Марина. Здорово живешь. Ты знаешь, барин уехал на охоту. Ей не с кем спорить, и так, от скуки со мною повздорила.
Ростер. Да за какое дело?
Марина. За важное. Я ей подала новые башмаки; она спросила у меня, нет ли новее? Я ей сказала, что новее быть не может, потому что эти ни разу не вздеваны... и пошла потеха... Я ей ясно доказала, что я права.
Ростер. А она еще яснее. Вот оттого-то и дурно тебе, что ты не умеешь на свете жить... не надобно спорить с теми, кто нас сильнее и кто кулаком доказывать может.
Марина. Вот-на, еще выехал какой учитель жить на свете! Я посмотрела бы, как бы ты отделался от барыни, или от барина, когда они в духе спорить.
Ростер. Да для чего же у меня с ними ладно?
Марина. Для того, что ты не всегда у них на глазах.
Ростер. Нет, для того, что я умею с людьми обходиться; а этому научился от поваренного искусства. Знаешь ли ты, Маринушка, что поварская наука первая на свете. Кто ее знает совершенно, тому нечему учиться.
Марина. Я тут мудрости никакой не вижу, кроме только, что можно всегда хорошо быть сыту.
Ростер. То так, если смотреть простыми, грубыми глазами. Но благодаря моему учителю, мусье Кассеролю, я смотрю на все так, как он говаривал, — философическими глазами; и всегда кушанье сравнивая с людьми, я знаю, если на большой огонь вдруг поставишь, то переваришь, пересушишь. И так как первое правило на кухне все делать на маленьком огне; по тому же правилу и с людьми, поступая полегоньку, потихоньку, скромно, осторожно, я счастлив, всем угождаю, и даже с барами у меня не только раздора не бывает, да еще они меня и любят.
Марина. Увидим. Вот сама идет с тобою говорить.
Ростер. Я очень рад.
Марина. Отчего же ты побледнел?
Ростер. От радости, что имею случай тебе мой ум показать.
Г-жа Кутерьма. О чем у вас спор?
Ростер. Мы, сударыня, не спорим, а говорим, что спору бы никогда не было, если бы все были благоразумны.
Г-жа Кутерьма. Кто ж по-твоему неблагоразумен?
Ростер. А тот, кто видит, что он не прав, а все-таки спорит.
Г-жа Кутерьма. Слышишь ли, Марина? Вот так-то и тебе надобно рассуждать. Мне спорить — острый нож! да нельзя: как ни остерегайся, против воли заведут.
Ростер. Вот только лишь теперь я об этом рассуждал. Барыня у нас — говорил я — такая умная, что никогда не в деле спорить не станет.
Г-жа Кутерьма. Слышишь ли, Марина?
Марина. Слышу, сударыня. (В сторону.) Кабы этого рассказчика черт попутал.
Ростер. Я надивиться не могу, как можно с такою преразумною госпожою, как ваша милость, спорить? Что вы изволите говорить, то надобно слушать, разинув рот; и хотя, что и не так покажется, но должно непременно согласиться, потому что это точно так, как вы говорите.
Г-жа Кутерьма(Марине). Ну! спорю ли я с Яковом Ростером? Вот уж я давно с ним говорю, а во всем согласна. Право, если бы все так рассуждали, как он — все бы спокойно было; да то лих и беда, что у нас в доме он только один порядочный человек.
Ростер. Много чести, милостивая государыня!
Г-жа Кутерьма. У нас все наголову вздорные спорщики, не выключая и мужа моего.
Ростер. Много милости, милостивая государыня!.. Я пришел затем, чтобы услышать самолично, что вы изволите приказать к столу готовить?
Г-жа Кутерьма. Сегодня, мой друг Яков Ростер, будет у нас гость.
Ростер(Марине, с видом, довольным собою). Слышишь ли? мой друг Яков Ростер!
Г-жа Кутерьма.. И гость очень почтенный, — Миротвор, старинный друг мужу и мне, которого мы давно не видали; а с ним еще какой-то его знакомец, которого тяжелого имени я не помню; но, кажется, он иностранец.
Ростер. Жаль, что изволили запамятовать его название, а то бы можно было такое блюдо приготовить.
Г-жа Кутерьма. Какой вздор! по имени гостя кушанье стряпать.
Ростер. А как же, милостивая государыня! Можно бы узнать, какой он нации, а по тому бы я так и смекнул. Итальянцу бы макерони, испанцу олио, французу суп алоаньон, немцу лапша с гусиным салом.
Г-жа Кутерьма. В этом нужды нет, а надобно только получше приготовить.
Ростер. Все будет исполнено, извольте приказывать.
Г-жа Кутерьма. Вместо того, чтобы исчислять подробно, я тебе одним словом скажу; сделай столько же и таких же блюд, как в прошедшее воскресенье.
Ростер. Слышу, сударыня.
Г-жа Кутерьма. Только с прибавкою.
Ростер. Слышу, сударыня. (Идет вон.)
Г-жа Кутерьма. Куда же, не выслушав, идешь? Эх, Ростер, я почитала тебя умнее. Ну, с чем бы ты пошел, и как узнаешь, какой прибавке быть?
Ростер(в сторону). Ну, попался я!
