я, а она чепчики — мода на каблуки красного цвета как у женской, так и у мужской обуви была заимствована из Франции в последней трети XVIII века. Чепчики вошли в моду в тот же период.
С. 339 О, Paris! — О, Париж! (франц.)
С. 339 Mon Dieu! — Боже мой! (франц.)
Mon coeur! — Сердце мое! (франц.)
Horrible! — Ужасно! (франц.)
Mon ami! — Мой друг! (франц.)
С. 340 Parbleu! — Черт возьми! (франц.)
Monseigneur! — Государь! (франц.) (полное обращение крепостного крестьянина к своему помещику).
Madame! — Государыня! (франц.)
Monsieur — господин (франц.).
Бездельник — см. примеч. к «Хвастуну» (с. 512).
Mon cher! — Дорогой мой! (франц.)
Стоя назади — на запятках кареты.
С. 341 «Поди» — кричали кучера и лакеи или форейторы, отгоняя прохожих от кареты.
Mariez-vous — женитесь (франц.).
Что это за тварь? Меня отцом называть смеет! — Л. И. Кулакова отмечает параллель этой реплики с фрагментом из «Копии с отписки», напечатанной в журнале Н. И. Новикова «Трутень»: «С Антошки за то, что он тебя в челобитной назвал отцом, а не господином, взято пять рублей и он на сходе высечен. Он сказал: я-де это сказал с глупости, и напредки он тебя, государя, отцом называть не будет» (Комментарий. С. 742).
С. 342 Безделка — см. примеч. к «Чудакам» (с. 538).
Впервые: Собр. соч. Т. 3. СПб., 1787. Написана и впервые представлена в Петербурге около 1782 г. Возможно замысел возник в 1780 г., когда Княжнин хлопотал об освобождении московской девицы Марьи Гавриловны Барановой из-под опеки притеснявшего ее секретаря А. А. Игнатова. На столичной императорской сцене вновь появилась лишь в 1811–1812 гг. и была сыграна всего трижды. В Москве опера была очень популярна; впервые дана 22 мая 1782 г. и до 1807 г. прошла 22 раза в Петровском театре и в здании Воксала. «Скупого» ставили на рубеже XVIII и XIX вв. также в крепостных (у А. Р. Воронцова) и вольных провинциальных (харьковском) театрах. Музыку к опере написал В. А. Пашкевич (см. примеч. к «Несчастью от кареты» на с. 550).
С. 345 Сиятельная — см. примеч. к «Хвастуну» (с. 515).
С. 347 Полушка — см. примеч. к «Хвастуну» (с. 524).
Тороватый — щедрый.
Киса — кошелек.
С. 348 Провал ее возьми! — Провались она!
С. 351 Хочет поддеть на лылы — хочет обмануть.
С. 351 Человеколюбие!.. В старину этих длинных слов у нас не слыхать... — ср. слова Бартоло в «Севильском цирюльнике» (1775) Бомарше: «Век варварства!.. что он дал нам такого, за что мы могли бы его восхвалять? Всякого рода глупости: вольномыслие, всемирное тяготение, электричество, веротерпимость, оспопрививание, хину, энциклопедию и драматические произведения...» (д. I, явл. 3).
...процентов десятка по три слупишь... — огромный процент, так как официально обычной брали 6%. А. П. Сумароков говорил о своем зяте А. И. Бутурлине как о безжалостном ростовщике, приводя в доказательство, что он берет по десяти рублей со ста, то есть 10% (Письма русских писателей. С. 104).
Дочь ли, сына ли, племянницу ли вспоишь... вот те и воспитание... — здесь Скрягин упоминает устаревавшие домостроевские принципы воспитания детей, в которых главное внимание уделялось физическому здоровью, измерявшемуся степенью упитанности ребенка (ср. воспитание Митрофанушки в «Недоросле» (1781) Д. И. Фонвизина).
А ныне завелись какие-то монастыри... корпусы... ссудные да сохранные казны! — имеются в виду: Воспитательное общество благородных девиц при Смольном монастыре (создано в 1764 г.), Сухопутный шляхетный (1732 г.) и Морской (1752 г.) кадетские и Пажеский (1759 г.) корпусы, ссудные и сохранные казны (кассы) (впервые — в 1771 г.) при Воспитательных домах (приютах) и других культурно-просветительных учреждениях для обеспечения денежного состояния детей, воспитывающихся за счет государства, после достижения ими совершеннолетия, а также для помощи «нужду в деньгах имеющим и в той нужде ростовщиками утесняемым». Ссудные кассы выдавали денежные ссуды под 6-процентный залог драгоценностей и недвижимости, причем один процент отчислялся на нужды Воспитательного дома. Перечисленные учреждения находились в ведении И. И. Бецкого, ставшего незадолго до написания пьесы начальником Княжнина, и казались венцом гуманности, плодом просвещения и даже смелым экспериментом в духе современной французской философии. Должно, однако, заметить, что при всей прогрессивности их устройства и неоценимом вкладе в развитие русской культуры, быт воспитанников этих заведений зависел порой от лиц, подобных княжнинскому Скрягину: на стол воспитанника Сухопутного кадетского корпуса в день полагалось 18 коп., Пажеского корпуса — рубль, что, по свидетельствам мемуаристов, оказывалось явно недостаточным для молодых организмов. В Воспитательном доме на каждого ребенка отводилось всего 27 руб. в год, что определяло высокую смертность питомцев (за десятилетие 1780-х гг. из них выжило всего 12 процентов). Известно также, что бухгалтер ссудной кассы Х. Ф. Фрейтаг за 1779–1782 гг. службы задолжал казне 6826 руб. 10 коп.
