Брехт не понимал, что тут происходит. Ну, не может простой милиционер так вести себя с комбригом и полковником. Белены объелся?! Обкурился?! Так, глаза нормальные. Вседозволенность? Но он наехал на высокопоставленных командиров. Ведь должен отдавать себе отчёт, что просто так комбриги с полковниками не ходят по заводу, который в том числе и танки выпускает. По секретному заводу.
— Вперёд пошли, вон в те ворота.
Пошли. Чуда не произошло и Тимошенко не крикнул в спины: «Эй, товарищ милиционер, куда это вы наших командиров повели»? Дошли до ворот, потом по мощёной брусчаткой дороге двинулись к высокому зданию четырёхэтажному. Утром они там были, знакомились с руководством завода. Ну, если их повели в заводоуправление, то не всё так плохо. Хотя … Всё высшее руководство предприятия ходит с командармом Тимошенко.
— Сержант, ты не дури, — попытался вразумить Саенко Катуков. — Ты просто представь, что дальше будет. Мы с командармом Тимошенко в комиссии, он звякнет Первому секретарю Украины Хрущёву, и тебя посадят за самоуправство. Он ведь командующий Киевским военным округом. Одумайся пока не поздно.
— Отставить разговоры, в отделении разберёмся, — но металла в голосе поубавилось.
— Может, зайдём в заводоуправление, там должны знать о комиссии. Директор ваш с Тимошенко ходит. — Попробовал и Брехт.
— Отставить, говорю, разговоры. В отделении разберутся.
Глава 21
Событие шестидесятое
Торопиться и спешить — это не одно и то же. Торопятся сумбурно и бестолково, а спешат — энергично и целеустремлённо.
Торопись жить не спеша, потому что потом поздно будет не торопиться
жить!
Не расстреляли. Не успели. Да, и не хотели. Ну, наверное. Кто их знает этих НКВДшников. Говорят же всякие Солженицыны, что они пятьсоттыщмиллионов расстреляли и столько же по лагерям спрятали. Солженицын же чуть ли не главный по тарелочкам, врать не будет.
От ворот проходной завода вальяжной походкой к ним направился лейтенант Управления Государственной Безопасности НКВД СССР. Петлицы краповые, на них шпала. Шёл он под углом и шеврон ГУГБ — краповый овал с серебристой окантовкой, золотистый серп и молот наложен на серебристый меч с золотой рукоятью, можно было на рукаве легко рассмотреть.
— Лейтенант Госбезопасности Васнецов, — этот чётко честь отдал и представился. Даже лихо у него получилось. Как у гвардейского офицера. «Времён Очакова и покоренья Крыма».
— Вот, товарищ лейтенант госбезопасности, доставили, как вы и велели. Бузили. Стращали. Расправами угрожали. Да, я вот эту книжицу, с упоминанием арестованного Дорошенко, у гражданина изъял. — Вытянулся Саенко, козырнул и протянул Васнецову синий брехтовский блокнотик. — Вот тут на страничке, — показал пальцем с обкусанным ногтём. Довольный — «Врагов» поймал. Лучше бы ногти подстриг. И усы гитлеровские сбрил.
— Товарищ лейтенант Госбезопасности, — тут же насел на старшего полковник Катуков, — Мы члены комиссии …
— Свободны, — не дослушав полковника, махнул рукой милиционерам лейтенант ГБ, — А что вы делали, товарищи, в закрытом цехе, сигнал поступил.
— Я танки осматривал, а полковник меня искал. Вы же слышали про комиссию Наркомата Обороны и Автобронетанкового управления на этом заводе. Отстал я от комиссии, эти танки увидев, вот Катуков Михаил Ефимович меня и искал. Так что можете его отпустить, а то и его потеряют. Нужно же сообщить командарму Тимошенко, что мы нашлись, — сделал попытку Брехт. Все бы ничего, но у него в блокноте фамилия конструктора арестованного, а может уже и расстрелянного, как «враг народа». Начнут копать? Или про пацана сказать, посмеются и отпустят. Ох, вряд ли. Чудеса по пятницам, какой сегодня день недели?
— Давайте, товарищи, пройдём в мой кабинет в заводоуправлении и поговорим, как вы так потерялись, — и, неспешно, с ленцой как бы, пошёл к управлению, даже не оборачиваясь и не проверяя, следуют ли «овечки» за ним. Ну, хоть гражданами не кличет. Есть надежда, что отпустят.
Через час их всё же Тимошенко вытащил. Пришлось чуть ли не до Ежова ему дозвониться, «до Москвы», сказал он потом, распекая потеряшек. Кому звонил в Москве, не уточнил.
— Что тебе комбриг спокойно не живётся, почему отстал от комиссии?! Всё время торопишься, вперёд летишь, а тут отстал! — набросился Тимошенко на Брехта, едва тот из здания на улицу вышел.
— Потом, Семён Константинович, простите, товарищ командарм, тут чудо произошло, — и Брехт рассказал о давнем разговоре с Тухачевским и об увиденных в цеху в сараюшке двух экспериментальных танках.
— Дорошенко? Не слышал, — поправил фуражку Тимошенко.
— Я слышал, и разговор тот с маршалом Тухачевским сейчас вспомнил. — Подошёл ближе Павлов. — Правда, хорошие танки получились?
