Родственнички порядком утомили и перегрузили противоречивыми сведениями. Я решила немного пройтись по округе и осмыслить информацию. Моё внимание привлёк небольшой участок, отведённый под фруктовые деревья, видимо яблони и груши. Они отцветали, трогательно роняя на землю бело-розовые лепестки. Через садик пролегала узкая брусчатая дорожка, которая вывела меня на хоздвор. Какой-то человек в рабочем комбинезоне укладывал чурочки в поленницу. «Для камина или для бани» – подумалось мне.
– Здравствуйте! – поприветствовала я мужчину. – Я у вас в гостях. Давайте знакомиться. Я Рита.
– Доброго здоровья! – откликнулся он. – Про вас уже всем известно. Вы – невеста Вадима Элемовича.
– Верно, – легко солгала я. Я почувствовала себя примадонной в спектакле, который режиссировал Вадим. Это было захватывающе интересно, но с оттенком эпатажа.
– А я Пётр Никанорович. Я тут на все руки, хозяйство большое, сами видите. Примечаю, что вы девушка непорченая, небалованная. Он тоже хороший, Вадим-то наш, – совершенно неожиданно сказал мой новый знакомый. – Я у них лет пятнадцать работаю, все у меня на виду. Досталось ему в жизни.
Признаться, мне было приятно услышать, наконец, добрые слова о Вадиме.
– Вы его первую жену имеете в виду? Мне кажется, его это гложет, – я попыталась вызвать славного человека на откровенность.– Вот уж она была, прости господи, стерва! Пила много, нервы ему мотала, хулиганила. Ему надо бы давно с ней развестись, а он нянькался себе во вред. Дай бог вам всего хорошего. А сейчас ступайте ужинать, накрыто уже. Хозяин, Элем Васильевич, не любит, когда кто задерживается. Уважает, чтоб все вместе сидели за одним столом, по-русски, а не кусочничали и не бегали по усадьбе с тарелками.
Я все же явилась к столу последней. Вадим выглядел обеспокоенным и так трогательно бросился ко мне, что я подумала о нём: «Как ловок этот парень! Каков притворщик! Такой не упустит свой куш и разыграет ради этого любое представление».
– Я тебя потерял, разволновался, – шепнул мне коварный «жених».
– Я немного прошлась, милый, – подыгрывая ему, сказала я достаточно громко и принялась за еду. Свежий воздух сделал своё дело: у меня просто слюнки текли.
Все соблюдали приличия, но сквозь былую напускную непринуждённость постепенно прорывалась откровенная нервозность томительного ожидания. Ели вяло, словно язвенники. Общались тускло. Пожалуй, дети, я и Элем Васильевич демонстрировали окружающим отменный аппетит, не заглушённый меркантильными интересами. Отец Вадима метко шутил, подтрунивал, одаривал небанальными комплиментами своих близких. Я невольно залюбовалась им. Острый ум и воля этого человека завораживали. Видимо, желая разрядить обстановку, он сказал:
– Сделаем небольшой перерыв перед чаем. После ужина перейдём к нашим основным делам. Разомнитесь немного, а я поговорю с Ритой.
Он отвёл меня всё к той же беседке под соснами. Я испытывала противоречивые чувства: его личность вызывала во мне человеческий интерес, но я вся внутренне сжималась от необходимости лгать ему. Впрочем, этот удивительный человек так выстроил разговор, что я отвечала только чистую правду!
– Ты любишь читать, деточка? – совершенно неожиданно поинтересовался он. – Читать по-настоящему?
– Я не только много читаю, но и пишу статьи. Я журналистка, – сказала я.
– И это замечательно! – обрадовано заметил Элем Васильевич. – А как тебе наш хутор?
Он смотрел на меня, как мудрый удав Каа на человеческого детёныша Маугли. Хорошо, что на этот вопрос можно было ответить, не кривя душой. Я призналась:
– Я очарована. Это маленький рай на Земле.
– Но люди показались далеко не ангелами, верно? – опять внезапно спросил он.
Я неопределённо пожала плечами.
– Я ведь их совсем мало знаю, чтоб так строго судить.
– Зато я их знаю хорошо! – заявил мой собеседник. – Даже лучше, чем они думают! И что самое главное – это не мешает мне любить их. Веришь?
– У меня нет оснований не доверять вам, – осторожно сказала я.
– Но и нет оснований симпатизировать собравшимся. Скорее наоборот – они тебя разочаровали. Я ведь видел, как они бегали к тебе сюда в беседку. Напели про Вадима, пожалуй, столько, что у тебя возникли неприятные подозрения. Я прав?
– Ну, что-то примерно в этом роде происходило…
– Я не буду допытывать тебя, мне даже неинтересно знать эту скверную болтовню. Я скажу тебе вот что: лет пятнадцать назад со мной приключилась серьёзная болезнь. Не буду вдаваться в медицинские подробности, но скажу лишь, что я был очень плох. Я как бы заглянул по ту сторону бытия. Когда повеяло могильным холодом, мне так захотелось жить, наслаждаться простыми вещами, видеть чаще своих несуразных детей. Всё обошлось, врачи меня поставили на ноги. С тех пор я понял, что главное – не пытаться переделать всех и каждого. Жизнь многогранна, противоречива, несправедлива и прекрасна. Я купил этот участок, потихоньку обустраивал его. Я приезжаю сюда и наблюдаю за сыновьями, внуками, снохами, собаками. Они очень разные. Они ссорятся, мирятся, сплетничают, проявляют странности, чудят, но меня это не огорчает! На самом деле они довольно безобидные люди. Я согласен жить долго-долго и бесконечно наблюдать пестроту бытия моей большой семьи. Не бери в голову то, что они там тебе наговорили. Это всё проявление забавных несовершенств. Человек очень слаб, и зависим от своих слабостей. Как-то я прочитал у писательницы Людмилы Улицкой сборник рассказов «Бедные, злые, любимые». Как это верно! Ты понимаешь меня?
