— Меня там не было… — быстро буркнул пленный. — Я такое не жалую…
— Да какая разница, был или не был, жалуешь или не жалуешь… — Лекса пожал плечами. — Но не суть, я просто поболтать с тобой пришел. Дай-ка гляну на тебя. Ага, так это ты в передовом дозоре шел? Ловкач, ничего не скажешь. Так и не попал я по тебе ни разу. К счастью, ребята подоспели, да скрутили тебя.
— Так это ты нас так чисто и красиво взял? — Есаул зыркнул на Лексу исподлобья. — Тоже хват, не отнимешь. Аа-а, я все понял! Пшеки сетовать последнее время начали, что краснопузые сильно умнее стали, к делу подходят основательно и правильно, словно Академию Генштаба поголовно закончили. Так это дело в тебе? И не скажешь, больно молодо выглядишь. Но это такое, маленький, да удаленький…
Он осекся и замолчал.
— Может и я, — не стал отказываться Алексей. — Тут другой вопрос, что с тобой делать?
— А что делать? — хмыкнул пленный. — Шлепните, да и все. Так-то вы от меня ничего не добьетесь, даже не старайтесь. Хоть режьте, хоть жгите!.. — он надрывно закашлялся и повалился набок.
— Дай-ка руки тебе перевяжу, посинели совсем, — Лекса вынул из ножен нож и достал из кармана сыромятный шнурок. — Еще отвалятся. Вот! Теперь и освободиться не сможешь, да рукам полегше будет…
— Да пошел ты, сука краснопузая! — Есаул попробовал ударить Лексу головой, не смог и разразился проклятиями. — Чтобы ты сдох, шкура барабанная, чтоб тебе бельма попучило, черт, Мара тебя забери! Выходи с шашкой раз на раз! Я тебе все бебихи наружу выпущу! Ссышь, краснопузая сволочь?
— Казак, что ли? — Лекса улыбнулся. — Будя, будя, смотри, от злости заплевал всего себя сам. Чего глазами зыркаешь? Не любишь нас? Быдлом считаешь, ниже себя?
Пленный резко замолчал и отвернулся.
— Считаешь, вижу сам, — продолжил Алексей. — Ну да ладно, самое время что-то решать с тобой, расстреливать и мучить тебя никто не собирается, это лишнее. Мы придумали, что получше. Отдадим-ка мы тебя за ленточку, вот там за тебя по-настоящему возьмутся, есть у меня знакомцы. Если думаешь, что пытать будут, сильно ошибаешься. Из тебя там животное просто сделают. На цепь как собаку посадят, ртом дерьмо хлебать будешь и ссаниной запивать. Все человеческое потеряешь. За грязным куском хлеба на цырлах радостно скакать станешь, да по команде голос подавать и сапоги лизать. Думаешь, выдержишь? Нет, братец, перетерпеть боль — это просто, по себе знаю, а вот такое пережить невозможно, верь мне!
Лекса говорил, а сам дико удивлялся своему неожиданно прорезавшемуся таланту устраивать психологические экзекуции. Допрашивать людей ему приходилось не раз, но тогда все сводилось к пресловутому полевому допросу. Быстро, эффективно, жестко и беспощадно, без всяких экивоков и лишней болтовни.
Но, самое странное, что ложь сработала. И сработала просто отлично!
По лицу Есаула пробежала бешеная судорога, он дернулся, задергал связанными ногами, попытался оттолкнуться и опять ударить Лексу головой, а когда не смог, завыл волком.
— Ууу… ненавижу тварей… тваа-ари, зубами грызть буду…
— Ну, будя, будя, — Лекса опять его посадил. — Вот чего ты боишься казаче, что гордость твоя унижения не стерпит. Ну что же, понимаю, понимаю. Сам такой.
— Чего ты от меня хочешь, сволочь? — прохрипел пленный.
— А ты сам как думаешь? — усмехнулся Алексей. — Ничего особенного, я буду задавать вопросы, а ты будешь на них честно отвечать. Если всю правду скажешь, отдавать за ленточку не станем, слово свою даю. А там дальше посмотрим. На крайний случай, просто пристрелим. Но похороним по-христиански. А пока ты живой, будет относится по-человечески, без унижения. Смотри, надежду тебе даю, время даю. Время для тебя дороже золота. А вдруг сбежать сможешь? Что, горло пересохло? Накось, отпей из фляги…
Есаул долго пил, судорожно дергая кадыком, потом отдышался и мрачно бросил:
— Спрашивай, сученыш, все что знаю — скажу. Но учти, если выпадет хоть малейший шанс, я тебе глотку зубами перегрызу…
— Перегрызешь, если сможешь, я не против. Зовут-то как? Год и место рождения.
— Греков я…
Разговаривали долго. Пленный не обманул, ответил на все вопросы и очень многое добавил от себя.
Алексей сначала не поверил, слишком уж странно и жутковато все звучало, но когда сопоставил некоторые факты, понял, что Есаул не врет. Информацию, в том числе, косвенно подтверждал еще тот факт, что казак сам люто ненавидел поляков, пожалуй, даже сильней, чем красных.
А когда Лекса пересказал все, что узнал партизанским командирам, у них глаза на лоб полезли от удивления.
— Чего? Ну ничего себе! Вот же сволота! Но как, Турок, как? Как ты его расколол?
