Лекса только повинно опустил голову. Федоров был абсолютно прав. Страну душили санкциями, а до того времени, как Советский Союз начнет торговать со всем миром еще дожить надо.
Но, к счастью, по итогу, Алексей все-таки пришел с конструкторами к общему знаменателю. И даже умудрился не раскрыться, списав свои новшества на выводы из практической эксплуатации пулеметов. Новый ДТК, штурмовая рукоятка, пистолетная рукоятка, упрощение смены ствола и новый ствол, новые сошки, новый приклад и перенос возвратной пружины. Словом, по идее, Дегтярь должен был пойти в серию уже совсем другим пулеметом. Но, это только, если оружейники захотят и смогут. Смогут — ключевое слово.
К сожалению, чертов патронный диск пока оставался, но, Лекса убедил оружейников поработать над ленточным вариантом питания. Как оказалось, Дегтярев уже отрабатывал такую возможность. Сошлись на том, что на следующие испытания будут представлены два пулемета, магазинный и ленточный. А Алексей постарается пробить госзаказ на разработку обоих вариантов.
Рыбалка и уха на следующий день удались на славу, попутно, в неформальной обстановке, Алексей склонил комиссию к принятию нужных решений. Впрочем, никого особо заставлять не пришлось, только немного подкорректировать мнения, так как все пришли к похожим выводам.
От радости Лекса чуть ли не плясал. Все получилось! Чтоб вас кобыла сутулая забрала! На фоне успеха попробовал подкатить с предложением оставить производство японского патрона, но тут его сразу и категорично послали.
Буденный высказался очень понятно и доходчиво.
— Дурак, что ли? Тут с одним патроном полная жопа, представь если его будет на снабжении два? Запорют все, дуболомы. Заменить вообще? Ты не пил вроде? А куда девать старые патроны и оружие? Производство япошки есть, но оно явно недостаточно для полноценного снабжения армии. А откуда взять гроши на расширение? Где взять станки? Кто даст денег? И так, уверен, на тебя жаловаться будет за излишнюю придирчивость, мол, отечественные разработки гробишь. Защищать придется. Ты помалкивай лучше, чтобы под горячую руку не попасть.
Алексей сразу заткнулся. Под горячую руку он попадать категорически не хотел.
А дальше, после возвращения в Москву, Лекса целые сутки напролет просидел за докладными записками по результатам испытаний пулеметов. И отдельно, над своим особым мнением насчет пулемета Дегтярева и над рапортом о необходимости введения прямого военного контроля над Ковровским и Тульским заводами и принятия жестких дисциплинарных решений в отношении персонала. И еще о многом. После общения с оружейниками выяснилось, что дисциплиной на заводах и не пахло. Народ все еще находился в эйфории после революции и работать не хотел: в стиле, революция нас освободила и заново закабалить себя не дадим.
Сдал документы по прибытию в штаб, после чего начал ждать каких-нибудь выводов и решений. Или нового поручения. Лексе почему-то казалось, что его вновь направят на линию оружейной тематики. Ему очень хотелось курировать создание оружия, просто очень.
И дождался, через неделю вызвали к самому Шапошникову.
А по пути к его кабинету, нос к носу столкнулся со Сталиным и начальником штаба Каменевым, в сопровождении свиты.
— Товарищ Турчин… — Сталин прищурился. — Куда спешите?
— Это Алексей Турчин, — попробовал объяснить Каменев, но Сталин отмахнулся.
— Да кто не знает Лексу Турчина? Мы же вместе с вами смотрели его открытое занятие. Говорят, вы там навели шороху на оружейников, товарищ Турчин? — он строго нахмурился и начал выговаривать Алексею строгим, ворчливым тоном. — С людьми надо уметь работать, товарищ Турчин, а не только приказывать! Уметь, работать! Понимаете? Развели, понимаешь, аракчеевщину. Стрелял над ухом? Пугал? Это черт знает что, товарищ Турчин!
Лешка обмер, получилось ровно так, как Буденный и говорил. Настучали да еще и все переврали, кобыльи обмудки.
Но Сталин неожиданно улыбнулся:
— Однако, порой спрашивать строго можно и даже нужно. К сожалению, очень многие не имеют никакого понятия о революционной сознательности и наш долг напомнить им о ней. Ваше предложение направить на заводы военных кураторов очень уместно. Так мы избежим проволочек, «испорченного телефона» и наведем революционную дисциплину. Ваше предложение о профессионально-технических училищах прямо при заводах, прямой разнарядке на них по школам с детдомами и строгом госконтроле над обучением тоже очень правильно и своевременно. Вы стоите на правильном пути, товарищ Турчин. У вас все хорошо? Есть проблемы? Что с бытовыми условиями? У вас же двое детей! Что с жильем? Хватает места?
Сталин оглянулся на одного из своих сопровождающих, отчего тот сразу побледнел словно труп.
— Все хорошо, товарищ Сталин! — четко ответил Лекса. — Всем необходимым семья обеспечена.
— Хорошо, хорошо, — генеральный секретарь недовольно нахмурился. — Нам известна ваша скромность, но мы требуем, чтобы вы отвечали честно…
Сталин задал еще несколько вопросов и ушел, а Лекса, мокрый как мышь, помчался к начальству. Непонятно с какой стати, любое общение со Сталиным, даже в дружеских интонациях, выходило для него очень тяжелым.