– Конечно, только ваши не бедные, – заметила я.
– Бедность бывает разная. Духовная, например. А про Вадима я скажу тебе, что он самый способный и ответственный из всех. На него можно положиться. Его мать рано умерла. Такие дети быстро взрослеют. С женой не повезло. Люди пьют иногда от безысходности, а она – от слишком хорошей жизни. Она изрядно измотала ему нервы своими выходками и надолго отбила желание снова жениться. Я сам возил её к психиатру. Меня беспокоила эта её тяга к суициду. Она вечно пугала Вадима самоубийством, что, впрочем, и сделала, в конце концов. Мрачная история, но пора моему старшему сыну начать светлую страницу в своей жизни. Вы подходите друг другу – это видно сразу. Я ещё в силах помочь вам. Я вижу твои досадные сомнения. Не спеши делать опрометчивые выводы. Договорились?
– Обещаю не спешить с выводами, – в заключение молвила я.Стемнело. Горели фонари, слабо дымились ароматические свечи, отпугивая назойливых насекомых. Снова собрались за столом. Вадим сел рядом и даже взял меня за руку. Я уже не понимала, играет ли он на публику или действительно нуждается в молчаливой поддержке. Мысли путались. Затянувшаяся комедия положений порядком надоела. Я не люблю неясности и не выношу сумятицу в голове. Уже хотелось пройти завершающую стадию трепетной семейной встречи и расстаться с хлебосольными хозяевами навсегда.
Элем Васильевич начал говорить, и все взоры устремились на него. Я не пыталась вслушиваться – ведь меня это не касалось. Мой мозг и так переполнился излишней информацией о членах клана – благополучно здравствующих на этом свете и даже перешедших в мир иной.
Глава семьи говорил недолго. Присутствующие вели себя сдержанно, не пытаясь спорить и возражать, но по их лицам виделось, что все более-менее удовлетворены. Нищета и бедность не грозили никому. Напряжение постепенно спадало. Родственнички обмякли и уже выглядели вполне безобидно.
Мне не терпелось уехать. Я начала тихонько дёргать за рукав сидящего рядом Вадима, но он вдруг надумал вступить в полемику со своим отцом! Я была готова ударить его. Вот кто оказался самым нудным и меркантильным! Он использовал меня в своих низких замыслах!
Эмоции по отношению к Вадиму и без того падали вниз и взмывали вверх на протяжении всего дня, измучив меня до предела. Я позволила себе вклиниться в беседу, красноречиво испепеляя «жениха» глазами:
– Чем ты недоволен, дорогой? Не пора ли нам ехать? Уже темно.
– Вы можете остаться ночевать, а завтра Вадим отвезёт вас прямо отсюда на работу, – предложил Элем Васильевич.
– Нет-нет, – поспешила я возразить. – Мне надо обязательно домой! Поедем, прошу тебя, Вадим! Не время спорить. Я вообще не понимаю твоего недовольства.
– Понимаешь, Рита, отец отдаёт мне своё новое приобретение, совершенно незнакомый бизнес, а я не привык браться за сомнительные проекты. Возможно, лучше сразу отказаться…
Я начала понимать, с кем связалась. «Зануда, пижон, жадина, обманщик!» – мысленно кляла я Вадима. Все мирно расходились по коттеджам или разъезжались, а он собирался обсуждать с отцом какие-то свои сомнения. Уже всем ежам в округе ясно, что в этой семье нет неимущих, сирых и убогих! Меня повергало в отчаяние смутное ощущение, будто я никогда уже не разделаюсь с этим непредсказуемым человеком. Мой характер портился на глазах, но всё же я сдержалась, из уважения к Элему Васильевичу, и, как можно мягче, сказала:
– Утро вечера мудренее, милый. Подумаешь на досуге, взвесишь все «за» и «против». Осмелюсь заметить, что любой бизнес можно просто выгодно продать.
– Отец выкупил небольшое издательство и почему-то считает, что я смогу сделать его успешным, – устало сообщил Вадим. – Я привык браться за дело и отвечать за свои слова, а в данном случае я не очень понял тебя, папа.
– Что? Издательство? – я оживилась. В голове спонтанно возник умопомрачительный фейерверк, я опасалась заискриться. Ведь это была моя мечта!
– Ну, может, ты, Рита, сумеешь его убедить, что это замечательный бизнес, если подойти к нему с умом, – счастливо улыбаясь, заметил Элем Васильевич. – Конечно, надо подучиться кое-чему. Наша страна всегда была самой читающей в мире. Столько книг и журналов появляется, что просто зависть берёт! А ты донеси своё слово до пытливых умов! Это тебе не пузырьки с одеколоном продавать! Положа руку на сердце, я немного схитрил, что совсем отойду от дел. Это новая возможность проявить себя не даёт мне покоя. Это же такой адреналин – я просто снова молодею! Я всей душой возьмусь за создание издательского дома вместе с тобой, сынок! Какие интересные люди будут нас окружать: писатели, журналисты, фотохудожники! Это же новый чудесный мир!