Во сне глубоком все, —
Лишь ты по утренней росе
Одна зарю встречаешь.
Тс, тише! ты не знаешь,
Что здесь Эраст драгой —
Любовник верный мой.
Неужто воротился? —
Я видела в окно,
Как там в кустах он крылся.
Одной любви дано
Такое остро око,
Что видит в ночь оно
Равно, как в день, далеко.
Агафья. Надобно, чтоб у любовников глаза были очень зорки. Как, когда темно, вы могли узнать Эраста между кустов?
Лиза. Он, точно он. И если чего глаза не досмотрели, то сердце мне досказало. Он, — некому больше быть.
Агафья. Пускай он. Только скажите, как вы могли обмануть осторожность вашего ревнивого, старого опекуна Алберта? Неужто он опростоволосился в первый раз и на ночь не запер ворот?
Лиза. К счастию моему, кто-то вышел, и я тотчас воспользовалась этим случаем.
Агафья. Вы очень хорошо сделали, что поспешили увидеться с Эрастом; а то бы бедненький, дожидаясь вас долго на росе, мог простудиться... Однако его не видать; а между тем, если опекун нас увидит здесь, что будет?
Лиза. Он мне более не страшен. Я хочу, чего бы мне то ни стоило, освободиться от власти гнусного ревнивца. Нет больше сил сносить такую жизнь; я намерена ему явно показывать, сколько его ненавижу.
Агафья. Да подкрепит Небо такое похвальное намерение! Что касается до меня, я лучше бы желала служить черту, нежели ему. Говорят, черт, как жиды, в субботу ничего не делает: то по крайней мере, тогда бы отдых был. А у нашего Алберта никогда покою нет. Поутру, ввечеру, в полдень, в полночь, каждую минуту должно с ним возиться. То окно поплотнее закрой, то дверь покрепче запри, то в погреб сходи посмотреть все ли цело, то вскарабкайся на чердак поглядеть не идет ли кто издали. И сна ему нет: когда одним глазом спит, то другим караулит. Никогда не смеется, всегда сердит, брюзглив, скуп, жесток, как тюремный караульщик.
Лиза. Скоро все наши беды кончатся. Какая разница Эраст! прекрасен, молод, весел, добродетелен. Я вместе с ним возрощена у его матери. Сходство нравов соединило наши сердца; а любовь сей узел сделала неразрешимым... Но вороты отворились.
Агафья. Чему дивиться? наш сударик Алберт на поиск выходит. Станем подале, притаитесь.
Алберт(не видя их). Во всю ночь в моем доме я ходил дозором. Все спокойно спят. Этого не довольно, что внутри все здорово; надобно, чтоб и снаружи было таково же. За тем-то я и вышел. Слава Богу! кажется, все хорошо. Однако меня смущает то, что в сумерки вчера какой-то волокита около дома шатался. Я снисхождению моему не могу надивиться. Уж полгода в здешнем загородном доме живу с Лизою, а еще не только не заклал кирпичами всех окон снаружи, да и решеток железных не приделал. Это весьма нужно для нежности плененного моего сердца. Лиза меня пленила, и я ее должен пленить, за замoк. Кротость портит девичью добродетель. Велю приделать железные болты, толщиною в руку. Замки висячие снутри: тогда-то моя любовь отдохнет, да и для Лизы это спокойнее... Кто-то шевелится здесь... заря мне помогает видеть... Кто идет?.. Не отвечает... это дурной знак... Кто идет? кто идет? говори, убью!
Агафья. Прохожие.
Алберт. Это Агафьин голос. Она, а с нею и Лиза.
Лиза. Это вы, господин Алберт, на карауле стоите?
Алберт. Я, я сам. А вы зачем здесь так рано?
Лиза. Всю ночь я спать не могла... я чувствовала жар.
Алберт. Знаешь ли, что честные девушки, у которых нет дурного на уме, спокойно спят и жару не чувствуют.
Лиза. И у меня доброе на уме, однако я спать не могла, и для того вышла на заре прохладными воздухом напитаться.
Агафья. Да, мы любим зарю и прохладный воздух глотать.
Алберт. А разве заря и прохладный воздух не могут пожаловать войти в открытое окно? Нет, вы здесь делаете заговор, чтоб меня обмануть.
Агафья(в сторону). Как бы это было хорошо!
Алберт(к Агафье). Что ты говоришь?
Агафья. Ни слова.
Алберт. Ты что-то сказала?
Агафья. Я сказала, что хотя бы и хотелось спать, да нельзя. Проклятый домовой во всю ночь бегает сверху вниз, снизу наверх; кашляет, пыхтит, кряхтит, чихает, бренчит ключами. Скверный жид мучит нас всех своим шумом.
Алберт. А кто этот проклятый домовой, этот скверный жид?
