— Быстро! Детей не трогайте, — напомнил Иван Яковлевич братьям по Проводу и взбежал на крыльцо. Осмотрели первый этаж. Шесть дверей и небольшой холл. Всё пусто, а вот со второго этажа здания доносились голоса. ОУНовцы, пока Брехт осматривал первый этаж, поднялись, перепрыгивая через три ступеньки, на второй. Там раздались крики, взвизгнула женщина, громко заплакал ребёнок. Брехт специально выждал ещё минутку, достал из кармана и «Парабеллум» и револьвер и пошёл наверх. Там брат Микола вытаскивал из одной квартиры, что ли, упирающую и орущую женщину, а брат Панас сдирал серёжки с другой уже убитой женщины. В коридоре общем на паркетном полу лежало три трупа. И старший Бжезинский — четыре, и та женщина, что тащил за волосы Микола. — пять. Должен быть ещё один человек. Ага, одного мужчины не хватает. Тот как раз выскочил в коридор вслед за Миколой, который в этот момент перерезал горло женщине. Всё. Пора. Брехт направил револьвер на мужчину. Бах. Сухо щёлкнул игрушечный по сравнению с «Люгером» револьверчик. Бах. Бах. И в головах повёрнутых к нему затылками ОУНовцев образовалось по одному лишнему отверстию.
Иван Яковлевич вложил револьвер в руку мужчине, которого застрелил, и проверил карманы у националистов. Точно такой же револьвер оказался у Миколы. У Панаса, был «Вальтер», который полицейский — маленький. «Вальтер» полковник сунул в карман, а револьвер вложил в руку Миколы. Потом чуть передвинул тела украинцев, чтобы было понятно, почему у них дырки лишние в затылке.
Ну, теперь, главное, за чем вся эта операция и затевалась. А нет, ещё есть момент. Иван Яковлевич сорвал с женщины с перерезанным горлом серьги и вложил их в руку Панаса. Ну, пришли ребята отомстить, а заодно решили пограбить, но тут один из поляков, получив пулю, не умер сразу, успел сделать два выстрела и покарать ОУНовцев. Брехт оглядел поле боя. Ну, не криминалист. Да и дадут ли здесь поляки нашим криминалистам работать? Вопрос. Он достал письмо, в котором говорилось, что это месть Провода за убитых во Львове лидеров ОУН и положил его на грудь полного мужчины, тоже с перерезанным горлом.
Ну, вот, а теперь главное, нужно вывезти с собой Збигнева. Из одной комнаты доносился детский плачь, явно девочка. Брехт заглянул во вторую дверь, там сидела на ковре и играла с куклой совсем кроха, года два девочка. Ну, осталось только одно место, где может быть Збигнев.
— Эй, Збигнев, — Брехт зашёл в квартиру консула. А ничего так люди живут. Вазочки всякие, картины на стенах, комод резной. Мальчик сидел, сжавшись в комочек, за этим комодом.
— Збигнев, я — друг. — Не стал даже пытаться говорить это на польском, хоть и выучил фразу, которую ему Малгожата на листке написала. Раз мальчик ходит в школу, то русский знает, тем более, он тут всю жизнь в Харькове провёл.
Десятилетний пацан попытался убежать в следующую комнату.
— Збигнев нужно срочно уходить! Твоих родителей убили украинские националисты. Они сейчас вернутся и убьют нас, нужно быстрее уходить! — Брехт пошёл за мальчиком. Тот забрался с ногами в кресло большое и заплакал.
— Збигнев. Тут опасно оставаться, они в любой момент вернутся. Я — друг. Убил двоих националистов, но опоздал, они уже убили всех взрослых, Сейчас может подойти к ним помощь, давай, уходим быстрее.
— А мама? — мальчик вскочил с кресла и, заплакав навзрыд, прижался к Брехту.
Тяжело. Зато он воспитает мальчика патриотом СССР и люто ненавидящим украинских националистов. А ведь это умнейший человек двадцатого века. Одним врагом у СССР меньше будет и одним защитником больше.
Глава 14
Событие сороковое
— Нет ли у Вас чего-нибудь по психологии воспитания детей от 5 до 12 лет?
— Ремень солдатский, кожаный в хорошем состоянии.
Дорогу от Харькова до Киева Брехт помнил плохо. Словно робот сидел за рулём. Две бессонные почти ночи и три дня напряжения нервного при подготовке к убийству шестерых, в общем-то, ни в чём неповинных людей, все чувства притупили. Збигнев сидел, сжавшись в комочек, на заднем сидении «Жука» и молчал. Отъехав километров на пятьдесят от города, Иван Яковлевич загнал «Фольксваген» в рощицу и остановил. Ловил себя несколько раз на том, что просто сейчас отрубится. Засыпал. Тряс тогда головой, сны вытряхивая из ушей, щипал за мочку уха капловухого, но помогало это на пару всего минут. Нужно было выспаться. Как Штирлицу, прямо за рулём. Аж в ушах освободившихся слышал голос Капеляна Ефима Захаровича: «Ровно через пятнадцать минут Штирлиц проснётся». Не надо нам пятнадцати, нужно часиков пять. Ночью на этой таратайке в канаву угодить можно. Нужно дождаться пока рассветёт и ехать часов до восьми, а потом опять забуриться в рощицу и переждать день. СССР это не Польша, он ни с кем не воюет, а значит, все силы НКВД и милиции будут брошены на поиски «Жука» и мальчика. И если бы искал Брехт, то основным направлением поиска назвал бы западное. И именно на запад он сейчас и направлялся.
