Кстати, среди восставших не было бойцов Армии Людовой: польское правительство в изгнании не хотело, чтобы в деле освобождения Варшавы участвовали представители просоветской Армии Людовой, а потому им ничего не говорили. Но шило в мешке не утаить. Узнать, что именно готовит Армия Крайова, не получилось, но то, что они что-то готовят в Варшаве, было очевидно. Туда стали стягивать подразделения Армии Крайовой, а из-за того что отношения между Армией Крайовой и Армией Людовой были очень натянутыми и нередко между ними случались стычки, соперники старались отслеживать друг друга. Вот так и получилось, что когда в Варшаве вспыхнуло восстание, то бойцов Армии Людовой там не оказалось.
Обозлённые немцы в средствах не стеснялись, и на Варшаву обрушился град артиллерийских и бомбовых ударов. В ответ на вопли о помощи генерала Коморовского англичане попробовали надавить на Сталина, но получили отлуп. Сталин им чётко заявил, что Красная армия на данный момент не может наступать, так как выдохлась в предыдущих наступлениях, и для подготовки следующего ей требуется минимум один-два месяца, а полякам, прежде чем организовывать своё восстание, следовало предварительно связаться с командованием Красной армии и согласовать с ним свои действия. Короче, восставшие остались практически один на один с немцами, а вся помощь, которую мы им оказывали, заключалась в бомбёжках немецких позиций перед Варшавой и сбросом в город с воздуха продовольствия и боеприпасов.
Упрямые и гонористые поляки продержались почти месяц, всё же вести оборонительные бои в городе намного легче, чем в открытом поле. Правда, половина Варшавы от этого превратилась в руины, а среди городского мирного населения были очень большие потери. В итоге, поняв, что ненавидимые им русские не придут им на помощь, а англичане не в силах им помочь, генерал Коморовский принял решение сдаться немцам. Он начал переговоры с осаждавшими и, выторговав для себя и бойцов Армии Крайовой статус военнопленных, 13 июня приказал своим бойцам сложить оружие[60].
Для меня все эти события прошли фоном. Конечно, было жаль мирное население, но в целом проблемы пшеков меня не волновали, мне было достаточно того, как они с энтузиазмом принялись тявкать на Россию после развала СССР и строить ей всяческие гадости. Тут точно по поговорке – не в коня корм, и что ни сделай, хорошим для поляков не станешь. Ведь они до сих пор грезят о Великой Польше от моря до моря, где у них и Прибалтика, в частности Литва, и Белоруссия, и половина Украины, и даже Смоленск.
У меня была другая головная боль: на меня началась форменная охота. С последним пополнением в штаб армии прибыли три молодые и красивые связистки, вот они и устроили охоту на меня любимого, и плевать им было, что я женат и у меня есть ребёнок, жена ведь не шкаф, можно и подвинуть. Сначала они стали строить мне глазки и всячески показывать мне своё благорасположение, но увидев, что я абсолютно не реагирую на их заигрывания, приступили к более активным действиям. Теперь при каждом удобном случае они пытались коснуться меня бёдрами или грудью, а также старались остаться со мной наедине.
Всё это не прошло незамеченным для других работников штаба, к тому же многие из них сами положили глаз на новеньких связисток. Мало того, между собой они стали делать ставки на эту охоту. Я же, увидев, что дело начинает пахнуть жареным, стал постоянно держать при себе ординарца, так что теперь застать меня в одиночестве было невозможно. Рядом со мной всегда кто-то был, отчего связистки скрежетали зубами от злости. Даже в свою комнату я всегда входил с кем-то и лишь потом отпускал его.
Осада длилась больше двух месяцев. Наконец, поняв, что со мной им ничего не светит, связистки переключились на других перспективных с их точки зрения женихов, что было с большим одобрением встречено всем мужским коллективом штаба. Всё же очень многие положили на них глаз, однако идти против меня не могли – звание и должность не позволяли. Кроме того, они видели, что меня эти связистки мало того что не интересуют, а более того – тяготят, потому и не ревновали их ко мне. Когда эти надоедливые хищницы наконец-то отстали от меня, я облегчённо выдохнул и смог спокойно заниматься делами, не опасаясь больше подставы с их стороны.
За это время наша армия не только отдохнула от предшествующих тяжёлых боёв, но и получила пополнение в живой силе и технике. В армию Катукова поступили новые тяжёлые танки – два батальона новейших ИС и два батальона КВ-3, и это кроме танков Т-43. Моя армия тоже пополнилась, и мы наконец двинулись дальше. Передышка для фрицев закончилась.
В наступление перешли все наши войска от Балтики до нас, Прибалтийский фронт наступал вдоль побережья, и его следующей целью стал Гданьск. Центральный фронт двинулся наконец на Варшаву при тесной помощи Армии Людовой, которая сохранила свои силы в неприкосновенности. В противовес Лондону и его марионеточному польскому правительству в изгнании Сталин создал Войско Польское, в которое и стали переформировываться бойцы Армии Людовой. Когда они встречались с нашими войсками, их ненадолго отводили в тыл, где обмундировывали в новую польскую форму, выдавали наше оружие и технику, и уже как подразделения Войска Польского они возвращались на фронт.
