Этот путь будет долгим. Тревожным, болезненным, выпивающим все силы, но, наверное, все же радующим больше, чем огорчающим.
Айден не был уверен, что справится. А вот если бы какой-нибудь из придворных дам удалось заглянуть в его сознание и проникнуться бушующими чувствами, лорд-претендент был бы обеспечен настойчивыми предложениями брачных союзов на всю оставшуюся жизнь. Как потенциально-прекрасный отец. Возможно, даже лучший.
И уж конечно, первой среди свах оказалась бы черноокая Тола Дан-Лиго, леди, не выносящая суждений ни по одному поводу и потому непременно становящаяся главным арбитром любого противостояния.
– Лорд, ваше умение разбивать женские сердца бесспорно, но может быть, следовало на этом и остановиться и не переходить на женские умы?
– Леди, в чем я провинился перед вами сегодня?
– О, если бы передо мной, лорд… Если бы. Уж я не дала бы вам спуску!
Средняя во всем, что касалось внешности, Тола одновременно была удивительно уютной. Эдакой всепонимающей и всепрощающей старшей сестрой, которая добровольно отказалась от замужества и собственных детей, чтобы заботиться о наследниках своей необъятной родни. Поэтому даже угрозы из её уст в самом худшем случае походили на неуместную, не совсем удачную и все же милую шутку, но сам факт того, что добрейшая леди Дан-Лиго угрожает…
– Кто же жертва? Я теряюсь в догадках.
– Неужели их настолько много?
– Кого? Моих возможных жертв?
– Нет, ваших догадок.
Она, определенно, была недовольна, но все-таки не рассержена, а заинтригована: это легко было понять по кругам, которые пока описывала беседа, не приближаясь к истинной цели. Обычно леди-арбитр не тратила время и силы на намеки, тем более, в отсутствие наблюдателей или случайных слушателей.
– Их больше, чем одна. А там, где есть выбор, обязательно будет и ошибка.
– Кто бы мог подумать, что лорд-претендент так неуверен в себе?
– Например, тот, кто задает загадки без ответа.
Айден не мог отнести Толу Дан-Лиго к числу своих сторонников или просто сочувствующих, но предполагал, что однозначно заносить её в список врагов было бы, по меньшей мере, преждевременно. Особенно теперь, учитывая этот странный разговор в середине пустого коридора.
Она явно что-то пыталась сказать, но не желала пользоваться словами. Видимо потому, что считала их не таким точным инструментом, как чувства. На последние же леди-арбитр не скупилась: Айден был уверен, что его собеседница обеспокоена, удручена, раздражена и настроена на охоту. Вернее, на гон зверя, каким бы долгим и изнуряющим он в итоге ни оказался. Оставалось только надеяться, что все это направлено не на конкретную личность, а на возникшую ситуацию. Иначе…
У них ведь были общие предки. У арбитра и советницы. Предки, носившие титул, о котором не принято вспоминать в современном обществе. А если учесть, что не люди обычно прикладываются к званиям, а совсем наоборот, интереса со стороны Толы Дан-Лиго следовало опасаться. Тем более, повышенного.
– Ждете прямой вопрос?
– Как пожелает леди.
Черные глаза, казалось, стали ещё темнее.
– Что вы сотворили с бедняжкой Вивис?
Следовало бы, наверное, изобразить недоумение или, наоборот, хищно улыбнуться, но первое явно было бы воспринято как лицемерие, а второе затянуло бы беседу ещё больше, поэтому Айден ответил любезностью на любезность: спросил настолько же прямо.
– Что случилось?
Леди-арбитр сощурилась:
– Всем известно, что участие в жизни двора вас не привлекает. Но следует быть осведомленным даже о том, что вызывает отвращение. Не правда ли?
Айден мог задать ещё один встречный вопрос. Например, где бы он мог узнать последние новости, если учесть, что местные сплетницы предпочитают обсуждать лорда-претендента, а не разговаривать с ним. Но увы, Тола Дан-Лиго была права. И теперь – как никогда ранее.
Поставленная цель не диктовала какой-либо определенный набор средств её достижения, а сбор информации именно сейчас, в период ожидания, был самой важной задачей, стало быть, следовало выбросить подальше старые привычки и предрассудки и признать:
– Я был небрежен, леди.
Потом чуть смущенно улыбнуться:
– Но вы ведь поможете мне исправить эту оплошность?
А ещё несколько мгновений спустя с удовлетворением увидеть, как леди-арбитр попадает в ловушку, о которой упоминала в самом начале разговора.
– Составите мне компанию?
– Сочту это незаслуженно оказанной честью.
До ближайшей двери – не менее десяти минут неспешной прогулки, и этого вполне хватит для обстоятельной беседы, если Тола Дан-Лиго отставит в сторону игры и намеки. А она именно так и поступает, устраивая ладонь на предплечье своего спутника и начиная рассказывать о недавнем, совершенно поразительном, крайне неприятном и огорчительном событии, произошедшим с участием одной очень хорошо знакомой лорду-претенденту леди-советницы и ряда придворных дам, и закончившимся не только расстроенными чувствами, но и…
Айден, разумеется, не пропустит ни одного слова.
