В голосе графа звучала искренняя и незамутненная издевка.
— Га-га-га!!! — по залу пронеслось оглушительное ржание.
Лекса стиснул ладони в кулаки, уже было собрался послать всех этих мудаков скопом кобыле в трещину, но, к счастью, проснулся и ругнулся уже машинально.
— Да идите вы все… козлы повапленные…
После чего провел по лицу ладонью, чтобы окончательно прогнать наваждение и рывком вскочил с топчана.
Мозги кольнула неожиданная догадка.
«А что если эти мудаки тоже попаданцы⁈ — пронеслось в голове у Лексы. — Того, а беретке и перьях, зафитилило в Средневековье, Шемяку в древнюю Русь, солдатика во время Великой отчественной, а кардинала во Францию времен Дартаньяна и иже с ними. Место и время попадания остальных, увы, не опознал. Меня же занесло в прошлое, почему не может других? Но, наша встреча, пускай даже во сне, означает, что все эти попадания поставлены на системный поток. Кто этим рулит тогда? Вот же заковыка, ети ее…»
Но ломать голову не стал, поплескал себе на лицо из кадушки и потопал в штаб. Вчерашний разговор с командирами затянулся до полночи, но придти к общему решению и обсудить все вопросы, так и не успели.
Солнце уже показалось краешком над лесом, окутывающая все вокруг густая дымка быстро таяла, остро пахло подгорелой кашей, дымком и болотом, а где-то в лесу противно галдели вороны.
Неожиданно послышалось нарастающее противное жужжание. Лекса крутнул головой, сообразил, что это приближается аэроплан и спокойно шагнул под навес. В лесу еще стоял утренний туман, так что разглядеть что-либо с высоты было довольно проблематично.
Но все-таки прикрикнул на слоняющихся по лагерю партизан:
— А ну попрятались, чтоб вас кобыла поцеловала копытом!
Партизаны мигом шарахнулись в стороны, словно увидели приведение.
Через несколько секунд прямо над головой протарахтел биплан с шахматными клетками на хвосте.
— Ой, мамачка… — к Алексею под навес шмыгнула Агнешка.
— Тихо, не пугайся, — Лекса улыбнулся. — Еще туман стоит, он все равно ничего не видит с высоты.
— Я нікога не баюся! — фыркнула Агнешка. — Даже тебя, таварыш Турок!
Совершенно неожиданно чмокнула Лешку в щеку, хихикнула, выскочила из под навеса и побежала дальше.
— Вот же… — обозлился Лекса. — Нажалуюсь батьке твоему, вот он выдерет тебя!
Девушка в ответ только засмеялась.
Алексей ругнулся, быстро проверил, не видел ли кто его конфуза, а потом пошел в штаб. Для себя он твердо решил как можно быстрее поговорить с дядькой Ангелом, чтобы тот приструнил свою оторву дочь.
— Здоров! — на входе в землянку Василь Корж крепко пожал ему руку. — Видал? Не нравится мне все это. Разлетались пшеки последнее время, разведуют, сволочи. Никак пакость какую замышляют.
— Угу, — согласился Алексей. — Есть такое дело. А где Прокофьевич со Стасом?
— Да там, чаевничают, — Корж затушил самокрутку. — А я дыхнуть свежим воздухом выходил. Идем, самовар еще горячий.
— О! Турок! — Орловский приглашающе махнул рукой. — Присаживайся, сейчас Митька тебе тоже нальет.
Перед Алексеем тут же поставили большую жестяную чашку с заваренным до дегтярной черноты чаем и потодвинули плошку с колотым сахаром.
Алексей осторожно отхлебнул, хрумкнул сахарком прикуску, потом взял с расстеленного на столе полотенца ломоть серого, ноздреватого хлеба и положил на него большой кусок желтоватого сала. Полюбовался мгновение на бутерброд, а затем с аппетитом впился в него зубами.
Молодой организм постоянно требовал еды. Лекса все время чувствовал себя голодным.
— Ну что скажешь, Турок? Надумал, что? — Орловский посмотрел на Лексу. — Сам понимаешь, время не ждет.
Лекса неспешно прожевал, отхлебнул из кружки и пожал плечами.
— Понимаю, но прежде чем рыпаться, надо окончательно прояснить картинку в воеводстве. Поляки точно что-то замышляют, но что, нам неизвестно. Можно попасть, как кур в ощип.
— Это понятно и этим уже занимаются, — рубанул рукой Орловский. — Меня интересует твое мнение по тому вопросу, что мы вчера обсуждали.
— Мое мнение?.. — Алексей немного помедлил. — Смотри. Сами мы такой масштаб не осилим. Значит, к операции надо привлекать всех, кто есть в наличии. И гребаных эсэров тоже. Вообще всех. Но если привлекать всех, тогда резко увеличивается шанс утечки инофрмации. Двуйка, чтоб ее, сам знаешь, зря свой хлеб с маслом не ест. Если тебя интересует мое принципиальное согласие на акцию, как представитедя Штаба РККА, то я согласен и даю тебе добро. Но операция требует очень тщательной подготовки. Это вам не помещьичьи усадьбы жечь.
Кирилл, Василий и Стас почти синхронно кивнули.
— Значит, так тому и быть! — Орловский прихлопнул ладонью по столу. — Работаем, браты! Что касается утечки информации, если она и случится, то попробуем сделать так, чтобы она на только пользу нам пошла.
— Пробуйте, — Лекса жестом показал, что вмешиваться не собирается.
В дела разведки он никогда не вмешивался, партизаны и сами прекрасно справлялись.
