Возмог переменить на пряжки золотые,
Ты был бы очень прост, в обмене отказав.
Ты — пряжки медные, а золотые — граф.
Я заколю тебя в награду дерзновенья...
Не трушу, а бегу я прочь из сожаленья.
Темнеет свет в глазах, кипит моя вся кровь!
Вот верность женская! вот страстная любовь,
Которую хранить ко мне клялася вечно.
Милена! мучишь ты меня бесчеловечно!
Уверен быв тобой, к родителю писал,
Чтобы спасти меня сюда он поспешал;
Что спесью Чванкиной, а больше простотою
Могу расстаться я с Миленой дорогою;
Что, знатностью прельстясь и слово пременя,
Мать хочет погубить Милену и меня...
Приехал честностью своей старик прославлен.
Зачем? Чтоб видеть, как сын пре́зрен и оставлен!
Пред целым светом я, а пуще пред отцом,
Милена, делаюсь тобою я глупцом.
Коль с счастием меня лишаешь ты и чести, —
Умру, неверная! умру! но не без мести.
Действие третье
Что ты так тверд, мой сын, я радуюсь тому.
Забудь неверную и, следуя уму,
Кажи ты ей, кажи хладнейшее презренье.
Я позабыл бы всё к себе и к вам почтенье,
Когда хоть искру бы питал я к ней любви!
Так; точно так, мой сын, — да шляпы лишь не рви.
Не кажется ли вам, что будто огорчаюсь?
Нимало; твоему спокойству удивляюсь.
Подумайте, суда́рь! так люто мной играть!
А наконец и дверь пред носом запирать!
Как можно сделать то?
То правда, что обидно.
Обеспокоя вас, мне жаль того и стыдно.
Когда бы я один в сем случае терпел,
Нималой, право бы, досады не имел;
За вас я...
Обо мне прошу не суетиться.
Не знаю, надобно ль чего тебе стыдиться;
А если надобно, так только лишь любви,
Что и презренная горит в твоей крови.
Кто? я люблю? о! нет, я только лишь сержуся.
Да сердце отчего?
За вас, судaрь, бешуся.
Оставь меня, мой друг, себя побереги.
Ты любишь.
Право, нет.
Пожалуй же, не лги.
Ты знаешь, как порок толь низкий безобразит.
Лжец равен с тем почти, кто в окны тайно лазит...
Признайся, что хотя желал бы не любить,
Однако ж пламени не можешь истребить;
Что если б знал, что то поможет от измены,
Тотчас упал бы ты к ногам своей Милены.
Увидя по глазам, что плакать я готов,
Узнайте, батюшка, своих вы правду слов:
Люблю Милену я, люблю ее, как душу,
И, может быть, и ввек сей страсти не разрушу,
Но не подам краснеть нималых вам причин.
Я горько мучуся, однако я ваш сын.
Милену потерять или не жить — мне то же,
Плачевна будет жизнь, но жизни честь дороже.
Достоин буду вас, и в горести стеня.
Любви твоей, мой сын, нимало не виня,
Твоим борением доволен я неложно.
Хоть слабым можно быть, но подлым быть не должно.
Что обманулся ты, виновно сердце в том;
Ошибку сердца ты теперь поправь умом.
Увидите, как я исполню то охотно.
При вас расстануся навек, бесповоротно.
Быть можно ли тому? Замир бесчестен так,
Что был причиною о мне толь подлых врак.
Вот он!.. Вы здесь?..
Я здесь, сударыня, не с тем,
Чтоб шу́том вашим быть в мучении моем,
Чтоб ваше стонами тщеславье позабавить
И новый способ вам к ругательству доставить.
Нет, нет, сударыня, я создан не к тому.
Ищите жертв иных притворству своему
И верьте, ваше мне не столько сердце лестно,
Чтоб для него стерпел я то, что мне бесчестно.
Прощай.
Изменник!
Я ж, суда́рь, изменник стал!
Поди, Замир; теперь ты ей уж всё сказал.
Смотрите, как, смутясь, она оцепенела.
Когда бы обо мне еще не сожалела...
Замир! вот как свою одолеваешь страсть;
И сам ты над собой шутить даешь ей власть.
Влюбленных без любви сердечных сих воровок
Иль модных женщин ты не ведаешь уловок:
Чтобы вздыхателя в оковах удержать,
Они и в обморок готовы упадать.
Такой обидою до сердца пораженна,
Кляну мою любовь; я ею посрамленна.
С каким презреньем к нам она отсель ушла!
Досадно, что тебя не дураком нашла...
Но чтобы свободить себя любви от бремя,
Не трать ты в праздности, мой сын, напрасно время,
Которого и так довольно погубил.
Что в свете делал ты? лишь только что любил.
Наставлен понимать всю должности подробность,
Имея обществу полезным быть способность,
Не стыдно ли тебе, скажи, любезный сын,
Носить ничем еще не заслужённый чин?
И, титлом пользуясь природного дворянства,
Иных прав не иметь, окроме только чванства?
В род титла государь заслугам отдает,
Чтоб славну предку был потомков равен род;
И всякий человек, породой отличенный,
Быть должен гражданин, заслугами отменный;
А в прочем род — мечта; и что дворянство есть?
Лишь обязательство любить прямую честь.
Но в чем она? мой сын, ты это точно знаешь:
Чтоб должность исполнять; а ты не исполняешь.
Ступай в свой полк, служи ты, взяв с меня пример.
Замешанный в толпе последний офицер,
Какую пользу тем я обществу доставлю,
Когда в полку число поручиков прибавлю?
Когда б хоть ротою я мог повелевать...
Тогда б ты сам не знал, что делать, что начать.
Чтобы нам с честию во власти показаться,
Так надо наперед уметь повиноваться.
Я мог бы, может быть, подобяся иным
И слишком дорожа рождением своим,
Чрез хитры происки, чрез теток, через лести
Тебя довесть больших чинов к бесчестной чести,
Которые, тобой не быв заслужены,
Бесстыдству моему лишь были бы даны;
Но я о том совсем иначе помышляю
И счастья легкого я сыну не желаю.
Мне сносней, чтобы ты обижен в службе был,
Как отнял у других чего не заслужил.
Вы обижаете, суда́рь, меня напрасно.
В том с вашим мнением мое во всем согласно;
И совесть бы меня угрызнула моя,
Когда б я принял то, чего не стою я.
Я только говорю, что ныне, в мирно время,
Я буду при полку ненадобное бремя.
Когда б была война, поехал бы лить кровь...