Когда бы не Честон, нам всё бы наплевать.
Да он для нас тяжел... Повсюду он проворит
И с благочинием нас, кажется, он ссорит...
Я благочинного вот здесь у дома встрел,
Который на меня бесчинно посмотрел...
От взора этого кровь в жилах застывает.
Ох, дурно!.. Сердце мне добра не предвещает...
По нашей милости и дядя наш уж чист.
О чем задумался, любезный наш Полист?
О суете мирской, любезная Марина,
О бренности вещей.
Да что ж тому причина?
Всё: счастье, случай, честь, сама твоя краса.
Или вертливости не знаешь колеса,
На коем счастие слепое здесь кружится?
Мне всё, не знаю как, неверно становится.
Что будет с нами впредь, возможно ль то узнать?
Растаять могут вдруг богатство наше, знать;
Нельзя надеяться на счастье, как на стену.
Фортуна — женщина, так любит перемену.
Да ты ведь дворянин?
Я?.. я, конечно, так.
На что такой вопрос?
На то, что ты дурак...
Что графу не везет, ты, может быть, то слыша,
Смутился; плюнь!.. своя ведь у тебя есть крыша.
Пусть граф твой упадет, в деревне заживем
И по-дворянски век с тобою проведем.
Итак, ты видишь ли, ты прост по этой смете.
Да что, скажи ты мне, есть верного на свете?
Я вижу, ты свою деревню промахнул,
И оттого теперь ты точно пригрустнул.
Вот на! иль мотом ты Полиста почитаешь?
Мне, право, кажется, то видя, как скучаешь,
По крайней мере ты деревню заложил.
Нет, нет, дурную весть оттуда получил.
Какую?
Так.
Скажи.
Что хлеб не уродился
И скот весь извелся.
Ну, право, ты взбесился
Иль мыслишь о моей так мало красоте,
Что ты, как я твоя, скучаешь о скоте.
О нет! поверь тому: мне прелести Марины
Милей всего, что есть... и даже и скотины.
Однако ежели во всем неурожай,
То как моя душа любовью ни пылай,
Но если нечего уже кусить нам будет,
То сердце и любовь, я думаю, забудет.
Приданым я любовь такую подкреплю;
Скотины я тебе сколь хочешь накуплю.
Мне вместо этого тебя одной довольно...
Но сердцу моему то было б очень больно,
Что ну́жду для меня должна ты потерпеть.
Мне только хочется дворянство лишь иметь,
А там уж кое-как мы заживем с тобою.
Что значит вздох? что ты скрываешь предо мною?
Иль так в дворянстве, как во всем, неурожай?
О! о! пожалуй, ты меня не обижай!
Коль было бы всего так много, как дворянства,
Куда бы нам девать... Однако ж наши чванства
Рок чем-нибудь всегда умеет прижимать,
Величить нас в одном, в другом же унижать...
Но слышу голос я Честона-грубияна!
Чтоб знатного пред ним не уронить нам сана,
Пойду.
Постой, мой друг, куда бежишь от нас?
Мне нужда крайняя; мне должно быть сей час...
Не у двора ли?
Нет; но к одному агенту...
Я еду... а оттоль поеду к резиденту...
А после надобно к послу мне, может быть...
Я занят ужесть как.
Нельзя ли отложить?
Вы тем изволите нам сделать одолженье.
Желал бы оказать охотно снисхожденье,
Но, право, не могу.
Я очень несчастлив.
Недаром что-то он против меня учтив.
Что здесь мы, то скажи ты барыне, служанка.
Учтивей говори, и я почти дворянка.
Теперь-то хвастуна, мой сын, изобличим,
Чрез благочиние законом обнажим.
Что видел я?.. о, страх!.. тот самый благочинный!..
Который... ах, какой усов широкий, длинный!
Что скоро так, суда́рь, вернулись вы назад?
Ей-богу, я тому, суда́рь, и сам не рад.
Никак уже отсель дорога вам запала?
Еще, суда́рь, моя карета не бывала.
Да время хорошо, вы можете пешком.
Чему же, господа, смеетесь вы тишком?
Или... или меня не дворянином чтите?
О нет, считаем вас мы тем, чем вы хотите.
Мы верим, что граф — граф, и дворянин — Полист;
Но есть тут человек, хотя и не речист,
Да лучше доказать породу вашу может
И даже сделать вам гербовник он поможет.
Нам в этом ну́жды нет; я не люблю гербов.
Во знаках лошадей, подков, медведей, сов
Заслуга истинна себе не видит чести;
И с графом без того велики мы... по чести.
Увидим.
Ну́жда вам какая до меня?
Я вижу, прежний вы проступок свой виня,
Уж струсили... Не бось, мы с ним уж всё забыли.
Нет; я пришел сюда уверить, что я прав;
То ясно доказать, что Верхолет не граф,
И ваше странное разрушить ослепленье.
О Боже! отпусти такое прегрешенье.
Вы видите, суда́рь, что я невинна в том.
Да вы клеветников пускаете в свой дом.
Что делать?..
Иль за тем меня сюда вы звали,
Чтобы в беду ввести, чтоб вместе мы пропали?