Никоим образом; ответствуй на допрос.
Не чуток может ли быть так судейский нос?
На первый пункт скажу: здесь бывшая девица
Служанка Улиньки, любезна очень ей;
А на второй — что вы из отставных судей
Миляй мне всех. За вас огонь мне и водица —
Все беды — трын-трава. Я броситься готов...
Таких ни от кого не слыхивал я слов.
Мне должно приписать какому это чуду?
Скажи же, от чего любовь твоя? откуду?
И для каких причин? и как? и почему?
Друг друга любим мы не часто по уму,
А так. Я думаю, случалось то и с вами,
Что любите кого, не знаючи и сами
За что...
Нет; не было за мной того греха,
Чтоб я любил кого безвинно, сиречь даром.
Там только любо мне, где ложка не суха.
Коль делаете вы любовь свою товаром,
Так знайте ж вот: меня нельзя не полюбить.
А как? за что?
Я вам желаю пособить.
А в чем? когда? и как?
Хотите вы жениться
На Улиньке?
О том ты можешь ли сумниться?
Ну, будем же друзья. Пожалуй, помоги,
А от меня — ей-ей! — придет на сапоги.
Готов; однако же вы можете поверить,
Что можете себе не менее меня
Или и более еще помочь.
Кто, я?
А как?
Молодчика вам должно подтетерить,
Который вам, суда́рь, как будто спица в глаз:
Соперник ваш, одно препятство он для вас.
И ежели его, суда́рь, с седла сшибете,
То ваша Улинька...
Ни для чего, нет, нет,
Чрез драку не введу моей души в лабет.
Чтоб я дрался, того в судах вы не найдете,
А многажды был бит и брал с того доход.
Да кто же говорит, чтоб вам подраться?
Законами к нему вы можете придраться
И, сделав вексельным уставом оборот,
Указов силою отбить его невесту.
Вот это сказано по сердцу, кстати, к месту.
Но только намекни, молодчик кто таков?
В отставке, в службе ли и много ли долгов?
Известный Ветромах...
Ну, этого довольно.
И сердцу моему то было б очень больно,
Когда бы победил меня сей Ветромах,
Которого весь ум в французских лишь словах,
В помадах и духах и в пудре благовонной.
Как модная мадам, так точно пахнет он.
Молчи ж, коли то так, колодезь ты бездонный!
Ты рода знатного, но есть у нас закон.
Мать Улиньки своим пленил он родом знатным;
И если бы ее в том можно убедить...
Молчок! могу его не только засадить...
Ни слова... сделаюсь по-свойски с ним, развратным.
Он жизни за меня своей не будет рад.
Вот как изволил наш судья разгорячиться!
А! барин.
Я, скажи, умел ли нарядиться?
Прекрасно! надо лишь принять суровей взгляд,
Высматривать на всех печально, исподлобья,
И точно говорить, читают как надгробья.
Какую пользу даст мне этот весь обряд?
Ведь я вам сказывал, Марина то ж твердила.
Уж сердце Улиньки она поворотила.
Вам надобно теперь понравиться отцу,
Чтоб это привести удачливо к концу.
Забыв, что вы Прият, вам надо быть Семеном;
Не «вы» ему, а «ты» и в шляпе говорить.
Еще ли надо мне вам то же повторить,
Что тысячу я раз твердил?
Я чту законом
Всё то, что ты сказал. Лишь то противно мне,
Что надо грубым быть, подобно как стене,
Против родившего красы неоцененны.
Лишь только от того успехи несомненны,
Вы слышите ль, суда́рь, вам Улиньку достать!
Ин быть по-твоему... Однако что сказать,
Когда увижусь с ним? — Что ты твердил недавно,
То всё из памяти к тебе ушло назад.
Могу я оробеть и молвить невпопад.
Могу и в этом вам я пособить исправно.
Я стану вместо вас высказывать слова.
Смотрите же, суда́рь, чтоб ваша голова
Всегда была смежна с моею головою,
Чтоб голос мой всегда казаться вашим мог.
Вот он сам.
Помоги, любви всесильный бог!
Старайтесь быть, сударь, всегда передо мною.
Никак не двигайте ни языка, ни ног.
Вот тот знакомец мой, умом набитый, честью,
Тот твердый филозо́ф и, словом, — вот Семен.
То сказывает вид, как честен он, умен.
Ты это видишь сам, что не знаком он с лестью.
Пролаз сказал, что ты хотел меня узнать,
Итак, к тебе пришел я, этому поверя.
То правда ли, скажи, что ты, всё честью меря,
Не смотришь ни на что? Иль лучше так сказать,
Что, не хотя плясать по светской подлой дудке,
К ногам твоим поверг поганы предрассудки?
Ты слышал правду. Кто ж тебе сказал о том?
Весь свет, смеясь, тебя считает дураком,
А я же, несмотря глупцов на гнусну едкость,
Тебя за Феникса считаю и за редкость.
О, чудо наших дней! и в младости такой!
Пожалуй, твоего знакомства удостой.
«Знакомства удостой»! и то тебе не стыдно?
Ты не очистился еще от дрязгу, видно,
И светский комплимент сказал.
Ты очень прав.
Я признаюсь, что, быв со глупым светом близок,
Остатки от него еще мой кажет нрав.
Прости мне то, что был теперь я столько низок.
Другой проступочек ты сделал предо мной:
Иль будь со мной простей иль я уйду домой...
Просить прощения честно́му человеку!
Коль хошь, побей меня, терпенье лишь возьми.
Тобой кажусь себе к златому близок веку.