М о р н и. Займите подступы к городу!
Н а п о л е о н (сует в руки Флери портфель). Здесь деньги! Раздайте их солдатам. Попросите солдат…
Ф л е р и, взяв портфель, уходит. Вбегает о ф и ц е р.
О ф и ц е р. Генерал Неймайер ведет войска на Париж!
М о р н и. Проверить! Выслать разведку!
М о р н и и за ним о ф и ц е р уходят. Слышен орудийный выстрел. Нечастые орудийные выстрелы слышны до конца сцены.
Н а п о л е о н. Шарль! Лошадей!
Г о р д о н. Наконец-то! Вы едете к войскам, принц?
Входит Ш а р л ь.
Н а п о л е о н. К черту войска! Я уезжаю из Парижа. Карету!
Ш а р л ь. Кажется, придется переходить Рубикон обратно. (Уходит.)
Г о р д о н. Я видела вас несчастным, но видеть вас жалким не хочу. Мой принц!.. И я вас любила!..
Н а п о л е о н. Вздор!.. Никогда вы меня не любили. (Указывает на портрет Наполеона I.) Вы его, да, его любили. Любили по портретам, по легендам, по слухам. Император! Как я ненавижу этого человека! Он дал мне имя и за это имя отнял всю мою жизнь. От меня требуют его слов, его подвигов, его удачи. «Великий!» Да так ли он был велик?
Г о р д о н. Если вы не в силах подняться, не пытайтесь уронить его!
Н а п о л е о н. Ронять его? Он сам упал. Он рухнул вместе с империей. И я, я ее восстанавливаю, я ее поднимаю.
Г о р д о н. Молчите!
Н а п о л е о н. «Великий!» Он был лжив и мелочен, мелочен и труслив!
Гордон дает Наполеону пощечину. В этот момент входит Ж ю л и. Гордон уходит.
Ж ю л и. Бедный! Вам больно? За что она вас?
Н а п о л е о н. Это сумасшедшая. Как вы сюда лопали?
Ж ю л и. Всюду войска. Мою карету остановили. Солдаты кричат: «Да здравствует император!» Ну что ж, я очень рада. Вам сорок три года, всякую другую профессию начинать поздно. Но за что она вас ударила?
Н а п о л е о н. За то, что я сказал правду… об этом «божественном». А вы знаете, что он был мал, толст и скверно ездил верхом?
Ж ю л и. Ну и неправда!
Н а п о л е о н. Он был жесток, лукав, вероломен.
Ж ю л и. Вы это про императора говорите?
Н а п о л е о н. Да-да… Он падал в обморок от страха.
Ж ю л и. Что-о?
Н а п о л е о н. Он был трусом.
Жюли дает Наполеону пощечину.
Ж ю л и. Так вам и надо!
Входит М о р н и.
М о р н и. Дорогая Жюли… (Наполеону.) Могу вас поздравить: наступление генерала Неймайера и руанских республиканцев — ложные слухи.
Входят Ш а р л ь.
Ш а р л ь. Ваше величество, лошади поданы.
Н а п о л е о н. Кажется, мы остаемся. Мундир и шпагу!
Шарль подает Наполеону мундир.
Та же гостиная. В креслах — С е н т - А р н о, П е р с и н ь и, М о п а, Ф л е р и и М о р н и. Н а п о л е о н стоит с бумагой в руке. Ш а р л ь — у дверей.
М о р н и. Итак, сегодня явится делегация. Вас будут поздравлять, и вы должны ответить. Пройдем это место еще раз. «Господа»…
Н а п о л е о н. «Господа, я понимаю всю огромность моей новой миссии. Я не скрываю от себя ее трудностей…».
М о р н и. Хотелось бы больше выразительности и пластики. (Повторяет, играя и жестикулируя.) «Я понимаю всю огромность моей новой миссии». Полшага назад. «Я не скрываю от себя ее трудностей». Дальше.
Н а п о л е о н. «Но с помощью неба, честных людей и нашей храброй армии…».
С е н т - А р н о. Позвольте, небо и честные не могут стоять впереди армии.
М о р н и. Да, пожалуй. Небо и армию надо поменять местами.
Н а п о л е о н. «Но с помощью армии и храброго неба…», то есть храброй армии и честного неба…
М о р н и. Вы опять сбились…
М о п а. При слове «небо» желательно воздеть руки и посмотреть наверх.
М о р н и. Кроме того, «армии» надо произнести металлически. Здесь сабли, штыки, артиллерия. А «небо» — мягко, нежно, там звездочки, ангелы… Попрошу вас сначала…
Наполеон колеблется, затем твердым и медленным движением разрывает бумагу с речью.
Что вы делаете?
Н а п о л е о н. Я буду говорить то, что найду нужным, и так, как мне хочется.
П е р с и н ь и. Ага, дождались!
С е н т - А р н о. Мы вас не понимаем, принц!
Н а п о л е о н. Я разогнал собрания, закрыл газеты, пушками водворил тишину не для того, чтобы слушать вас, а для того, чтобы слышали мой голос. И потрудитесь встать, когда я говорю с вами!
Ш а р л ь (становясь сзади Наполеона). Расселись перед царственной особой!..
Все неуверенно встают.
Ф л е р и. Но позвольте, все, что сделано, сделано нашими руками.
Н а п о л е о н. Нет, все сделано моим именем! Вы мне были необходимы вчера и совершенно не нужны сегодня.
С е н т - А р н о. Не забывайте: мне подчинена армия.
Н а п о л е о н. А вы подчинены мне. Вам известно, где сейчас первые генералы Франции? Они могут потесниться и для вас. Мопа, вам не кажется, что генерал Сент-Арно в чем-то виновен?