В ответ Лекса только скромно улыбнулся. Ну не рассказывать же, что все получилось почти случайно…
Глава 12
Глава 12
Хлыст с отчетливым шлепком впился в лошадиный круп.
Рыжий и грузный мерин даже хвостом не махнул, так и продолжая мерно месить грязь копытами.
— Jebany skurwysyn! — яростно выругалась Барбара, огрела мерина батогом еще раз, но с тем же результатом — Лешек, так звали мерина, воспринимал понукания со стоическим терпением, достойным всех древнеримских философов разом.
Новогрудское воеводства на добрую треть покрывали болота, так что окружающая действительность тоже соответствовала. Влажно чавкали колеса в раскисшей колее, возок скрипел всеми своими составными частями, а мимо медленно проплывали унылые пейзажи. По обе стороны дороги, из заполненных бурой жижей луж торчали чахлые осинки и пучки осоки, омерзительно смердело тухлой водой, тиной и грязью.
На облучке оживленно переговаривались Барбара и Агнешка, они изображали собой мать и дочь, соответственно. А Лекса трясся на соломе в возке и пытался играть роль…
Подростка. А по совместительству умственно неполноценного сына медички.
Собственно, особо напрягаться не приходилось. Физиономией Лекса более-менее смахивал на подростка, а корчить идиотские гримасы и мычать он очень быстро выучился — помогли остаточные таланты бывшего хозяина тела. Вдобавок, очень кстати, Лешка заполучил жуткий насморк, и теперь, то и дело свисавшие из носа зеленые сопли сильно придавали образу достоверности.
По диспозиции, проживающая на дальнем хуторе Кочкуны почтенная вдова Барбара Кобчик, вместе с детьми направлялась на ярмарку в Столбцы прикупить всякого разного для хозяйства и показать чадам город.
Надежные документы прилагались. При особом отделе Западного фронта работала целая лаборатория, профессионально стряпавшая разные справки и паспорта, тем более, оный хутор и оная вдова существовали на самом деле. Барбара и Агнешка уже несколько раз посещали город, благополучно прошли все проверки и даже успели завести там знакомства среди полиции. В общем, при некоторой доле везения, миссия должна была пройти успешно.
Но Алексей все равно чувствовал себя очень неуютно. Окружающая действительность, чертова простуда и отыгрываемая роль оптимизма тоже не добавляли. Но больше всего бесило полное отсутствие оружия. В самом деле, какое может быть оружие при мальчике-идиоте, кроме мусора в карманах и грязного носового платка? Правильно, никакого. А без стволов Лекса чувствовал себя голым и оттого медленно, но верно зверел.
— Кобылья срака… — ругательство вырвалось само по себе.
Барбара и Агнешка покосились на него и весело расхохотались.
Лешка зло хлюпнул носом, вытерся рукавом, отвернулся и начал заново прогонять в голове разговор с Есаулом.
В свое время, один очень интересный персонаж: офицер, эсер, талантливый террорист и шпион, масон и по совместительству матерый антисоветчик Борис Викторович Савинков, приложил свою руку к созданию в Польше крупного вооруженного подразделения под названием «Третья русская армия». Там же, при нем, со своими отрядами активно подвизался батька Булак-Балахович, кадровый офицер царской армии, уже успевший сменить несколько сторон и по итогу оказавшийся в Польше.
После окончания советско-польской войны, РСФСР категорически потребовала разоружить все антисоветские банды на приграничных территориях, Сейм понимал, что продолжение войны Польша не выдержит и пошел на встречу, издав соответствующий указ.
Однако, Булак-Балахович и Савинков не стали ожидать разоружения и в ноябре 1920 года неожиданно заняли со своими отрядами часть Белоруссии и даже успели создать там Белорусскую Народную Республику. Поляки развели руками, мол: мы не причем, хотя, конечно же, были очень даже причем.
По итогу, советские войска с треском вышибли бандитов, Булак-Балахович с Савинковым и остатками отрядов сбежали назад, где банды разоружили в присутствии представителя Советской России, а Савинкова выпнули из Польши. РСФСР резонно потребовал выдать Балаховича, но его, никто, конечно же, не выдал. Формально батьку отправили в отставку, но при этом, присвоили звание генерала и наделили земелькой в Беловежской Пуще.
А дальше началось самое интересное.
Булак-Балахович нисколько не угомонился и сохранил при себе костяк своих отрядов, которые, польская разведка опять начала использовать в своих целях.
Так вот, по показаниям пленного Есаула, склад вооружений и отряд балаховцев появился в окрестностях Столбцов совсем не случайно. Есаул краем уха слышал, что речь идет о создании какой-то санитарной зоны на территории Советской Белоруссии, куда будут введены сначала банды, а потом уже и польские войска. Склад создали, как раз для вооружения этих банд, которые на данный момент находились в кадрированном состоянии. Пленный казак находился в близких отношениях с Балаховичем, но подробностей все равно не знал, так как подготовка к операции проводилась в строгой секретности. Есаул подозревал, что даже официальное руководство Польши ничего об этом не знает. Хотя операцию, судя по всему, все-таки курировала дефензива — отдел контрразведки Второго отдела Генерального Штаба Польши.
А еще он сообщил кое-что другое, ни менее интересное.