— Товарищ первый помнач…
— Увольте, Алексей Алексеевич, обойдемся без официоза, — Шапошников доброжелательно кивнул и крепко пожал руку Лексе. — Присаживайтесь.
В отличие от Сталина, в общении с Шапошниковым Алексей чувствовал себя в полном порядке.
— Хочу вам сообщить, что руководство страны согласилось с выводами комиссии, в скором времени будет принято официальное решение, — спокойно сообщил Шапошников. — Отдельно руководство отметило ваш вклад и ваши рекомендации. Все необходимые меры будут приняты. Товарищ Буденный в красках рассказывал… — Борис Михайлович еще раз улыбнулся, — как вы наседали на оружейников. Правда стучали пулеметами об землю? Стреляли у них над ухом? Нет, так и знал, что Семен Михайлович слегка приукрасил. Хотя он рассказывал очень увлекательно. Похвально, похвально, вижу, что не ошибся в вас.
Лекса стоял как истукан и отчаянно старался не покраснеть.
Голос Шапошникова вдруг стал деловым и серьезным.
— Но пришла пора нового поручения, — он пристально посмотрел на Лексу. — Вы знаете значение термина «активная разведка»?
Лекса оторопел, его словно веслом по башке огрели.
«Какая, кобыле в трещину, разведка? — пронеслось у него в голове. — Где я и где разведка? Вы меня еще внедряться к Пилсудскому направьте, чтоб вас! Нет, не хочу! Направьте на завод, в Тулу или Ковров, да хоть обратно в Туркестан, недобитых басмачей гонять. Придумали, тоже, разведка. И плевать, активная она или пассивная…»
Но после того, как Шапошников все объяснил, возмущение моментально сошло на нет. Как выяснилось, Алексей крайне неверно интерпретировал термин «активная разведка».
Получив указание завтра явиться на инструктаж, Лекса отправился домой. С одной стороны, очередное задание сильно заинтересовало и увлекло его, а с другой, предстояло очередное расставание с семьей, причем на неизвестное время. И вот это, как раз сильно удручало и злило.
— Азизим! — Гуля, как всегда, бросилась ему на шею, но что-то в ее голосе Алексея сразу насторожило.
И почти сразу же он заметил, что у жены припухшие и красные глаза, словно она плакала. Что само по себе являлось очень странным, так как Гуля никогда не плакала, вообще никогда. А еще чуть позже, Лексе стало ясно, что, судя по всему, Машка тоже совсем недавно заливалась слезами. Мало того, у нее распух нос, а под глазом наливался шикарный фингал.
— В чем дело? Что случилось?
Маша с Гулей переглянулись.
Лекса нахмурился, сел на диванчик и внимательно посмотрел на жену и дочь.
— Говорите. И где Сашка? Опять замели?
В том, что дело в приемном сыне, он уже даже не сомневался.
— Только не ругайся, азизим… — всхлипнула Гуля.
— Он ничего не воровал и никого не грабил, совсем наоборот! — с надрывом воскликнула Машка. — Это я во всем виновата! То есть… — она запнулась. — То есть, не я, но…
Алексей вздохнул. Мелькнула настоятельная мысль немедленно сдать к чертовой бабашке непутевых чад в детдом строгого типа. Но, как всегда, сразу испарилась. Машку и Сашку он уже воспринимал, как своих родных детей. Непутевых, но своих.
— Говори…
— Тут такое… — Маша опять замялась. — В общем, как обещали, мы завязали. Совсем завязали. Ну и объявили своим. Молчать нельзя, надо объявить, чтобы правильно было. Ну а там… — она полезла пальцем в нос.
Гуля вздернула бровь, в воздух немедленно взвилось полотенце и хлестко влепилось девчонке по ноге. В части нарушения неписанных правил поведения дома, она с детьми особо не церемонилась. Но, как бы странно это не звучало, крайне строптивые Машка и Сашкой воспринимали все правильно и не обижались.
— Ой, мама Гуля, все, все, больше не буду! — Машка спрятала руки за спину и затараторила. — В общем, недавно Гуню Бондаря прирезали, на его место стал Хрящик. Власть поменялась. А он начал свои порядки заводить. Короче, дошло до него, что мы отошли, позвал на разговор. Ты знаешь папа Лекса, у нас вход рубль, а выход два…
— Короче, — тихо приказал Алексей.
— А там… — она потупилась. — Может и удалось бы нормально сладить, но я неправильно повела себя, лишнего сказала. Короче, нам дали по башкам, Сашку забрали, сказали, отпустят на все четыре стороны, если до завтра двадцать кусков принесу. Или могу запродать им себя. Хрящику намекнули ближние, что с нами не стоит так, но ему словно вожжа под хвост попала. Дурной он, марафетчик, бешеный вообще. У нас с Сашкой всего шесть кусков есть…
Она зло поджала губы, а Гуля возмущенно всплеснула руками.
— Что? Продать себя? Азизим, можно заложить мамино золото!
Но, посмотрев на мужа, сразу замолчала и даже закрыла рот рукой.
Лешка помедлил, усилием воли подавил ругательства и тихо сказал.
— Хорошо, что додумалась нам рассказать. Как ты говоришь? Хрящик? Покажешь, где он обитает? — Лекса посмотрел на жену и тихо сказал. — Неси все мое.