— Да откуда я знаю?! Я даже глазам своим в первую минуту не поверил, всё то, что я Кошкину говорил, уже в железе есть. Что там внутри, я не знаю. Нужно срочно найти документацию по ним, нужно срочно Кошкина с его КБ сюда тянуть. Нужно срочно звонить в Москву и выяснять судьбу конструктора Дорошенко и всех остальных членов его Конструкторского бюро. Нужно …
— Отставить! — повысил голос командарм, останавливая и голосом, и взмахом руки хотелки Брехта. — Дорошенко этот под следствием или расстрелян уже, давайте мы сейчас бросим все свои дела и будет хлопотать за врага народа.
— Документация, — сник Брехт. Так-то опытный политик Тимошенко всё правильно сказал, даже это задержание могло кончиться расстрелом, да, и закончилось ли это всё. Протокол-то они с Катуковым подписали. Там и про врага народа было и про «отстали». Куда денут его теперь? Дадут ход, или «пронесёт». Жиденьким.
— Ладно, давайте так, — командарм, надвинул фуражку на глаза. Вообще, Брехт, заметил за ним привычку, чуть что — сразу фуражку поправлять. — Сейчас у нас обед по графику. Есть и, правда, хочется, потом встреча с конструкторами Харьковского Тракторного. Там у товарищей и поинтересуемся, что за танки в том цеху стоят, и что у них внутри. А по документации, так может она спокойно на полке лежит. По Кошкину? А что, я не против, пусть поприсутствует при разговоре со смежниками, на пользу пойдёт, ну а потом попробует добиться разрешения эти твои танки, комбриг, осмотреть и во внутренностях покопаться вместе с тобой и конструкторами тракторного.
— А …
— Ну, что ты за человек Брехт, все вопросы порешаем, а про Дорошенко этого … Про него хотел спросить? Не знаю, я позвоню Хрущёву. Это если танки и правду хороши. Уверен?
— По внешнему виду, это новое слово в танкостроении …
— Ох, комбриг, комбриг, знаешь, сколько раз я это уже слышал?! — усмехнулся Павлов, энтузиазма Брехта не разделивший. — Осмотрим, тщательно, и примем коллегиальное решение по ним. Но в подарки от бога я давно не верю, как и в самого бога. Не бывает, подарков. Всё приходится своими руками.
— Вот это правда, Дмитрий Григорьевич, на все сто с тобой согласен, — Тимошенко, развернулся к ожидающим их в сторонке руководителям завода. — Ведите товарищи на обед. Закончен перекур. Вперёд — живот зовёт.
Событие шестьдесят первое
Комиссия по проверке техники приехала в танковую часть. Из бокса выходит пьяный лейтенант и, увидев генерала, подходит к нему строевым шагом:
— Товарищ генерал! Командир танкового корпуса лейтенант Петров!
— Сколько служу, никогда не видел лейтенанта в должности командира корпуса!
— Все просто. Движок сдох, гусеницы потеряли, пушку пропили, остался один корпус…
Брехт запрыгнул на подножку вагона и стал смотреть вслед, вышедшим провожать его на перрон конструкторам. Нет, перрон не отъезжал. Остался на месте, уезжал Брехт на поезде. Кошкин махал истово, словно ветер нагонял. «Убирайся, товарищ комбриг, быстрее, достал ужё».
Комиссия отбыла в Москву ещё неделю назад. Та, в реальной истории, про которую в фильме и книгах есть, закончилась тем, что Кошкину поручили доделать и колёсно-гусеничный вариант нового танка и гусеничный. И ничего не сказали про орудие. И не могли сказать. Орудия с длинными стволами ещё даже не начали проектировать. Первые Т-34 будут с пукалками. И только в начале войны поставят сначала чуть длиннее орудие, а после уже ту самую нарезную 76-мм танковую пушку ф-34 с длиной ствола, 41,5 калибров.
Сейчас гости из Москвы под давлением Брехта родили совсем другое предписание. Во-первых, танк с трёх метров расширили по ширине до трёх с половиной почти, а высоту с 2405 миллиметров наоборот уменьшили до 2235. Башню будут делать по образцу танков Дорошенко, то есть сварную и везде с углами под 45 градусов. Больше ничего особо полезного из двух маленьких Арматок не почерпнули. Хотя нет, расположение двигателя в проекте А-32, он же Т-34 будет поперечное и ещё будут вынесены за пределы башни топливные баки. Самое же главное решение комиссии Наркомата Обороны, по мнению Брехта, это предписание прекратить в СССР проектировать и выпускать колёсно-гусеничные танки. Так что, проект А-20 Кошкину прикрыли, и у него будет больше времени и сил на проектирование и изготовление двух танков проекта А-32. Может успеет до зимы пригнать две тридцатьчетвёрки на Красную площадь и не схватит пневманию.
Танки Дорошенко, которые маленькие Арматки, Брехт сейчас с собой увозил. Внутри не было ничего интересного. Это были те самые японские танки «89-тип средний танк» или «И-го», которые Иван Яковлевич с Баграмяном пожёг на станции «Маньчжурия». Тогда двигатели и коробки передач с нескольких танков Тухачевский дал команду доставить в Москву. Потом команду изменили, пожадничали в Москве и отправили тогда на изучение и испытания десять подбитых танков с разной степенью повреждений. От просто порванных гусениц, до дырок в башнях и с ошмётками японских мозгов внутри. Пораскинули. Вот эти самые дизеля с коробками передач от танков «И-го» на маленьких Арматах и стояли. Двигатель уже устарел. Это — «Мицубиси» A6120VD дизельный рядный 6-цилиндровый воздушного охлаждения на 120 л. с. Если поставить нагнетатель, то мощность можно дотянуть до 160, что Дорошенко и сделал. Два года назад танк был вполне приемлемым, даже передовым, но с появлен