М о п а. Совершенно верно. В заговоре и хранении оружия.
Ш а р л ь. Прикажете позвать стражу?
М о р н и. Довольно. Флери, повлияйте на принца! Флери нерешительно достает пистолет.
Н а п о л е о н. Флери, успокойте де Морни.
Флери смотрит то на Наполеона, то на Морни.
М о р н и. Флери!
Н а п о л е о н. Флери!!
Флери направляет пистолет на Морни.
Как видите, я научился у вас декламации. Флери, уберите.
Ш а р л ь. Если каждый министр будет размахивать пистолетом…
П е р с и н ь и (обнимая Наполеона за талию). Дорогой принц!..
Н а п о л е о н. Я не терплю фамильярности. И запомните, господа, я не только вас не боюсь, но уверен, что вы будете конвоировать меня на прогулке, охранять мол двери и оберегать мой сон, потому что без меня вы — ничто. Без меня — вы погибли. Кто, кроме меня, оставит вас у власти? Даже не у власти. Кто оставит вас на свободе? Ступайте и ждите моих распоряжений в приемной.
Все, не поворачивая Наполеону спины, почтительно выходят. Шарль заглядывает за дверь.
Ш а р л ь. Его высочество принц Жером.
Н а п о л е о н. Пусть войдет.
Ш а р л ь пропускает Ж е р о м а и выходит.
Ж е р о м. Добрый день, мой мальчик. Вот видишь, я — старик приехал тебя поздравить. (Берет Наполеона за ухо.) Ах, шалун, ах, шалун…
Н а п о л е о н. Милостивый государь, так говорят с близкими родственниками, а мы с вами не только не родня, но даже принадлежим к разным национальностям. Вы утверждаете, что в моих жилах нет ни капли крови Бонапартов, не правда ли? Зачем же вы сюда пришли, да еще хватаете меня, постороннего человека, за ухо?
Ж е р о м. Мой милый, я не понимаю, чего ты хочешь?
Н а п о л е о н. Я хочу иметь не перемежающихся родственников, а постоянных. Поезжайте домой и выясните: угодно вам окончательно быть моим дядей или нет? Через три дня жду ответа.
Жером наталкивается на кресла, не сразу находит дверь.
Ж е р о м. Вот теперь я слышу. Это говорит Бонапарт. (Уходит.)
Вбегает Ж ю л и.
Ж ю л и. Принц, надеюсь, вы не сердитесь?
Н а п о л е о н. Почему вы вошли без доклада?
Ж ю л и. Фи, как только мужчинам хоть немного повезет, они сейчас же начинают важничать. Ну, развеселитесь. Морни говорил, что, когда вас объявят императором, на улицах будет иллюминация. Ну, давайте мириться.
Н а п о л е о н (прохаживаясь, бросает слова все увереннее). Мириться? Я согласен. Но ставлю условие. Вы не должны принимать Морни, вы не будете встречаться с Флери и… и ни с кем другим. Водевили для вас будет писать старый почтенный автор, которого укажу я. В противном случае я дам распоряжение директору театра перевести вас на вторые роли.
Жюли ошеломлена. С каждой фразой она отступает все дальше, наконец, лишается чувств и падает на руки вошедшего Ш а р л я. Он уносит Ж ю л и.
Да, я умею поражать величием.
Входят М о р н и, С е н т - А р н о, Ф л е р и, П е р с и н ь и, М о п а и Ш а р л ь.
М о р н и. Ваше высочество, поздравительная делегация ждет.
Н а п о л е о н. Прекрасно. Я ее приму. Морни, займите место направо, Сент-Арно — налево, Персиньи — здесь, Флери — там, Мопа… (Указывает место. Сам встает в центре образовавшегося полукруга под портретом императора и принимает наполеоновскую позу.) Просите!
За сценой музыка. Шарль открывает дверь. На пороге — поздравители.
ПРИМЕЧАНИЯ
«ЧУЖОЙ РЕБЕНОК»
Комедия написана в 1933 году. Пьеса «Чужой ребенок» стала заметным явлением в развитии и истории советской комедии.
28 октября 1933 года комедия впервые была показана на сцене Московского театра сатиры. Режиссеры — Н. Горчаков и Р. Корф. Художник — Г. Кигель. Главные роли исполняли: П. Поль — Караулов, Е. Милютина — Ольга Павловна, Н. Нурм — Маня, Р. Холодов — Костя, Д. Кара-Дмитриев — Яков, И. Зенин — Сенечка Перчаткин, Н. Курихин — Александр Миронович. Спектакль этот сыграл решающую роль в становлении и развитии Театра сатиры, стал одним из важнейших этапов его творческой жизни. От пьесы-плаката, пьесы-обозрения театр перешел к комедии нравов, получил наконец настоящий драматургический материал.
Первое отдельное издание этой пьесы (ГИХЛ, 1934) В. Шкваркин снабдил примечанием: «Прошу ставить «Чужого ребенка» без шаржа. Драматические сцены играть серьезно. Не делать пропусков, искажений и прибавлений в тексте. Не вводить музыки больше, чем указано в ремарках». Это было важно для правдивого изображения существенных сторон современной ему действительности и реального отражения перемен, в ней происходящих. В соответствии с пожеланиями автора творческий коллектив создал спектакль удивительно достоверный, полный теплого юмора, искренний и романтически-взволнованный. Оттого что все безусловно верили в подлинность происходящих событий, всерьез огорчались мнимыми неудачами, все было особенно смешно и трогательно. Ведущие артисты театра раскрылись во всем блеске комедийных дарований. Спектакль вылился в большой праздник театра. Постановка эта сохранялась в его репертуаре свыше десяти лет и выдержала более тысячи представлении, прошедших с неизменным успехом.