Медор. Мой друг, Пролаз! хотя наши жены виноваты, однако подумаем-ка не виноваты ли и мы?
Пролаз. Не виноваты ли и мы!.. Вы уж начинаете вступаться за женщин, вы, которые недавно их так много ненавидели. Теперь нечего сомневаться, вы твердо намерены жениться на этой вдове Прелесте, о которой вам говорили, которая с нами на этом постоялом дворе живет, и которой вы еще и не видали; однако с которою положено свидание сегодня.
Медор. Признаюсь, что хочу на ней жениться. Все меня к тому привлекает: похвалы прелестям ее души и лица, богатство ее, мое состояние. Ты знаешь, что от путешествия в иностранных землях моя казна очень расстроилась. Притом же признаюсь, что холостое состояние мне несносно становится. Не иметь никого на свете, кто бы брал участие, это ужасно! жена быть может половина меня, другой я.
Пролаз. Другой я!.. половина меня, которая лишает покоя, щиплет, кусает другую половину. Другой я, домовой первому я.
Вспомните вашу супругу. Ее своенравие, бешенство, ее алчность кокетствовать, всегда вам вопреки говорить, всегда вас унижать, презирать, гнушаться вами... Черт пересчитает все то, как она вас мучила. Вспомните, что вы, быв так же вспыльчивы, вышли очень благоразумно из терпения и чрез месяц после свадьбы принуждены были ее оставить, продать ваше имение и уехать в чужие краи, где мы с лишком десять лет таскались, переменив имена, вы из Эраста в Медора, а я из Стреляя в Пролаза... Говорят, что путешествия просвещают, — неправда: мы поехали, чтобы научиться меньше дурачиться, а возвратились, чтоб сделать точно ту же глупость, от которой отсюда уехали.
Медор. Или ты думаешь, что и в другой раз я несчастливо женюсь. Поэтому тебе кажутся все женщины одинаковы с моею женою?
Пролаз. Как две капли воды. Где мы ни бывали, — во Франции, в Голландии, в Англии, в Испании, в Италии, везде у женщин разная наружность, разные ухватки, а внутренность все одна. Все они розы, — иная кудрявее, иная глаже; но у всех шипы, которые колются. Розы для любовников, а шипы для мужей. Все они за безделицу готовы съесть своих супругов. Ха, ха, ха, ха! я вспомнил с сожительницею вашею последнюю вашу ссору, от которой вы разошлись. Дело стало за брови. Она, увидя какого-то молодого человека с бровями каштанового цвета, называла его прекрасным, восхищалась им; а вам говорила, что у вас пакостные, мерзкие брови. Вам стало это досадно, вы разгорячились и смертно поссорились.
Медор. Но сыщутся женщины, которым и мои брови будут угодны.
Пролаз. Ах, сударь! как мало вы их знаете; через несколько недель после свадьбы всегда у мужа брови хуже всех других.
Медор. Как бы то ни было, я хочу в другой раз испытать счастия; однако ж не как прежде, не кинусь прямо в воду... Я хочу употребить хитрость... простительную, чтоб вызнать совершенно ее нрав.
Пролаз. Какая это хитрость?
Медор. Я надену твою ливрею, а ты мое платье; я твоего слугу представлять буду, а ты моего господина. Этим способом все выведать могу.
Пролаз. Очень хорошо. Вот на это я согласен... Авось либо!.. счастие и не это делает... авось либо! я поймаю сердце этой госпожи Прелесты. Таким образом может быть я и соглашусь жениться; от жены-госпожи можно кое-что вытерпеть.
Медор. Если случится, что она в тебя влюбится, тогда буду я о женщинах одного мнения с тобою.
Пролаз. Какое самолюбие!.. а для чего ж и в меня не влюбиться? Вся разность только в том, что вы в карете, а я за каретой езжу; что я стою, когда вы сидите; что вы кличете меня: Пролаз! а я откликаюсь: чего изволите?.. Когда ж я стану то делать, что вы, тогда разница кончится, и преимущество, может быть, будет еще на моей стороне.
Медор. Ты видишь, самолюбив ли я, когда на твою дерзость ни слова не отвечаю. Я иду переодеваться; ступай за мною.
Пролаз. Я тотчас буду.
Пролаз(один). Все говорят, что эта Прелеста очень богата. Ну, ежели и в самом деле любовь сделает такую проказу, что я буду господином, да еще и богатым... и богатым, следовательно и знатным... Ну, ежели это и вправду станется; а для чего ж и не статься? Чем я не человек? не стар, не дурен, ловок, строен и вояжировал... Вояжировал! о! это много значит у женщин!.. немножко не знатного рода я был до вояжа; а вояжи сделали со мною то же, что с низкими металлами огонь: все медное, железное, свинцовое очистили, и остался я весь золото... следовательно, я благороден! еще же мало ли таких чужестранцев, которые в отечестве были скороходы, сапожники, кучера; а сюда приехав, стали графы, шевалье, маркизы. Они только сюда доехали, а я и туда и сюда съездил; следовательно, я очень благороден... чего ж во мне не достает?.. осталось только прельстить. Это безделица... наверное, подцеплю эту сударку и буду господин Пролаз... Виват Пролаз!
