Мишка, стоя на углу Большого Кондратьевского, наблюдал за этой толпой и думал: неужели нельзя облить бензином всю эту сволочь, облить и поджечь, пусть горит? Он даже Зое тихо сказал об этом.
– Зачем же так, Миша, – ответила она, – здесь не одни барыги. Нехватка, вот люди понесли сюда то, что могут продать или обменять, и нет в этом ничего зазорного. Люди свое, не ворованное, продают или на продукты меняют. А сволочи есть, конечно. Они здесь и собрались, потому что их, как магнитом, тянет к человеческому горю. Вон, видишь. – Она кивнула в сторону игроков.
Мишка сам давно уже наблюдал, как эти двое нагло обманывают простодушных людей, зараженных азартом.
– Ну-ка, подожди. – Мишка шагнул к толпе.
– Зачем? – Зоя схватила его за руку.
– Сейчас увидишь.
– Миша!
– Так надо.
Мишка раздвинул плечами любопытных, подошел к банкомету.
– Что, товарищ военный, спытай счастье, – улыбнулся один из парней.
– Давай.
– А ставишь что?
– Вот. – Мишка вытянул из кармана золотое кольцо.
– Дай гляну, – сказал второй и протянул руку.
– Смотри из моих рук.
Парень наклонился, внимательно рассмотрел кольцо.
– Рыжье, – шепнул он напарнику, державшему карты.
– Сколько против него? – спросил банкомет, прищурившись.
– Три куска.
– Идет.
– Предъяви.
– Не в церкви…
– Здесь тоже не фраера.
Банкомет достал из кармана толстую пачку денег.
– Мечи.
Три карты шлепнулись на дощечку. Мишка пододвинулся к банкомету вплотную и крепко взял его за руку. Парень дернулся. Но Костров держал крепко.
– Ты что, фраер, а? – прошипел банкомет.
– Тихо, сявка, кого лечить решил? – Мишка выдернул из рукава банкомета карту, бросил на дощечку. – Вот он туз, – сказал он спокойно, забирая деньги, и, повернувшись к угрожающе надвинувшемуся на него второму, добавил: – Тихо, тихо, сопли вытри, а то я тебя сейчас по стенке разотру.
Толпа весело загудела. Мишка повернулся и пошел к Зое. Вслед ему несся тяжелый мат.
– Зачем ты? – спросила Зоя.
– Золото им показал. Теперь, где надо, разговор пойдет: мол, появился карась с рыжьем.
– А что такое рыжье?
– Это на блатном языке означает золото.
Потом они продирались сквозь толпу. Мимо старушек, торгующих постным сахаром, пацанов, пронзительно кричавших: «Папиросы! Папиросы «Пушка»!», женщин с невидящими глазами, вынесших на рынок немудреные предметы домашнего быта, мимо юрких подростков в кепках-малокозырках.
Они шли через этот сорящий, гомонящий, торгующийся человеческий клубок, ища только им одним нужные лица. Их толкали, извинялись и бранили, но они продолжали свой путь. Купили у старушки сахар и пошли дальше, аппетитно похрустывая, приценились к совсем новеньким сапогам, постояли рядом со старичком, торговавшим старыми часами. Потом они выбрались из толпы и подошли к кинотеатру «Смена». У касс толпился народ: шел американский фильм «Полярная звезда». На огромной афише был нарисован горящий самолет. Здесь можно было передохнуть. Но напротив кинотеатра находилась как раз трамвайная остановка, и битком набитые красные вагоны выбрасывали на тротуар десятки людей. День был воскресный, и многие со всех концов города ехали на рынок.
– Давай подойдем, – сказала Зоя.
Они отошли за кассы кинотеатра, встали у проходного подъезда каменного двухэтажного дома, через него можно было попасть во двор.
– Да, – сказал Мишка, – к этой сутолоке привыкнуть надо. Сразу и не разберешься.
– Это сегодня, – ответила Зоя, – все-таки выходной.
– А в обычные дни?
– В обычные народу мало. Заняты люди, работают.
– Ну а барыги?
– Эти-то здесь крутятся…
Внезапно она сжала Мишкину руку:
– Смотри!
Мишка, прикуривая, чуть повернулся и увидел на другой стороне улицы парня в знакомой кепочке-малокозырке и с косой челкой под ней.
Рядом с банкометом стоял высокий, сутулый человек в мешковатом, неопределенного цвета костюме. В нем Костров сразу же узнал того самого «счастливчика», выигравшего полторы тысячи. Они о чем-то говорили, иногда поглядывая в Мишкину сторону.
«Засуетились, сволочи, – внутренне усмехнулся Мишка, – три куска – деньги немалые. Посмотрим, что будет дальше». Он взял Зою под руку. Девушка сразу же прижалась к нему, игриво улыбаясь.
– Товарищ старшин сержант, – услышал Костров за своей спиной глуховатый, официальный голос. Он оглянулся и увидел пожилого младшего лейтенанта в очках и двух красноармейцев с винтовками. На рукавах у них алели повязки с белыми буквами «КП».
Патруль! Мишка похолодел. Вот сейчас он достанет липовый документ и повезут его в комендатуру. Конечно, там все разъяснится, выпустят, но зачем лишние сложности, да еще на глазах этих двоих.
Тут ему в голову пришла дерзкая мысль.
Мишка подтолкнул Зою к проходному двору, а сам вытянулся, бросив руку к пилотке.