— А твое дело, брат Турок, помочь нам взять Столбцы и все, что есть в городе, — все три командира разом посмотрели на Алексея.
— Глянуть бы еще живым глазом на эти Столбцы, — машинально посетовал Лекса.
— Так в чем дело? — ухмыльнулся Ваупшасов. — Если надо, поглядишь, организуем. Есть варианты. Скоро ярмарка в городе, просочимся как мыши, ни одна курва ничего не заподозрит.
Алексей тяжело вздохнул, мысленно обругал себя за несдержанность и кивнул. Он очень сильно не любил ввязываться во все то, что выходило за рамки его военной специализации. Штурмы, диверсионно-разведывательные рейды, засады, пусть даже конная атака и рубка — это всегда пожалуйста. Но открыто фланировать по территории врага под чьей-то личиной — увольте, не мое это. Но отказываться было уже поздно.
Чтобы скрыть свое недовольство, Лекса буркнул.
— И вот еще что. Отправь своим шифровку, в которой запроси разрешение на выполнение запланированных мероприятий по недопущению прорыва советской границы и уничтожению польских бандформирований. Ни на чем не акцентируй внимание, только общие фразы. Я примерно такую же, отправлю своим. Так мы прикроем себе тылы. Когда спросят, какого хрена вы там устроили? Всегда можно будет ответить, вы поставили задачу, а мы ее выполнили. А перед этим даже запросили разрешение, а вы санкционировали. Какие вопросы?
— Голова! — одобрительно кивнул Орловский. — Не вопрос, сделаем.
— Что-то новое от пленных есть?
— Кое-что интересное есть, — мотнул головой Корж. — То, что они напели вчера, ты и сам знаешь. А вдобавок выяснилось, что среди пленных есть один очень интересный товарищ, по кличке Есаул, бывший царский штабс-ротмистр Демидов. Но фамилия может быть не настоящая. Так вот, этот Есаул, по словам пленных, якобы, был тесно знаком с самим Савинковым и даже с Булак-Булаховичем. В общем, очень интересная птица. Пробовали расколоть его, но, как не старались, молчит, как рыба.
В ответ на удивленный взгляд Алексея Орловский буркнул:
— Извини, брат Турок, мы не изуверы, как сраные пшеки. Дать по горбу, напугать до усрачки, пригладить плеткой — это можно и даже нужно. Но снимать чулком шкуру и откусывать калеными щипцами пальцы не будем. Остальное ничего не помогает. Твердый, как гранит, сволочь. Передадим его за ленточку в Особый отдел Западного фронта, пусть сами об него зубы ломают.
— Я хочу его сам допросить.
— Думаешь, у тебя получится? — Орловский удивленно вздернул бровь. — А стоит, брат Турок, марать руки? Я понимаю, если за него, как следует взяться, конечно, расколется, но мы же не палачи, в конце концов. Нет, ну ладно, мне все равно. Подручных тебе выделить? Что еще надо? Пилы, топоры, щипцы, каленое железо? Я прикажу.
По лицу Кирилла пробежала пренебрежительная гримаса.
— Не чуди, — сухо бросил Алексей. — Не собираюсь я его пытать. А если бы собрался, мне бы хватило любого подручного средства. Даже простого сыромятного шнурка и палочки. Ты сам прекрасно это знаешь. Для того, чтобы сломать человека, далеко не всегда требуется резать уши и пальцы, достаточно просто залезть ему в голову.
— Эээ… — озадаченно протянул Корж. — В смысле, сначала череп расколоть? С тебя станется, брат Турок, с тебя станется.
Партизанские командиры весело захохотали.
— Вот же мудилы, — беззлобно ругнулся Алексей. — Я вообще невинный аки гимназист. Нет, колоть череп не надо. У каждого есть свои слабости: у меня, у тебя, у всех. Надо просто эти слабости найти. Вот я и хочу посмотреть, получится у меня с этим Есаулом или нет. Если нет, делайте что хотите с ним.
Орловский развел руками.
— Как скажешь, брат Турок, как скажешь. Посмотреть можно, как ты будешь его колоть?
— Нет, — отрезал Алексей. — Но если у меня получится, я все вам расскажу.
— Где ты всему этому научился, братка? — удивленно поинтересовался Стас. — Давно хотел спросить, да не решался. Ну, я о допросах.
— Сразу родился таким больным придурком, — отшутился Лекса. — А если честно, у меня в отряде в Туркестане был один китаец, так он такое…
— Тогда понятно, — не дослушав, согласился Ваупшасов. — Косоглазые еще те затейники.
— Ну, я пошел? — Алексей встал. — Предупреди часового, чтобы пропустил меня к этому Есаулу. И не маячьте за дверью, все испортите.
Есаула содержали отдельно от других пленных, в маленькой тесной землянке, практически в норе.
Лекса поставил на земляной пол каганец и сел рядом на корточки. Связанный по рукам и ногам пленный лежал в углу на тонкой подстилке из еловых лап. При виде Алексея он сплюнул и надсадно прохрипел:
— Мучить пришел, сука? Хер тебе, ничего не добьешься!
Выглядел пленный неважно, покрытое ссадинами лицо сильно опухло, но глаза поблескивали вполне осмысленно.
— Да нет, мучить не буду, — Алексей приподнял его и прислонил спиной к стене. — Вот так лучше будет. А тебя разве мучили? Так, немного тумаков отвесили, да нагайкой пару раз пригладили. А помнишь, что вы сделали с нашим связным? Правильно, кожу срезали со спины и солью присыпали. Вот это называется, мучить.