Чужие мысли… Они будоражат, ошеломляют, подстёгивают. Вот странный роман известного автора, в котором летает по городу отрезанное ухо, и героиня, не познав всепоглощающей любви, ненароком превращается в крысу. В этой ипостаси она становится женщиной, рожает крысят каждые двадцать дней, но мечтает опять стать человеком. Название у романа нежное, лиричное. Совмещение несовместимого. Не моё.
В другой книге совсем юная девочка написала о студенческом бытие без прикрас и получила престижную премию. Фразы, талантливые по форме, шокируют меня своим содержанием. Ненормативная лексика, а попросту – мат, кишит, кипишит, клокочет на каждой странице. Сюжета, по сути, нет. Просто фотография будничного дня незадачливых молодых людей. Чёрно-белая, местами цветная. Виртуозно играя приставками, суффиксами и окончаниями, девушка строит своё повествование из небольшого набора слов. Мне хочется выстирать книжицу, потом прополоскать и сильно-сильно отжать. Останется несколько ёмких, метких авторских суждений, но исчезнет юношеский эпатаж.
Мои дорогие мужчины, осилив несколько страниц этой книжицы, расхохотались и предложили мне свою помощь.
– Мам, давай я расскажу тебе уйму таких молодёжных баек! – великодушно предлагает сын. Он студент-второкурсник. – Ты всё запишешь, но только, чур, не ругаться, если что-то тебя шокирует!
– А я потом приправлю матом, – весомо добавляет супруг. – Всё же я русский мужик, и кое-что тоже знаю в этой области.
– А потом пойдем искать сумасшедшего редактора, который возьмется за издание нашего коллективного труда, – досадливо отмахиваюсь я от них. Что-то подсказывает мне, что мы не совсем правы, чего-то не ощущаем сквозь свою смешливость. Но что именно? Что?
Меня ломает. Я сама себя мну и ломаю. Чем глубже я погружаюсь в этот печатный мир, тем больше я ощущаю, что моё мышление становится пластичным, гибким, почти текучим. Мне уже легко удаются витиеватые сложносочинённые предложения. Я даже могу бороздить бумагу краткими фразами, бросая их, словно мазки на холст. Я готова. Я жадно ищу интересные сюжеты, сценки, фразы.
Для романов мне ценно всё! Катаклизмы, перипетии, геройство, злодейство, срывы, страхи, вспышки гнева, приключения – все сгодится! Я счастливо лишилась способности огорчаться из-за собственных неприятностей. Если какое-то событие можно сочно описать, я смакую его и приемлю с радостью. От этого я всегда хожу в приподнятом настроении, чем ещё больше шокирую семью. Им кажется, что я неадекватна.
– Это безумие! – в который раз восклицает мой муж.
Я соглашаюсь с ним, но ничего уже поделать не могу. Жизнь без писательского труда представляется мне тусклой, бесполезной. Я терзаю компьютер. Я приобрела ноутбук, чтобы писать везде, в любое время.
– Дурёха! – ласково говорит мой супруг. – Это же целая планета под названием «Печатный мир». Там свои законы и свои власть предержащие. Кроме способностей, нужны связи, знакомства, знание техпроцесса.
В ответ я молчу и улыбаюсь. Неужели он не заметил, что одной ногой я уже там, но пока без связей и нужных знакомств.
Два издательства ответили, но другие пока молчат. Ждать далее у меня нет мочи. Я решаюсь звонить всем сама. Затевается ежедневная круговерть тревожных телефонных переговоров. Мне советуют перезвонить позже, через неделю, ещё через неделю. Ссылаются на загруженность литературных рецензентов, занятость редакторов. Боже, как томительно! Я с нетерпением жду ответа и одновременно боюсь.
– Почему же всё так долго тянется? – неосторожно срывается у меня с языка в очередном разговоре с литературным редактором, и я сама уже стыжусь своих нелепых слов.
– А вы радуйтесь, что вообще что-то тянется, – наставительно и вполне спокойно говорит мне она. – Значит, рассматривают вашу рукопись. Позвоните ещё через недельку.
Неужели, правда, читают?! Дорогие мои, читайте, пожалуйста, внимательней! А я напишу ещё! Только не гоните меня со своей планеты!Собака умерла
За ужином муж сообщил, что у Зининых умерла собака.
– Так он же пёс совсем ещё не старый, – удивилась я.
– Всего-то годков пять. Затаскали беднягу по выставкам. Ты же знаешь, он у них был производителем дорогущих элитных щенков, – беззлобно усмехнулся муж. – Тоже, пожалуй, утомительно. Это мы своего кота Кузьму избаловали: спит да ест. Что ему сделается? А ведь наш хвостатый лентяй тоже породистый!
Пса, конечно, было жалко, но, увы, все смертны. Незаметно переключились на другие темы. Неотложных забот хватало. У сына первая в жизни сессия. В компьютере вирус какой-то завёлся. Новый Год уже через две недели. Оставшиеся дни вытянулись в ежегодную финишную прямую. Хотелось чистоты и порядка в делах, в доме, в душе…
Утром мне предстояла поездка через всю Москву с севера на юго-запад, из нашего Алтуфьево в Тёплый стан. Конечно, далековато, но я всегда читаю в вагоне метро, и так коротаю время. Однако на этот раз я не осилила и страничку. Какой-то внутренний дискомфорт и беспокойство мешали сосредоточиться. Мозг отказывался воспринимать печатный текст и назойливо подсовывал другую тему. Из глубин подсознания всплыла добродушная рыжая морда уже покойного бордоского дога. Известие о безвременной кончине хорошо знакомой животины саднило душу и подталкивало к воспоминаниям.