Уж кажется, я еду цугом;
Карета в золоте горит,
И издали гремящим стуком
Посторониться всем велит.
Богатством нужен и полезен,
Кричать я стану, не боясь:
А! здравствуй граф!.. как ты любезен!
Что так давно не видно, князь!
Я вижу женщин... пойду переряжаться.
Марфа. Не знаю, сударыня, каково вам служанкой, а мне, право, недурно барыней. Барам гораздо просторнее на свете. Но скажите мне, не будет ли вам досадно, если я, госпожою по воле вашей наряженная, поймаю сердце этого господина Медора, которого вам так выгодно описывали, что вложили в вас охоту посмотреть его; а может быть, и выйти за него замуж. Я, зная себя, говорила вам: эй, не шутите так; но вы того непременно хотели, чтоб лучше вызнать его. Раскаетесь, может быть, да поздно!
Прелеста. Нимало не раскаюсь.
Марфа. Что ж вы сделаете?
Прелеста. Останусь вечно вдовой.
Марфа. Да верно ли это, что вы вдова?
Прелеста. Я желала бы, чтоб это было не верно; но ты знаешь, как долго мои старания узнать, жив ли мой муж, были напрасны; и мне, по многим верным признакам, должно было заключить, что его более на свете нет, к несчастию моему.
Марфа. К несчастию?.. Вы совсем, сударыня, переменились... Как это будто несчастие, чтобы в другой раз выйти замуж? Спросите у наших сестер; многие скажут: дай Бог, почаще бы это несчастие случалось.
Прелеста. Ах, Марфа! заблуждение легкомыслия, даже и во время ослепления молодости, не составляет счастия. Что ни говори, одна добродетель всем нравится; и даже тот, или та, которые, не могши исправиться, кажется, презирают ее и над нею шутят, внутренне признаются, что она выше всего.
Марфа. Сударыня! вы прежде не так говорили.
Прелеста. Я всегда это чувствовала; но дурное воспитание, примеры так называемого большого света, то есть дурного знакомства, ветреный нрав увлекли меня от меня самой. Однако всякой раз, когда я преступалась, внутренно стыдилась самое себя; но вместо того, чтобы признанием загладить проступок, я имела постыдную гордость, оставаясь в нем, оправдать его. А как ошибку, которую защищаешь, ничем иным нельзя оправдать, как другими ошибками, то и делала я беспрестанно новые дурачества.
Марфа. Ах, как это все умно!.. жаль только, что я не понимаю.
Прелеста. Все это можешь понять из жизни моей. Ты знаешь, что до пятнадцати лет я жила у тетушки в необходимом принуждении, которое всегда для молодых людей полезно, но несносно. Мне захотелось освободиться от неволи... Уехав тайно, вышла я замуж за Эраста. Он был столько же молод, столько же беспутен, как и я. Не могши вынесть моих дурачеств, за что я его теперь и не виню, он скоро оставил меня и, продав имение, скрылся... Тогда, в самой крайности, раздражив тетку, которая любила меня, как себя, не знала я, что делать. Однако не могла себя принудить, приехав к ней, просить у ней прощения и помощи. Несмотря на мою глупую гордость, эта нежная тетка сама ко мне приехала и, не укоряя ни в чем, взяла меня к себе. Такое великодушие тронуло меня... Я почувствовала себя и, гнушаясь собою, старалась быть достойною ее благодеяния... Недолго это продолжалось. Она скончалась, оставя мне все свое великое имение. Ни вдова, ни замужняя жена и, наполнив тот город, где мы жили, слухом моих разных глупостей, которые молва обыкновенно увеличивает, мы с тобой уехали сюда, где нас никто не знает.
Марфа. Да и мудрено ли? когда мы даже переменили и наши имена — вы из Изабеллы в Прелесту, а я из Афросиньи в Марфу. Словом сказать, мы совсем переменились. Жаль, что себя выдаем за вдов. Нам бы можно называться и девицами. Ведь случаются девки вдовствующие, для чего ж не быть и вдовам девствующим... Мы здесь никому неизвестны. И хотя бы наши мужья были живы и к нам бы приехали, мы можем им сказать, что мы не мы — и они гриб скушают.
Прелеста. Напротив того, я была бы безмерно счастлива, если бы могла увидеть мужа, которого столько огорчила.
Холо́дности прервав оковы,
Им первым дух мой возгорел;
Открыв пути мне к счастью новы,
Он первый мил мне быть умел.
Когда б не наша гордость низка,
Хотеть собой весь свет прельстить;
Та честь к бесславью столько близка,
Могла б я им счастлива быть.
Марфа. Что касается до меня, я моего Стреляя не хочу видеть. Если он умер, Бог с ним, а если жив, черт с ним. Особливо теперь, когда счастие мне пальчиком манит, с вашим именем и в вашем уборе выйти замуж так выгодно, что я с вами сравняюсь... Это очень щекотливо; однако, сударыня, виновата ли я, что я прекрасна, мила; что я, может быть, пленю дворянина, который, говорят, вояжировал так долго, что вырос в вояжах; и, между нами сказано, сударыня, мне больше кстати прельстить того, кто был в чужих краях: я потерлась около всего иностранного и долго у маршанд де мод училась шить,