Хотел даже, бросить машину и на какой-нибудь станции небольшой сесть в поезд до Киева, но передумал. Две причины. На машине, в случае чего, можно оторваться, по сравнению с советскими машинами «Фольксваген» на порядок надёжней и быстрее. А преследователи могут быть либо на Эмках, либо на ГАЗ. С «Жуком» им не тягаться. А в поезде, зайдут милиционеры в вагон с двух сторон и всё. Только бой принимать. Даже если и положит их, а потом куда, дёргать стоп-кран и уходить полями? С десятилетним мальчиком квёлым на руках. Ну, нет, такой хоккей нам не нужен.
Был и второй аргумент за автомобильную поездку в столицу братской Украины. А нет, пока — нашей Украины. Этот аргумент называется жаба. Людей не переделать, какими стали годам к восемнадцати, таким и проживут всю жизнь. Зря исправительные учреждения так называются. Никого там не исправляют, так, изолируют от общества, ну или общество на время избавляют от преступников.
Жаба проснулась в Брехте неожиданно, раньше, ну, в смысле, в той жизни, за собой такого не замечал. Нет, монетки коллекционировал и марки в детстве, но хапугой не был, тем более чужого. А тут, с попаданием в тело Штелле, прямо как наваждение нашло. Всё, что плохо лежит нужно затащить в свой удел. Прямо князь Гвидон. Оправдывал себя тем, что не ворует же. Это трофеи, а: «Что с бою взято, то свято». И речь же не о выбитых у побеждённого убитого противника золотых зубах, не о снятых с него мёртвого подштанников. Хотя, про подштанники вопрос, сколько раз форму снимали с убитых. Так для дела, а не для наживы. Ладно. Простим себе … Мародёр — паршивенько звучит. В самом слове «Мародёр» заложен негативный посыл — «дерёт мор». Стервятник, мать его. Интересно, а почему тогда мародёр, а не мородёр? Сам себя, естественно, оправдаешь. Форму снимали, не для обогащения, для маскировки. А когда разутый солдат снимает с убитого им врага сапоги? Он хуже будет воевать без сапог, ноги обморозит. Вообще не сможет воевать. Васков из «А зори здесь тихие» — мародёр? Ботинки для Четвертак снял с немца, автомат приватизировал. Херня всё это. На войне, как на войне. Другие законы.
Всё, оправдал себя. Теперь про жабу. Брехт взял Збигнева за руку и повёл в коридор, когда взгляд зацепился за какой-то беспорядок в ухоженной квартирке консула. Что-то остановило. Твою же налево! Сейф огромный полуоткрытый стоит около дивана, на котором сидел мальчик. Получается, эта комната — кабинет Тадеуша Бжезинского. Ну, и дальше. Он — консул и в сейфе могут быть секретные документы, которые заинтересуют НКВД. Не смог мимо пройти, посадил пацана на диван назад, и заглянул в бронированное нутро монстра.
Полно бумаг. Мешок нужен. Окинул взглядом комнату. Стоять, бояться. Ещё ведь и одежду пацану надо, весна на дворе, не лето, а он в рубашонке тоненькой. Тут два мешка надо. А вот и мешок — в нижнем отделение стального ящика. Полковник его вытащил, думал уже туда бумаги пихать и заглянул … Ох, ёшки-матрёшки! Там были деньги. Полмешка денег. Советских. И вполне себе крупные купюры, рублей не наблюдалось. Тут несколько сот тысяч рублей. Гады поляки, каких-то осведомителей прикармливали, предателей. Правильно они их с братьями ликвидировали.
Ещё не все подарки. Когда Брехт все бумаги из верхнего отделения сейфа в джутовый мешок с деньгами запихал, то обнаружилась коробочка деревянная резная. Ларец. Открыл полковник крышечку. Оба на, гевюр цузамен! Золото. Точнее, золотые монеты. Царские червонцы. Хотя, вон поменьше есть. Да и побольше, прямо на самом верху и совсем грандиозная монета лежит. Золотая монета (Империал) 37 рублей 50 копеек или 100 франков. У Брехта, хоть он в той жизни и неплохую коллекцию монет собрал, такой не было. Не на зарплату школьного учителя такие монетки покупать. Стоимость около полумиллиона современных дензнаков. Монета выполнена из золота 900 пробы. Лигатурный вес монеты составляет 32 с лишним грамма. Вес чистого золота 29 грамм. Диаметр 33,5 мм.
Сунул и эту коробку в мешок. Пришлось сразу вынуть. Мешок стал неподъёмным. Ладно. «Жук» утянет. Иван Яковлевич ещё раз оглядел сейф, не оставил ли чего. Может, где в уголке листочек с кодами шифровок завалялся. Нет, может, он и был, но среди бумаг, которые уже в мешке.
Пришлось два раза прогуляться мимо живописной композиции из кучи трупов до автомобиля и сгрузить добычу в багажник. Потом Иван Яковлевич прошёл в детскую. Сдёрнул с кровати простыню, и сбросал на неё, не сильно разбирая, детскую одежду из гардероба. Только пальтишко, прихватил. Спустился третий раз, еле запихал узел в багажник «Жука» и вернулся за Збигневом. Тот опять свернулся калачиком на диване и всхлипывал. Ничего. Успокоится в дороге и злее будет по отношению к украинским националистам.
Так что — аргумент, продолжать путешествие на автомобиле был железный, слишком ценный груз и его на себе не уволочёшь. Ничего, с божьей помощью доберутся.
Или коммунистам бог не помогает?
Событие сорок первое
Если вам нужно встать в 7 утра, то будильник нужно ставить не на 6:30, а на шкаф.