Этим летом Зинины приглашали нас на дачу. Из всей компании пёс почему-то облюбовал меня и чувственно обслюнявил мои джинсы. Чистый загородный воздух пьянил, я прилегла отдохнуть с книжкой на тахте, а мой четвероногий кавалер поспешил устроиться рядом, сопя и пыхтя от удовольствия. Он совершенно по-детски прижимался ко мне большим и горячим собачьим телом, но зато всхрапывал во сне, как мужичок.
В сумерках нанизывали на шампуры маринованную свинину, нежную курятину и куски свежевыловленного судака. Шашлыки получились отменные. Запахи струились по всей округе. Всего было в избытке: мяса, вина, зелени, фруктов, сладостей. Люди расслабленно наслаждались отдыхом, предавались излишествам, а собака сидела рядом и терпеливо перемогала свои инстинкты. Пёс тревожно следил глазами, поводил носом, облизывался, но не смел двинуться с места без команды. Хозяева горделиво демонстрировали гостям воспитанного пса, он старался их не подвести, а я отчётливо ощущала его собачье напряжение, мучительную борьбу его желаний и долга, и июльский вечер уже не мог пленить меня теплом и красотой.
Мы знакомы с Зиниными со студенческих лет. На нашем институтском курсе образовалось несколько удачных семейных пар. Поочерёдно отгуляли весёлые свадьбы, защитили дипломы, а потом дружили домами. Тогда, в молодости у нас было вдосталь любви, здоровья, теплой привязанности, лихой веры в свои способности, счастье, удачу. Не хватало только денег да квадратных метров жилой площади. Мы по поводу и без повода, в складчину, накрывали столы на кухнях родительских квартир, и, закусывая, строили планы на будущее…
Зинин первый вырвался вперёд. Он приглянулся руководителю группы, занимавшейся внедрением оптико-волоконной связи. Зинину не хватало опыта, но его всё же взяли. Новое перспективное направление развивалось отлично. Деньги платили по тем временам большие – до тысячи рублей выходило. При таких заработках мужа Ирочке Зининой было глупо напрягать свой хорошенький лобик в техотделе за 150 р. в месяц. Она уволилась, но стать полноценной дипломированной домохозяйкой ей не удалось: всем ведала свекровь. Мать Зинина привычно и легко управлялась, не жалуясь на судьбу.
Решили увеличить семью. У них родилась чудная голубоглазая девочка. И тут повезло Зининым! Если у нас дети плакали по ночам и часто болели, то свою дочь Ира Зинина специально будила для кормлений. Пососав маминого молочка, девочка засыпала, блаженно улыбаясь. И так целый день. Молодая мама полноценно высыпалась, хорошела и холила свою женскую красоту.
Наши свекрови не давали возможности расслабиться, постоянно держали нас в состоянии боевой готовности, пополняя анналы истории взаимоотношений отцов и детей новыми главами. Мать Зинина баловала Ирку, как родную дочь, гуляла с внучкой, отменно готовила, и с ней можно было по-простому поболтать, не опасаясь за последствия. Кроме того, была она отличным гинекологом. Мы все к ней бегали – проверять свои женские сомнения.Ирина вкушала благополучие большой ложкой. У неё имелись деньги и свободное время. Первое приятно тратить, а второе можно интересно заполнять. Ирина пристрастилась ходить по магазинам, скупая деликатесы, книги, журналы и всякие безделушки для дома, но бессистемные покупки вскоре утомили и наскучили. Ирочке хотелось неординарной реализации личности, осмысленного досуга. Первым её увлечением явилось разведение японских бонсаев – миниатюрных живых деревьев. На широком подоконнике в их квартире образовался изящный, трогательный садик. Каждое причудливое растеньице несло в мир свою философию, всем видом призывая суетное человечество к покою и разумности.
Следующая затея Ирины – вырезки из газет про явления полтергейста – захватила её ненадолго. Описанные сюжеты казались бредовыми, вселяли ненужное беспокойство. Мир чёрной фантазии Ирина сменила на сладкие «сюрпризы»: наступил черёд шоколадных яиц, вернее их содержимого. По специальному каталогу подбирались серии фигурок ручной работы из детских яиц «Киндер-сюрприз». Игрушек для пополнения коллекции требовалось много, столько шоколада просто невозможно съесть одной семье. Ирина деловито обзванивала знакомых в поисках нужных ей расписных глиняных статуэток. Я как-то спросила её:
– А что потом, когда ты соберёшь всех этих зверушек по каталогам?
– Не знаю, продам кому-нибудь из коллекционеров, – неопределённо сказала подруга. – А, может, оставлю на память.
– А что, есть покупатели на такой товар? – удивленно поинтересовалась я.
– Ты не смейся, а лучше сходи со мной на собрание «киндеристов». Сама увидишь, – строго ответила Ирина. – Пойдёшь?
Любопытство взяло верх, я пошла.
«Киндеристы» собирались по вечерам на станции метро «Маяковская». Вполне взрослые люди на полном серьёзе обменивались лягушатами, поросятами, обезьянками, сверялись с каталогами. Некоторые действительно продавали игрушки за деньги. Для меня это действо явилось откровением. Получив искомую фигурку, коллекционеры аккуратно паковали её вместе с собратьями одной серии в пакетик и с достоинством удалялись. Взрослые граждане тешили себя детскими забавами.