Савельев думал недолго, выбора у него не оставалось, через управление он действовать не мог, предатель оповестил бы бандитов в одно мгновение, а тут подворачивался шанс сохранить тайну операции и заручиться поддержкой ГРУ в лице Бахрушина.
— Леонид Васильевич, я предлагаю сделать так: вы вывезите отсюда Рублева и Подберезского на своей машине.
— А как же с этими? — Леонид Васильевич имел в виду убитых бандитов.
— Я подам все так, что они оказали сопротивление и погибли во время штурма. Двое моих ребят молчать будут.
— А женщина?
— Она, насколько я понимаю, не очень-то рвется вернуться к мужу, — разъяснил Рублев, — вы, полковник, сможете ей предоставить укрытие на пару недель. Пусть Сиваков думает, будто она до сих пор в руках Курта.
Так и порешили.
Рублев с Подберезским уехали в машине Бахрушина, лежа на полу. А на следующее утро они уже вместе с Пехотой обсуждали, что им предстоит сделать. У Савельева появился свой план, с которым согласился и Бахрушин, пообещавший в случае чего поддержку своими людьми, задействованными на космодроме Байконур…
Глава 22
Во дворе загородного дома Ильи Даниловича стояло несколько автомобилей, пара шикарных шестисотых «мерседесов», принадлежавший Панкратову джип, BMW и «вольво» хозяина. Люди из охраны Панкратова и Сивакова сидели в холле и ели бутерброды, пили чай.
Сам же Панкратов с хозяином дома уединились на , втором этаже в большом кабинете с окном, выходящим в черный от дождя, почти опустевший сад. Дождь кончился часа полтора назад, и бетонные дорожки уже понемногу подсыхали. Илья Данилович держал в руках рюмку с коньяком и стоял у окна. А Панкратов развалился в глубоком кожаном кресле и сидел, закинув нога за ногу.
— Так думаешь, стоит послать туда Курта, — озвучил Панкратов уже продуманный вопрос.
— Да, думаю, он справится с этим делом лучше других.
— А вот после того как Курт справится, надо и с ним разобраться.
— Я и сам про это думаю, каждый день, каждый час, каждую минуту. Он, конечно, нужный человек и помог нам сильно.
— Нужный-то нужный, — сказал Панкратов, — но слишком он на себя одеяло потянул, слишком многого я хочет. Надеюсь, ты же, Илья, не считаешь его равным себе или мне?
— Нет, конечно, не считаю. Он мразь, уголовник, рецидивист.
— Вот и я думаю, что нам с такими людьми лучше не водиться, лучше избавляться от них. Хороший Курт — мертвый Курт. Кстати, во сколько он должен подъехать? — спросил Панкратов, посмотрев на свои часы.
Сиваков взглянул на стенные часы.
— Минут через пятнадцать будет.
— Софья все еще у него?
— Да.
— Пускай посидит, может, поумнеет, — с долей злости пробормотал Сиваков и махнул рукой.
— Жестокий ты человек, Илья Данилович.
— В нашем деле по-другому не бывает.
— Кстати, дом на кого записан? — спросил Панкратов, хотя прекрасно знал, что дом пока еще записан на Софью, как и большая часть имущества Сивакова.
«А вот деньги на заграничных счетах, те уж, наверняка, все на Сивакове. И скорее всего супруга о деньгах, вообще, ни ухом, ни рылом».
— Плесни-ка мне еще коньяка, Илья Данилович, больно он у тебя хорош.
— У меня и сигары есть отменные. Не желаешь?
— Сигару говоришь? Тогда мы с тобой станем похожи на наркобаронов.
— А мы и есть наркобароны, Иван Антонович, ни больше, ни меньше. Сейчас контролируем большую часть наркотиков, идущих на Запад, да и в России мы прихватили процентов тридцать. А по Москве, так вообще процентов шестьдесят. Кстати, что говорит генерал?
— Дал я ему денег, ты знаешь, много дал, но зато сохранили груз, выхватили прямо из-под носа у его ребят. Тоже мужик гнилой.
— Не боишься, что напустит он на тебя и на меня своих архаровцев.
— Нет, не боюсь, — улыбнулся Панкратов, но улыбка получилась какая-то грустная, — чего нам, собственно говоря, бояться? У нас есть кассета, она для генерал как иголка для Кощея Бессмертного. Если что, ее передадут журналистам, передадут министру, людям президента и тогда генералу…
— Да уж, мало не покажется, — поставил рюмку на край стола Сиваков, — здорово тогда мы все это устроили.
— Да уж, здорово!
— И не говори. И свидетелей, главное, теперь нет, все мертвые, знают об этом ты, я, кто еще?
— А то ты не знаешь? — хмыкнул Панкратов, — еще знают два человека и еще у двоих есть эта же кассета. Лежит себе где-то в Вене. Но в случае чего всплывет. Всплывет мгновенно.
— Это хорошо. Знаешь, того гада, который нас изнутри сдает, надо во что бы ни стало вычислить. Вычислить и убрать, потому что если…
— Знаю, знаю, — сцепив пальцы, пробормотал Панкратов, — последняя партия в этом году, и будем ждать следующего года.
— А может, разобьем ее на две части?
— Да ты что? Ведь уже все договорено.
— Можно переиграть, — сказал Сиваков.
— Нет, переигрывать уже поздно. Я пообещал, они готовят деньги.
— Ну, если деньги готовят, то тогда да. А сколько?
