Для современников Фонвизина речи Стародума звучали политически остро и мудро, в них состоял едва ли не главный интерес спектакля. Фонвизин устами Стародума излагал патриотические убеждения лучшей части дворянского общества, порывавшего с потемкинским режимом насилия и невежества; он спорил с Екатериной II и давал ей наставления, каким должен быть «истинно великий государь». И эти мысли хорошо принимались зрительным залом. Недаром, начиная свой журнал «Друг честных людей», Фонвизин писал, якобы обращаясь к Стародуму:
«Я должен признаться, что за успех комедии моей «Недоросль» одолжен я вашей особе. Из разговоров ваших с Правдиным, Милоном и Софьею составил я целые явления, кои публика и доныне с удовольствием слушает».
К числу выдающихся достоинств комедии относился также ее язык. Фонвизин строит языковые характеристики героев. Мал и беден словарь Митрофана и Скотинина; свободно владеют речью Стародум, Софья и Правдин. Много грубых и простонародных слов в речах Простаковой, язык ее не отличается от языка крепостных людей. Отставной солдат Цыфиркин пользуется выражениями, употребляющимися в военном быту; семинарист Кутейкин уснащает свою речь церковнославянскими словами и цитатами из духовных книг. Чтобы усилить характеристику Вральмана, писатель передает его ломаную русскую речь и подчеркивает неправильности произношения.
Высоко оценивал творчество Фонвизина великий революционер-демократ В. Г. Белинский, называвший комедии «Бригадир» и «Недоросль» «гениальными созданиями», а их автора — «самобытным и даровитым» писателем.
«Фонвизин казнил в своих комедиях дикое невежество старого поколения и грубый лоск поверхностного и внешнего европейского полуобразования новых поколений»,
— писал Белинский в первой статье о сочинениях Александра Пушкина.
Фонвизин подлинно явился творцом первой русской реалистической комедии. «Недоросль» открыл новую страницу в истории русской литературы и театра. Пушкин справедливо называл «Недоросль» «народной комедией» и «единственным памятником народной сатиры».
В 1788 году Фонвизин задумал издавать журнал «Друг честных людей, или Стародум», о чем было напечатано объявление. Однако издание это не было разрешено, и подготовленные Фонвизиным материалы остались в рукописях. Статьи «Друга честных людей» показывают дальнейший рост художественного мастерства Фонвизина и развитие его гражданских идеалов. Он смело затрагивает вопрос о превосходстве парламентского строя над монархическим, о недостатках екатерининского режима, о вопиющих несправедливостях, творящихся при дворе под покровительством царицы.
Одним из наиболее острых и ярких произведений Фонвизина, предназначенных им для своего журнала, является «Всеобщая придворная грамматика», составленная в форме учебника. Грамматика Фонвизина дает меткие характеристики придворных нравов и вскрывает в весьма остроумных выражениях основные пороки представителей высшего сословия России. Нет сомнения в том, что автор, назвав свою грамматику «всеобщей», обобщал в ней многие черты, свойственные монархическому правлению вообще; но верно также и то, что прежде всего он имел в виду русскую царицу и ее придворных. Эту группу вельмож и их прихвостней Фонвизин без обиняков называет «подлыми душами», рассматривая шесть оттенков, их различающих. Льстецы, подхалимы, трусы, вымогатели, притворщики и подлецы — вот как характеризует сатирик качества придворных прихлебателей. С полной отчетливостью проведено разделение людей, составляющих царский двор, на «гласных», «безгласных» и «полугласных», определен «придворный падеж» как «наклонение сильных к наглости, а бессильных к подлости», указаны «придворные» наклонения, времена и глаголы, из которых чаще всего употребляется глагол «быть должным», хотя долгов при дворе не платят.
Попытка издания своего журнала характеризует Фонвизина как писателя-бойца, не желавшего складывать оружие. Но вряд ли он серьезно рассчитывал на успех своего начинания. Слишком ясно было, что Екатерина не хочет больше видеть в печати произведений Фонвизина. Пятью годами ранее она почти прямо заявила об этом. В 1783 году Фонвизин отправил в журнал «Собеседник любителей российскою слова» вопросы к сочинителю «Былей и небылиц», — под таким названием императрица помещала в журнале свои длинные, нимало не остроумные и часто бессмысленные фельетоны. Вопросы Фонвизина были напечатаны, но Екатерина сопроводила их своими ответами, показавшими, сколь сильно она была раздражена смелостью автора и как резко потребовала от него безусловного подчинения.
В самом деле, Фонвизин поставил такие вопросы, которые не могли не задеть императрицу. Он спрашивал, например: «Отчего многих добрых людей видим в отставке?», «Отчего известные и явные бездельники принимаются везде равно с честными людьми?», «Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а ныне имеют и весьма большие?» Каждый вопрос имел точный адрес, бил прямо в цель. Фонвизин затрагивал важнейшие темы дня — создание законодательных учреждений, введение гласного суда, отставку представителей дворянской оппозиции, фаворитизм и многое другое. Екатерина отвечала не по существу, лгала, изворачивалась, а в конце концов рассердилась и, отвечая на четырнадцатый пункт, указала, что «сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели».
Особенно четко точка зрения Екатерины была выражена в ответе на последний, двадцатый вопрос. «В чем состоит наш национальный характер?» — спрашивал Фонвизин. Для него было ясно, что отличительными чертами этого характера являются патриотизм, мужество, честность, верность гражданскому долгу, ненависть к рабству. Так думали все лучшие, передовые русские писатели; в таком свете рисовался русский национальный характер современнику Фонвизина — А. Н. Радищеву. Что же ответила Екатерина? Она потребовала от русского человека совсем иных качеств, считая, что наш национальный характер состоит «в остром и скором понятии всего, в образцовом послушании и в корени всех добродетелей, от творца человеку данных». Послушания — вот чего желала императрица после крестьянской войны 1773-1775 годов, а именно раболепной покорности она и не видела со стороны Фонвизина. Он не соглашался, он спорил и становился опасной силой. Прежде всего надо было ограничить «свободоязычие» писателя, то есть запретить ему печататься.
И Екатерина сделала это. Фонвизин был устранен из литературы. Произведения его ходили в списках, но в печати не появлялись.
Последние годы жизни писателя были омрачены тяжелой болезнью. В 1792 году Фонвизин умер.
В сознание следовавших за ним поколений Фонвизин вошел как смелый свободолюбец, выступавший против императрицы Екатерины и ее приближенных, как борец против крепостного права. Именно так он воспринимался декабристами. Недаром Пушкин назвал ею «другом свободы». Ни одна строка, написанная Фонвизиным и не пропущенная цензурой в печать, не пропала бесследно для читателей. Произведения Фонвизина переписывались от руки и пользовались большой известностью.
Для русского театра Фонвизину удалось сделать чрезвычайно много. В сущности, его «Бригадир» явился первой русской национальной комедией, как «Недоросль» — первой русской реалистической комедией. Путь к театру Гоголя и Островского был проложен Фонвизиным.
И сейчас живут на сцене образы, созданные великим сатириком. Смешны и противны советскому человеку неуч и лентяй Митрофан, невежественный и грубый Скотинин и помещица Простакова. Эти образы учат ненавидеть варваров и эксплоататоров.
Великий русский писатель, выдающийся деятель русской национальной культуры, Фонвизин дорог нам как один из замечательных людей прошлого. Творческое наследие Фонвизина легло краеугольным камнем в создание русской реалистической литературы, составляющей нашу законную национальную гордость.
Л. Западов