитовую трубку телефона и связался с пультом. Дежурный начальник караула четко доложил, что никаких происшествий за время его дежурства не случилось.
– Сними склад № 5 с сигнализации.
– Есть! Можете открывать.
Индикаторная лампочка на пульте сигнализации погасла. Иваницкий достал тяжелую связку с ключами и принялся один за другим открывать замки. Вскоре он и Борщев вдвоем отвалили тяжелую металлическую дверь и тут же закрыли ее за собой, задвинув засов. Иваницкий на всякий случай еще и повесил тяжелый амбарный замок с узкой дужкой, на который Борщев покосился не без отвращения.
Вспыхнул яркий свет, и начальник полигона со своим замом пошли по бетонному, в каплях масла пандусу. Здесь, в подземелье, царил тяжелый удушливый запах спирта и сивухи, словно бы кто-то разлил на полу трехлитровую банку плохого самогона.
– Сюда без огурца и не зайдешь, – пошутил подполковник Борщев.
Полковник Иваницкий пропустил эту неуместную шутку мимо ушей и теперь уже сам внимательно всматривался в каждую лужу смазки, пытаясь отыскать на ней следы рифленых ботинок. Но пока еще ничего стоящего не попадалось. Если и были следы, то от сапог и то старые. Пленка на лужах смазки уже успела подернуться пылью.
– Да говорил же я тебе, никого здесь не было и быть не могло!
И тут в глубине склада прозвучал странный звук, словно бы кто-то икнул. Иваницкий тут же замер и поднял руку вверх.
– Тише.
Борщев тоже остановился и прислушался.
– Хрен его знает…
– Что, и тебе показалось? – поинтересовался начальник полигона. – Дай-ка мне фонарь, Борщев. Надо было весь свет включить, а не только дежурное освещение, теперь до щитка топать и топать.
Когда фонарь оказался в руках Борщева, он несколько боязливо оглядываясь быстро побежал между рядами колонн, светя и налево, и направо.
– Это где-то здесь! Здесь!
– А по-моему, там!
Иваницкий еле поспевал за своим подчиненным.
Наконец они увидели источник шума. Им оказался молодой солдат, о чем свидетельствовала его короткая стрижка. Солдат стоял на четвереньках и пытался блевануть. Скорее всего, в желудке у него уже ничего не осталось, и это были лишь позывы. А перед ним разлилась лужа на метр в диаметре, и солдат ошалелыми глазами взирал на нее, где плавали остатки сегодняшнего ужина, непрожеванное мясо, куски капусты и всякая всячина.
Борщев с облегчением вздохнул и направил луч света прямо в лицо ошалелому солдату.
Тот попытался подняться на ноги, но лишь пьяно качнулся и стал заваливаться на бок.
Борщев подхватил его, рванул на себя, а затем принялся трясти. Он тряс его минуты две.
– Сука! Козел! Подонок! Как ты здесь оказался, мерзавец? Быстро говори, быстро!
Иваницкий стоял рядом всего лишь в каких-нибудь двух метрах.
– Я вам приказываю, отвечайте! – закричал подполковник.
– Я… Бля… Бля… – солдат заикался, прожевывая слова. Они вылетали из его горла с таким трудом, словно бы там стояла какая-то непреодолимая преграда. – Я, бля… Тут, товарищ подполковник, товарищ.., оказался совершенно случайно.
– Как ты сюда попал?
– Я…
– Как?!!
Солдат неопределенно махнул рукой и тут же зажал ладонью рот.
Начальник полигона и его заместитель отпрянули в сторону, боясь быть обрызганными блевотиной. Но это был лишь рвотный позыв.
Какой-то странный клекот вырвался из груди молодого солдата, и он принялся сжимать свое горло руками, словно пытался себя задушить или оторвать чьи-то железные пальцы от своего горла.
– Отвечайте, товарищ солдат, – строго, светя прямо в лицо солдатику, закричал подполковник Борщев, – как вы оказались на объекте?
И тут солдатик, покачиваясь в разные стороны, как лунатик, побрел по узкому проходу между черными цистернами. Каждый шаг давался ему с невероятным трудом. Но тем не менее он шел вперед и даже умудрялся не выпачкаться в густую смазку, покрывавшую емкости, словно бы кто-то в нем включил автопилот.
– Скорее, скорее! За ним! – бормотал подполковник Борщев.
А Иваницкий пристально следил за тем, как худые лопатки двигаются под выгоревшей гимнастеркой.