— Очень много. Как никогда много. Тонна двести пятьдесят семь килограммов.
— Ух ты! Бля! — не выдержал и ругнулся Илья Данилович Сиваков и потер мгновенно вспотевший лоб. — Тонна двести пятьдесят семь. Столько мы еще никогда не вывозили.
— Вывезем и будем отдыхать до следующего года, до следующего урожая.
— А что они там, уже все подготовили?
— Все готово, расфасовано, только лежит в разных местах. Надо будет свести.
— И когда ты наметил?
— Что наметил? Пока об этом рано думать.
Панкратов заговорил жестко по-деловому.
— Сейчас самое главное — найти шестерку и ликвидировать эту суку, иначе все может рухнуть. Представляешь, Илья Данилович, тонну двести потерять.
— Даже не представляю.
— Этого не должно случиться, тогда мы потеряем все.
— Ну, допустим не все, — хмыкнул вновь Панкратов, — но большую часть, это уж точно.
В дверь негромко постучали.
— Кто там? — зло крикнул Сиваков.
— Приехал Курт, можно его сюда? — спросил охранник, пряча зажженную сигарету в кулак.
— Давай, пусть поднимается. И не бойся ты его, Илья Данилович, он нас должен бояться, — сказал Панкратов, — он кто? Всего лишь исполнитель. Деньги-то у нас, наркотики у нас. Так что его не бойся.
— Да я его особо и не боюсь.
— Как только он разберется в Казахстане, тогда мы разберемся с ним.
Курт был мрачен. Он, насупив брови под черной косой челкой, вошел в кабинет и осмотрелся по сторонам.
— Проходи и не стесняйся.
Мужчины пожали друг другу руки. Панкратов сделал это движение даже чуть более подобострастно, чем следовало. Хотя и говорил Сивакову, что бояться Курта не стоит.
Курт стоял посреди ковра, глядя то на Сивакова, то на Панкратова, ожидая, что те скажут.
— Вот что тебе придется сделать, — начал Панкратов. — В Москве ты наследил, шуму очень много, стольких людей положили, что пальцев у нас всех не хватит.
— Почему не хватит, — Курт подошел ко второму глубокому кожаному креслу и уселся.
Из-за пояса брючного ремня торчала массивная рукоятка пистолета.
— Вот ты ходишь открыто с оружием, а если нарвешься?
— Курт не Нарвется, он осторожен, — в третьем лице сказал о себе бандит.
— Хорошо, если так, — Сиваков прошелся рядом с гостем, — тебе придется полететь в Казахстан. И полетишь ты завтра утром до Алма-Аты, там тебя встретят. Оружие с собой, естественно, не бери. Все, что нужно, тебе там дадут.
— Какого хрена, — сказал Курт, — мне тянуться в Казахстан?
— Сейчас ты все поймешь. Там среди наших есть одна сука, шестерка, — заговорил Панкратов, — он скорее всего связан с региональным управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и оповещает, когда пойдет груз. Большего он не знает, но время ему известно, ни разу не ошибся.
— Да? — удивился Курт.
— Да, — ответил Панкратов, — Илья Данилович, ты ему все объяснишь.
— Наших там не так уж много. А тех, кто знает о перемещении груза, вообще, единицы. Так что думаю, ты сможешь вычислить.
— И что с ним сделать? — спросил Курт и улыбнулся, показывая немного сточенные острые зубы.
— — Что с ним делать? А это на твое усмотрение.
Что захочешь, то и делай. Но главное, чтобы он был мертвым. Я к чему тебе все это рассказываю, — Панкратов встал с кресла, взял сигару и откусил кончик, хотя рядом лежал специальный ножик, сплюнул прямо под ноги, — дело очень серьезное, Курт, ты уж извини," что; я тебя так называю.
— Мне все равно как меня называют.
— Так вот через неделю, может быть, через две, мы перевезем оттуда самую большую партию. Все можем заработать большие деньги. И нам не хочется, чтобы ФСБ — все эти борцы с наркоманами узнали и перехватили груз. Надеюсь, не надо объяснять сколько мы потеряем в случае провала.
— Много, — сказал Курт и интонация была вполне красноречивой вопросительной и восклицательной одновременно.
— Да, очень много.., не получим денег и еще свои придется отдавать. Пожалуйста, там будь поосторожнее. Сильно не следи. Как вычислишь, сразу убери.
— А если ошибусь? — задал вопрос Курт.
— Вот это исключено. Тебе деньги платят, чтобы ты не ошибался, — очень строго сказал Панкратов. — На этот раз можешь взять с собой одного человека из своих. Илья Данилович тебя свяжет с нашими, с теми, кто надежен.
,:
— Так куда я должен буду прилететь, в саму Алма-Ату?
— Да, в Алма-Ату, а оттуда на машине, документы все сделают. Поедешь в Джезказган, это недалеко от Байконура, там будь поосторожнее — там полно ФСБэшников, ГРУшников — вообще, будь там осторожен.
— Понял, — сказал Курт.
— Документы и все остальное люди Ильи Даниловича тебе выдадут и проконсультируют. Так что в добрый путь, Курт. Связь держи с нами. Когда вернешься, сможешь отдохнуть недельку-другую до прихода груза. Никому ничего не объясняй.
— Понял, — махнул рукой Курт и щелкнул пальцами, — а коньяка мне нальете?
— Как же, как же, налью, — сказал Сиваков и взял бутылку, чистую рюмку и принялся лить.