Потому что стечение обстоятельств, поначалу кажущееся просто игрой, все больше и больше становилось похожим на жизнь, и теперь каждая деталь самого пустячного разговора, от невинно оброненного замечания до случайного жеста, имеет значение. А ещё потому, что решительность, с которой Вивис сделала первый ход своей партии, вызывает не только восхищение.
Айден видел слишком много проявлений служебного рвения, чтобы понимать: тут главную роль играет что-то другое. Что-то весьма напоминающее личный интерес. И ещё совсем недавно лорд-претендент поостерегся бы форсировать события, получив подобный тревожный сигнал. Ещё вчера, но уже не сегодня, потому что прежние преимущества и недостатки обрели новую значимость.
Людей может вести вперед все, что угодно: красивые идеи, вдохновенные речи, харизматичные личности или просто привычка. Но чтобы пройти свой путь до конца, нужно ещё кое-что. Нечто очень и очень личное.
Попытка первая
Часть 1
Чавк.
Хлюпает. Что-то. Или кто-то.
Ну да, осень же в разгаре, ночью наверняка пролился дождь, из тех, которые медленно, но верно превращают газоны в кашу. Конечно, если все сделано по правилам, вода уходит, не успевая нанести много вреда, но кто в этом сумасшедшем мире придерживается правил? Вот раньше, когда люди жили совсем мало и почему-то никуда и никогда не торопились…
Чмафк.
Это где-то за окном. Которое я, похоже, только подумал, что закрывал. Точно, поддувает. Не очень сильно, но сквозняку для его подлого дела большего и не нужно.
Но я тоже хорош, конечно. Каким местом думал?
Хотя, догадываюсь, каким. Отопление запустили на полную катушку, и в доме сразу стало нечем дышать, а для хорошего сна свежий воздух– первое условие. А поскольку форточка в этом окне не открывалась, наверное, лет шестьдесят, трогать её было попросту опасно для жизни. Жизни окна. Вот я и…
Чмок!
О, ещё и брызги летят. Натуральные. Мокрые. И вот это уже не лезет уже ни в какие ворота. Надо вставать. Жаль, что это легче приказать себе, а не сделать, но мы начнем с малого. Откроем потихоньку глаза, а потом…
Никакой комнаты и никакого окна не наблюдалось вокруг и в помине, но кое-что открытое настежь колыхалось как раз напротив моего лица, да ещё так близко, что можно было подробно рассмотреть три зигзага мелких зубов, фиолетовый язык и тонкие полоски губ, которые тут же начали… Никто не ошибся адресом?
– Изыди, нечистая сила!
Я всего лишь попытался отмахнуться, но не рассчитал амплитуду, и цепочка твинчей, свисающая надо мной с потолка, разлетелась во все стороны. Кроме того, который чавкал и чмокал: его поймали крепкие пальцы адъютанта.
– Какие-то особые указания насчет чистоты, сэр?
Да неплохо было бы, наверное, мыть этих поскакунчиков время от времени. Последний раз они плескались в воде вместе со мной, а с тех пор прошло уже… И не надо его поворачивать из стороны в сторону, нечего там разглядывать! Вернее, есть, что, но выглядит оно, мягко говоря…
Попонки. Трусики. Маечки. Хиджабы– для особо одаренных. В конце концов, сам пошью, если никому другому до этого дела нет.
– Гигиена в пределах нормы,– сообщила блондинка, заканчивая осмотр твинча, но не торопясь его отпускать.
Насилие над личностью мало кому нравится, вот и половинчик, трепыхающийся в воздухе, немного подумал и жалобно заверещал, а когда звуковой сигнал не возымел действия, пустил в ход тяжелую артиллерию. Вернее, водомет.
Уверен, на адъютанта не попало ни капли, впрочем, как и на всех остальных присутствующих, свобода перемещений которых была ничем не ограничена. В отличие от меня.
– Это он радоваться. Сильно радоваться! – верещал Лелик, пытаясь полами халата свести к минимуму мокрые последствия, покрывающие меня… ну практически, с ног до головы.
Блондинка, по своему обыкновению, стояла, скрестив руки на груди и бесстрастно наблюдая за происходящим, Болек сокрушенно бормотал себе под нос что-то о трагической случайности, Жорик то ли булькал, то ли хрюкал где-то в углу, а вокруг и между ними носились из стороны в сторону все три выводка твинчей.
Дом, милый дом. И других слов нет. Кончились.
Но я, конечно, сам виноват. Пошутить решил, ага. Остроумец хренов. Нет, надо затвердить раз и навсегда, что здесь никто моих шуток не понимает и никогда не поймет. Как, впрочем, и все остальное, что меня касается. Хотя, могли бы напрячься, наверное. Я же один, а их много. Распределили бы между собой темы лабораторных занятий и…
– Совсем-совсем сухо, однако, – отрапортовал Лелик, прекращая по мне елозить.
Я бы так не сказал. Но лучше проветрю остатки луж самостоятельно, потому что знакомство со спецодеждой главного механика, увы, не проходит бесследно. И о происхождении отдельных пятен не стоит даже задумываться.
– Как вы себя чувствуете, сэр?
Улыбнулась бы. Ну хоть губы скривить немножечко можно? Конечно, тогда получился бы не вопрос, а кое-что другое, но эта серьезность бьет по мозгам гораздо сильнее.