– Документы, – еще раз устало приказал командир и протянул руку.
– Есть, товарищ младший лейтенант. – Мишка краем глаза увидел, что Зоя уже скрылась в подворотне, теперь все было в порядке.
Мишка, оторвав руку от пилотки, медленно начал расстегивать карман гимнастерки, сделав незаметно полшага вперед. Теперь он стоял как раз между младшим лейтенантом и бойцом. «Ну, – внутренне собрался он, – давай, Миша. Давай!» Сильным ударом сапога он подсек ноги лейтенанта, одновременно правой ударил бойца чуть выше пряжки ремня. Не оборачиваясь, сбив с ног какую-то женщину, он бросился в подворотню. За спиной раздалось запоздалое «Стой!». Но он уже был во дворе рядом со спасительным подъездом.
Зоя открыла дверь и увидела Мишку, прислонившегося к косяку, глаза у него были совсем шальные.
Костров вошел молча, косо посмотрел на Зою и сел на диван.
– Ну, как ты? – спросила она.
– Как видишь. – Мишка расстегнул ворот гимнастерки.
Заскрипела дверь в соседнюю комнату, показалась голова Самохина.
– Вы чего? – спросил он, удивленно глядя на Мишку.
– Патруль, – вздохнула Зоя, – напоролись, глупо совсем.
– Ну и что?
– Сбежали.
– А они?
– Они ничего, – сказал Мишка. – Им, старичкам этим, салажат ловить, а не нас. Знаешь, Самохин, – он хитро прищурился, – помог нам патруль-то этот.
– Как же так?
– А вот так, зови ребят, расскажу. Зоя, ты бы разыскала Игоря, пусть мне штатское пришлет, завтра опять пойдем в карты играть.
Глава 6РАЙЦЕНТР. 13 АВГУСТА
– Хорошо, допустим. Ну, если честно, я ничего не понимаю в специфике вещей, только по тону чувствую, что больной на поправку идет. – Данилов подвинулся к столу главврача. – Когда он сможет говорить? Поймите, это для меня сейчас главное.
– Как вам сказать, – врач посмотрел на Данилова, потом перевел взгляд куда-то за его спину, – ожоги. Сильные ожоги. Плюс, конечно, элемент симуляции имеет место быть. Я не бог, хотя понимаю вас отлично. Должен к тому же сказать, что он не транспортабелен пока.
– А это вы к чему?
– Возможно, вы захотите забрать его к себе. Возможно, ваши врачи…
– Доктор, – тихо сказал Данилов, почти шепотом, – вы же интеллигентный человек, о чем говорите! У нас работают точно такие же врачи, как и везде. Зря вы это…
Данилов откинулся на спинку, а главврач опустил руки, помолчал и наконец произнес:
– Не раньше чем через пять дней.
– Что же делать. Против науки не попрешь. – Данилов встал, протянул врачу руку. – Значит, буду надеяться.
Прежде чем выйти на улицу, Иван Александрович прошел к комнате, в которой лежал мотоциклист. У дверей дежурил милиционер.
– Ну как? – спросил его Данилов.
– Да все так же, товарищ начальник.
Данилов немного постоял, посмотрел на плотно закрытую дверь палаты и, козырнув вытянувшемуся милиционеру, пошел к выходу. Вчера из Москвы прислали данные на мотоциклиста – Виктора Степановича Колугина, 1910 года рождения, по профессии шофера, уроженца города Дмитрова Московской области. В справке значилось, что Колугин Виктор Степанович судим дважды: в 1930 году по статье 168 УК РСФСР и в 1938 году по статье 86.
Итак, первый раз его судили за кражу лошадей, иначе говоря, за вульгарное конокрадство, второй раз – за браконьерство с отягчающими вину обстоятельствами. В общем, обе судимости слабые. Настоящим рецидивистом, судя по этому, назвать его нельзя. Но кто знает, что стоит за последней судимостью. Данилову часто приходилось сталкиваться с людьми, совершившими убийство и попавшимися на карманной краже. Год отсидел, замел следы и вернулся, а то, главное, чего он боялся, осталось нераскрытым. Возможно, Колугин пошел пострелять лося специально, с явным намерением отсидеть свои положенные полгода. Конечно, будь время, можно было бы поднять прошлые дела, посмотреть внимательно. Но не было у Данилова этого времени. Ежедневные допросы Дробышевой пока ничего не дали. Она твердо стояла на своем; возможно, действительно ничего не знала, что, кстати говоря, Иван Александрович считал самым вероятным.
Два дня они с начальником райотдела и Орловым прикидывали, где приблизительно может находиться база банды, не просто прикидывали, а даже проверили все подозрительные места, но там ничего не было. Перед глазами Данилова все время стояла карта района, вернее, той его части, где руководила гражданская администрация. В полосе дислокации войск тоже все было проверено.
Данилов не заметил, как сошел с тротуара и зашагал по мостовой. Только скрип тормозов за спиной вернул ему ощущение реальности. Он обернулся: в нескольких шагах от него остановилась машина. Шофер со злым лицом хотел, видимо, обругать забывшегося пешехода, но, увидев ромб в петлицах, осекся.
– Виноват, товарищ комбриг, разрешите проехать.
– Ты чего же не дал сигнала?
– Да он у меня не работает.
– Почему? – И тут Данилов увидел огромную заплату на радиаторе.
– Да вот, осколком немного покалечило, а вы, случаем, не заболели, товарищ комбриг, может, подвезти?