Таким образом, 1 августа наши войска подошли к Варшаве, и начался штурм её руин, в котором непосредственное участие приняла первая армия Войска Польского. После двух недель ожесточённых и кровопролитных боёв Варшава была освобождена от немецких оккупантов, а в качестве гарнизона там были оставлены бойцы Войска Польского. Сразу после этого в освобождённой столице Польши начали формировать и новое правительство, куда, разумеется, не вошли ставленники Лондона, на что из Англии понеслись угрозы и вопли, что вновь созданное правительство якобы не легитимно. Однако на все высказывания Черчилля Сталин не обращал внимания, и его ответ был неизменен: новое правительство в Варшаве выбрал польский народ, значит, для СССР оно вполне легитимно, а мнение Англии в данном вопросе его не волнует.
В отличие от англичан, американцы по этому поводу не возмущались, так как СССР был ещё очень нужен им для решения японской проблемы. Ялтинской конференции не случилось, но Тегеранская состоялась, и там в том числе был решён вопрос о вступлении СССР в войну против Японии через пару месяцев после окончания войны в Европе. Пока что американцы вовсю получали на орехи от японцев и, хотя потихоньку теснили их, потери при этом несли большие и были кровно заинтересованы в помощи СССР в этой войне. У СССР не было большого флота, но он мог отвлечь на себя значительные силы Японии в Китае, да и устроить десантные операции в саму Японию тоже. Именно поэтому американцы и не выступали против нового польского правительства.
Ватутин со своим фронтом успешно наступал из Чехии, которую к этому времени полностью захватил в направлении Дрездена и Эрфурта, а наша армия из Мюнхена двинулась на Штутгарт. Таким образом, мы постепенно брали Берлин в кольцо.
Союзники к этому времени полностью захватили Грецию и вели кровопролитные бои в Италии. В середине июля в Средиземном море состоялось ожесточённое морское сражение между поедателями пиццы и любителями овсянки. Если на суше макаронники были так себе, то в море оказались на высоте, особенно если учесть, что у них был вполне неплохой флот. Поэтому лимонникам пришлось попотеть, и хотя победителя не случилось, обе стороны понесли большие потери. Дуче на фоне неудач на сухопутном фронте истерично просил помощи у фюрера, но свободных сил у Гитлера не было, и потому, скрепя сердце, он был вынужден отказать Муссолини.
Союзники медленно, но верно продвигались вперёд, пока в начале сентября не встретились с нашими войсками, мы ведь захватили часть северных итальянских земель на границе Югославии и Австрии. После этого союзники организовали высадку своих войск в Южной Франции, воспользовавшись тем, что она относилась к правительству Виши и не была оккупирована немцами, а потому и никакого сопротивления они там не встретили. Вместе с союзниками в Марселе высадился и де Голль во главе своих войск, которых, правда, было не очень много. Однако после высадки к нему со всей Франции потянулись как участники Сопротивления, так и простые французы, и его армия стала быстро расти.
В ответ немцы были вынуждены ввести свои войска в Южную Францию на территорию Виши. Прежде чем это произошло, союзники успели занять достаточно большую территорию Франции, не встречая никакого сопротивления, зато, когда они встретились с немцами, сразу умылись кровью. Начались тяжёлые позиционные бои, в которых союзников даже стали теснить, но последовавшее в Германии наше наступление заставило немецкое командование срочно перебросить часть своих войск из Франции в Германию, что и спасло союзников от разгрома. Наша армия в ходе тяжёлых недельных боёв взяла Ульм и двинулась дальше на Штутгарт, а за ним была уже Франция. Мне, конечно, больше хотелось самому штурмовать Берлин, но тут уж ничего не поделаешь: куда послали, там и воюй.
А с «королевскими тиграми» мы встретились ещё пару раз, хотя противник только с начала этого года стал выпускать этот новый танк, и, соответственно, выпущено их было относительно мало. Противник это был грозный (что есть, то есть), но их было мало, и у немцев возникли большие проблемы с их транспортировкой. Чересчур большой вес и очень маленькая надёжность ходовой не позволяли широко использовать эти танки в боях[61].
Майор Разумовский, командир 274-го танкового батальона
То, что именно мне доверили новые танки, заставляло меня в душе гордиться этим. Правда, я оказался не первым в нашей армии, кому дали новые танки. Как оказалось, первым был майор Рукавишников, он даже успел на следующий день повоевать с новыми немецкими танками, однако и сам понёс большие потери. Слухи об этом бое ходили самые противоречивые, и что там было правдой, а что ложью, было трудно понять, кроме одного: новые немецкие танки – очень опасный противник.