Агафья. Вы.
Алберт. Как, негодная, можешь ты это обо мне сказать?
Агафья. Я это точно знаю.
Алберт. Почему?
Агафья. А вот почему. Чтобы узнать дух ли или человек нас тревожит, я ночью в узеньких сенцах протянула веревочку и спряталась. Четверти часа не прошло, как кто-то выбежал, запнулся, упал, и во все горло закричал: помогите! умираю! Я вышла со свечкой и увидела, что вы, растянувшись, лежите. Большая во весь лоб запятая и расплющенный ваш нос, как точка, ясно показали мне, что вы не дух, а плоть.
Алберт(подбегает к Агафье, чтоб ее ударить). Так ты эту шутку со мною сыграла?
Лиза(удерживая его). Тише, сударь, тише.
Алберт(Лизе). Смотри, чтобы и тебе не досталось. (В сторону.) Эту дерзкую служанку надобно бы мне со двора согнать; но она мне нужна. (Лизе.) Поди, сударыня, поди домой, или я силою тебя отведу.
Если сердце не согласно,
Принуждение напрасно.
Лютость, брани, это вздор!
Можно строгости в отпор,
Душу твердую представить.
Коль несносен бед собор,
Можно тяжку жизнь оставить.
Но мне рано умирать;
Смерть уже последне средство.
Постараюсь окончать
Я мое игрою бедство.
Алберт. А ты останься здесь: мне нужда с тобою говорить.
Алберт(в сторону). Надобно ее приласкать. (К Агафье.) Помиримся, я тебя люблю, и хотя ты мне нос расшибла, но я тебя прощаю; только сделай мне некоторую услугу, за которую тебя после награжу.
Агафья. Посмотрим, какая это услуга.
Алберт. Ты, я думаю, уже приметила, какими глазами я смотрю на Лизу?
Агафья. Как не приметить? Вы на нее смотрите, как сова на голубку.
Алберт. Скажи лучше, как голубь на голубку.
Агафья. Ну, положим, что вы голубь. Что ж из этого будет?
Алберт. Из этого будет, что она моя будет жена.
Агафья. Ваша жена? как вам не стыдно!
Алберт. Что ты этим сказать хочешь?
Агафья. Как вам не стыдно, я говорю.
Алберт. Что это значит?
Агафья. Это значит, что вам стыдно при старости не иметь и столько ума, чтобы не сделать такого огромного дурачества.
Алберт. Дурачества? Разве жениться дурачество? Я бездетен, я хочу нажить детей.
Агафья. Вам детей?.. быть не может.
Алберт. Это не твое, а мое дело. Но оставим пустоглаголанье, станем о деле говорить. Послушай, с тех пор, как мы здесь живем, отбою нет от волокит; эти жадные волки хотят похитить мою овечку, которую я с таким рачением стерегу: и для того надобно снаружи закрыть частыми решетками все окна. Это Лизе не будет приятно; и для того, опасаясь вместо любви произвесть ненависть к себе, прошу покорно тебя, возьмись позолотить эту горькую пилюлю: дай ей знать, что это делается только для безопасности от воров, которые будто бы прошлую ночь ограбили дом нашего соседа.
Агафья. Подите, сударь, вы без милости дурачитесь... то глупо, что хотите жениться в другой раз; а то еще глупее, что влюбились в молодую девушку; а это из рук вон глупо, что хотите ее запереть.
Алберт. Я на это имею сильные причины.
Агафья. Я также имею сильные причины с вами вместе не сумасбродничать.
Алберт. Знаешь ли, что я чего просьбою не могу сделать, то сделаю силою, и тогда бойся меня.
Агафья. Сердитесь, бранитесь, как хотите, а я ваша покорная услужница.
От сердца тресни ты себе;
Но хуже дьявола ревнивый!..
Какой черт в голову тебе
Вложил тот замысл несчастливый,
Чтобы в любовь замком склонять,
И бо́лтом сердце уловлять.
Алберт(один). Весь свет против меня; Агафья никуда не годится; однако боюсь ее переменить, чтоб хуже не было. Замки, задвижки, болты, решетки, вы моя надежда, помочь, отрада! Пойду к слесарям и приведу их сюда.
Скрыв от глаз прелестный вид,
Отучу я волокит,
Нагло пяля дерзко зренье,
Лизу приводить на грех.
Все их только в том уменье,
Оттого их весь успех,
Чтобы шаркнуть башмаками,
Сжаться так пред дорогой;
И дрягая так ногой,
Хвастать толстыми икра́ми.
К зеркалу прильнув глазами,
Видеться всяк час с собой.
Криспин(входя). Барин мой, утомленный дорогою и любовью, покоится недалеко отсюда на постоялом дворе; а меня послал сюда поразнюхать, то есть, по военному, рекогносцировать.