Г-жа Кутерьма. Скажи, можешь ли ты мои мысли угадать?
Ростер(в сторону). Вот и вызов на поединок!
Г-жа Кутерьма. Что ж ты молчишь? говори!
Ростер. По усердию моему, стараясь замечать вам угодное, кажется, я применился к вашему вкусу... и нетрудно угадать.
Г-жа Кутерьма. Смотри, какая дерзость! он может угадать! Да разве у меня только один вкус?
Ростер. Я не спорю.
Г-жа Кутерьма(к Марине). Ну, как же он не спорит? скажи Марина?
Марина. Конечно спорит, сударыня, и спорит не в деле. (В сторону.)Как я рада!
Г-жа Кутерьма. Ну, отгадывальщик, отгадывай.
Ростер. Когда стол будет нарядный, то и прибавка должна быть такая же.
Г-жа Кутерьма. Да какая ж?
Ростер. Я думаю, бланманже.
Г-жа Кутерьма. Врешь.
Ростер. Ин желе?
Г-жа Кутерьма. Врешь, врешь! Видишь ли, что ты с своим желе и бланманже скот?
Ростер. Вижу.
Г-жа Кутерьма. Я хочу, чтоб был пирог; только не могу решиться, с чем: с цыплятами ль, или с куропатками?
Ростер(в торопливости). То есть, вы с собою в споре.
Г-жа Кутерьма. Ты опять заводишь спор?
Ростер(испугавшись). Никак, сударыня.
Г-жа Кутерьма. Ну, как же? скажи, можно ли мне самой с собою спорить?
Ростер(с замешательством). Я не это хотел сказать... а то, что в вас цыплята спорят с куропатками.
Г-жа Кутерьма. Какой это злой спорщик, Марина!
Марина. О! презлой, сударыня. Ему нет нужды, что он дурачества говорит, лишь только бы на своем поставить.
Ростер(тихо Марине). Добро, плутовка!
Г-жа Кутерьма. Ну, скажи мне, как цыплятам спорить с куропатками? да еще и во мне! Что, разве я курятник?
Ростер. Боже оборони, чтоб я это думал!
Г-жа Кутерьма. А что ж ты думал?
Ростер. Я думал... Ничего, сударыня, не думал... я признаюсь, в другой раз, что я прост.
Г-жа Кутерьма. Скажи ж мне теперь, что лучше в пирог положить: цыплят, или куропаток?
Ростер(в сторону). Еще! О, какое мученье! (К г-же Кутерьме.) Это от вашей воли зависит.
Г-жа Кутерьма. Какой глупый человек! Я знаю, что от воли моей зависит; да как тебе кажется?
Ростер. Мне кажется, сударыня, и то и другое хорошо.
Г-жа Кутерьма. Не может быть; надобно, чтоб одно другого было лучше.
Ростер. Да разве не бывает двух вещей, которые обе равно хороши?
Г-жа Кутерьма. Не бывает, и быть не может. Найди-ка мне такие две вещи.
Ростер. Ежели подумать, то как не найти.
Г-жа Кутерьма. Подумай-ка. (Она между тем прохаживается.)
Марина(Ростеру). Ну-ка искусник жить на свете, выдумывай. Опять, я чаю, чтобы отделаться, назовешь себя дураком? Да это не мудрено. С простофилями, как со стеной, никто не спорит. Только скажи мне, не стыдно ли тебе, так много хвастая своим умом, иного способа не находить, кроме с радостью называть себя болваном. Этак отвечал бы и пень, если бы пень говорить умел; а ты знатного и богатого помещика господин первый повар, которого все село чудом почитает, которого все помещики зовут столы готовить, когда у них праздник, который учился у французского повара, а у него, как он-то сам сказывал, был учителем какой-то король, который, от скуки, сам стряпал... Итак, ты видишь, что ты, по поваренному искусству, королевской внук... а ты не стыдишься называть себя простаком!
Ростер. Она правду говорит. Этак я потеряю мою репутацию.
Г-жа Кутерьма. Что ж, долго ли мне ждать?
Ростер. Прошу небольшого терпения. Я едва успел вздеть мои мысли на вертел моего рассудка, а уж вы и хотите, чтоб я вам их подал. Я не хочу себя обесчестить; и докуда мастерски не изжарю, потуда не отпущу.
Г-жа Кутерьма(грозно). Знаешь ли ты, враль, что я тебя могу принудить скорее...
Ростер(испугавшись, в сторону). Не гневайтесь, сударыня, выдумал... например... что мне ей сказать! Например...
Г-жа Кутерьма. Ну!
Ростер. Солнце и месяц.
Г-жа Кутерьма. Будто это одно.
Ростер. Не одно, да равно хорошо.
Г-жа Кутерьма. Солнце и месяц равно хороши?
Ростер. И конечно. Одно в день, а другой в ночь равно пригодны.
Г-жа Кутерьма. Безмозглый! одно сильно светит и греет, а другой только светит, и то слабо... еще же, если солнце переставить в ночь, а месяц в день, то ночь была бы днем, а день ночью. Ты понимаешь ли разность, и видишь ли, что ты в третий раз дурак?
Ростер. Не может быть, сударыня, довольно и двух раз.
Г-жа Кутерьма. Да разве ты не ясно видишь, тупица!
Ростер.