С. 352 Книг!.. девке книги читать! — распространение женского образования раздражало поборников патриархальных нравов. Ср. реплику г-жи Простаковой в «Недоросле» (1781) Д. И. Фонвизина: «Вот до чего дожили. К девушкам письма пишут! девушки грамоте умеют!.. я, благодаря Бога, не так воспитана. Я могу письма получать, а читать их всегда велю другому» (д. I, явл. 6).
Пять тысяч! — см. примеч. к «Хвастуну» (с. 519).
Пятнадцать рублей — собрание сочинений Княжнина стоило около 4 руб. в переплете.
С. 358 Я с рубля на каждый день более полушки не возьму — неслыханный процент: 0, 25 процентов в день (с рубля — полушка), то есть 86, 25 процентов в год.
Это в год придет без малого капитал на капитал — то есть через год долг удвоится.
С. 359 ...как в вольный дом зашел — вольными домами называли публичные дома, трактиры и иные увеселительные заведения.
...прибираешься взять бесчестье с меня... — см. примеч. к «Неудачному примирителю» (с. 529–530) и «Чудакам» (с. 545).
С. 362 Зреть — видеть.
На час остановись... — на миг остановись.
С. 367 Аршин — см. примеч. к «Чудакам» (с. 537).
С. 369 Все равно, я и ассигнациями возьму — введенные в 1768 г. ассигнации (бумажные деньги) обменивались только на медную монету и стали быстро обесцениваться. В стране установился двойной денежный курс: более дорогие серебряные деньги и дешевые (бумажные и медные).
Впервые: Собр. соч. Т. 3. СПб., 1787. Последний раз полностью издавался в сборнике: Комическая опера XVIII в. М., 1913. Опера написана, согласно традиционной датировке, около 1783 г. и, видимо, в 1784 г. поставлена в Петербурге (см.: ИРДТ. С. 463). Первые известные даты постановок — 2 октября 1786 г. в Петербурге и 27 января 1787 г. в Москве. «Сбитенщик» — наиболее популярное произведение Княжнина, дольше всего удержавшееся на сцене, и одна из самых репертуарных русских пьес в конце XVIII — первой половине XIX в. В столице при жизни автора (до 1791 г.) опера прошла 6 раз, после возобновления (12 сентября 1795 г.) до 1804 г. — 15 раз. Успех оперы в Москве был исключителен — с 1787 по 1806 гг. она давалась 40 раз. Интерес к «Сбитенщику» не уменьшался и позднее: в 1810–1816 и 1818–1827 гг. было дано по 27 представлений оперы вместе на петербургской и московской сценах. Пьеса возобновлялась в обеих столицах также в 1831–1834 гг. (8 спектаклей) и в 1850–1852 гг. в Петербурге (7 спектаклей). Современники отмечали блестящее исполнение роли Степана В. Черниковым (Драмматический словарь. С. 60); Волдырева с успехом играл А. Г. Ожогин. В середине XIX в. партию Степана пел видный оперный артист О. А. Петров. «Сбитенщика» охотно ставили в крепостных театрах (например, у А. Р. Воронцова). В 1802 г. в театре графа Волькенштейна роль Степана исполнял юный М. С. Щепкин. Опера входила в репертуар большинства провинциальных театров первой половины XIX в.: постоянно шла в Харькове, Казани (в исполнении крепостных трупп П. П. Есипова и П. А. Соколова), Иркутске. О популярности оперы свидетельствует появление пьес, продолжающих ее действие — «Свадьба господина Волдырева» (1793) В. А. Левшина и «Мельник и Сбитенщик — соперники» (1794) П. А. Плавильщикова.
Зимой 1921 г. режиссер В. Жемчужный поставил оперу Княжнина под названием «Продавец сбитня» с новой музыкой в Театре РСФСР Втором. Роли исполняли члены самодеятельной труппы бывших красноармейцев. Степана играл А. Шалонский, Болтая — молодой Э. П. Гарин, считавший эту роль первой своей серьезной работой и оставивший интересные воспоминания о спектакле: «В доме 53 по Арбату, в котором жил А. С. Пушкин после женитьбы... был оборудован чистый и уютный зрительный зал мест на 250... Удалось добыть несколько мешков ситцевого лоскута. Весь женский состав принялся нашивать, по указаниям художников эти лоскуты на мешковину. Задник представлял собою две арки, многоцветные стены были похожи на крестьянские лоскутные одеяла, занавесы в арках занимали буквы, нашитые из лоскутов другого цвета. “Театр Петрушки” — было написано на них. Порталы украшены разноцветными листами бумаги. На порталах огромные бумажные фонари. Они “работали” в ночных сценах. Действующие лица были костюмированы соответственно декорациями, преувеличенно подчеркнуто. В спектакле участвовала “собака”, ее шкура была сделана из лоскутов, нашитых на мешковину и висевших, как шерсть у пуделя. Нерадов, изображавший собаку, лаял с мастерством, а так как собака выступала на стороне добра и справедливости, то ее искусные интонации вызывали особый восторг зрителя» (