янно сравнивать. Себя — с другими, других — с нами. Не обязательно в отрицательном смысле — мы можем желать для этих людей, для наших друзей и родных, самого лучшего. Но слишком часто во все это вмешиваются числа. Мне кажется, они очень и очень сильно на нас влияют. Все измеримо. Мы сами становимся конечными, исчислимыми, переменными с плавающей величиной. Теряем ощущение бесконечности, самой жизни. Где есть числа — там есть и измерения. А измерения ограничивают нас. Потому что выдергивают нас из бесконечной перспективы в конечную. Ведь измерить можно только то, что конечно.
Один (два)
Если ты по-настоящему ощущаешь себя частью большего целого, если способен увидеть себя в других людях и в самой природе, если это «ты» перерастает твое индивидуальное «ты», то ты никогда по-настоящему не покинешь этот мир, даже после смерти. Ты будешь существовать, покуда существует сама жизнь. Потому что жизнь, которую ты ощущаешь внутри себя, — это часть жизненной силы, которая есть в каждом существе.
Мощь
Самый мощный момент в твоей жизни наступает тогда, когда ты решаешь, что больше не будешь бояться.
Расти больно
Когда у нас все хорошо, мы не растем. Потому что для роста нужно меняться, поскольку рост — и есть изменение. Обычно мы начинаем развиваться, лишь попав в неблагоприятную ситуацию. И часто приходится совершать ошибки, чтобы на них учиться, подобно тому как тяжелоатлету требуется вес, который он будет поднимать. Рост невозможен в мире, в котором нет тягот и борьбы.
Страдание было самым сильным из всех учений, и оно научило меня понимать, каким было ваше сердце. Я был согнут и сломлен, но, надеюсь, в лучшую сторону.
Чарльз Диккенс, «Большие надежды»
Как взглянуть в лицо своим демонам
Хотеть убежать от неприятных чувств легко. Ощущая печаль или страх, мы воспринимаем их как проблемы, которые нужно либо немедленно решить, либо послать их подальше. Помню, когда я находился на самом дне своей депрессии, мне было плохо не только от самой депрессии, но еще и от осознания того, что я в ней нахожусь. Я переживал из-за того, что переживаю. И так, естественно, негативные эмоции все множились и множились.
Ключ к выходу из этой дурной бесконечности лежит в принятии. И в этом есть некоторый парадокс. Чтобы выйти из депрессии, мне требовалось сначала принять ее. Чтобы перестать страдать от панических атак, нужно было приучить себя едва ли не ждать их. Необходимо было, ощутив характерное для них обострение чувства тревоги, сказать себе: «Я хочу этого». Это не то чтобы стратегия, которой я призываю других придерживаться. И я уж точно не собираюсь преуменьшать весь ужас полновесной панической атаки. Я не хуже других знаю, насколько страшно ощущать себя запертым в собственной голове, будто находясь в состоянии свободного падения. Но после сотни с лишним пережитых панических атак я понял о них кое-что очень важное — они замкнуты сами на себя. Сами себя питают. Паника лишь росла, когда я начинал дополнительно паниковать из-за нее. Получается снежная лавина. Но когда мне удавалось остановить себя и не думать о самой панике, погрузиться в состояние принятия — у лавины заканчивался питавший ее ледяной ужас и она теряла способность расти дальше. И рано или поздно паника просто безболезненно проходила сквозь меня. Мой разум просто наблюдал за ней, не пытаясь с ней бороться. Это кардинально меняло дело.
Иногда, если ситуация позволяет, вместо того, чтобы игнорировать панику или пытаться отвлечься от нее, я просто ложусь на пол, закрываю глаза и, наоборот, максимально сосредоточиваюсь на ней. Начав анализировать свой страх, ты осознаешь, во‑первых, что он является совершенно естественной частью нашей природы, а во‑вторых, что страх — спутник надежды, ведь и то, и другое соткано из неопределенных волокон нашей жизни.
В тибетском языке есть слово «ре-док», образованное из слов «рева» («надежда») и «докпа» («страх»). Само это слово есть литературное признание сосуществования этих двух чувств и того, что оба они, по сути, проистекают из одного и того же — из неопределенности. Анализируя наши самые сильные страхи, а не избегая их, мы понимаем, что даже самые грозные из наших внутренних демонов не так уж и неуязвимы, как могло казаться прежде. И если достаточно пристально на них посмотреть, они испаряются у нас на глазах.
Будут другие дни. И другие чувства.
Противоположности
Что бы означало слово «большой», если бы не существовало понятия «маленький»? Противоположности существуют лишь благодаря друг другу. В философии Дао дуалистичные по природе понятия инь и ян противоположны, но взаимозависимы. Дню нужна ночь, а ночи — день. Мрачные тени на холсте Тинторетто подчеркивают свет. Немое детство Майи Анджелу подтолкнуло ее говорить громко во взрослой жизни.
Противоположные эмоции в нашем независимом мире также часто оказываются связаны друг с другом. Как писал Уильям Блейк: «Радость и беда — одно / Платье, хитро сплетено»[16]. Мне это хорошо известно. Я так люблю жизнь, поскольку когда-то я едва не покончил с собой. Многую радость и многий покой в этой жизни я вкусил благодаря тому, что сумел пройти через годы адских мук. Теперь я стараюсь избегать категорических суждений о самом себе. Я не счастливый и не несчастный человек. Не спокойный и не дрожащий. Я счастливо-несчастно-спокойно-дрожащий человек. Я даю себе чувствовать все это и таким образом оставляю дверь открытой для новых эмоций. Ничто не засоряет мои внутренние трубы. Когда даешь всем своим чувствам волю, ни одно из них не сможет стать единственно важным в твоей жизни. А чтобы давать им всем волю, надо научиться видеть во всех них ценность. Осознать, что темная тропинка может вывести к свету. А сегодняшняя боль — к завтрашней надежде.
Любовь/Отчаяние
Альбер Камю писал: «Любовь к жизни невозможна без отчаянья в ней»[17]. Впервые наткнувшись на этот афоризм, я счел его пустым, претенциозным и излишне мрачным. Однако с годами эти слова стали казаться мне все более и более осмысленными. Моя любовь к жизни едва ли не напрямую проистекает из отчаяния. В том смысле, что, познав тяготы, я стал больше ценить беззаботные деньки. Но и в более глубоком смысле тоже — удовольствие и отчаяние есть части одного целого, и стоит нам начать видеть связь между всеми вещами, видеть, как друг из друга растут противоположности, понимать, что все в мире связано, как даже в самые тяжелые времена мы обретем силу чувствовать себя чуть лучше.
Возможность
Философ-экзистенциалист Ролло Мэй считал, что нам свойственно делать ошибочные противопоставления. «Прямая противоположность любви — вовсе не ненависть, — писал он, — а апатия». Он также отмечал, что и храбрость не является противоположностью страха, поскольку последний — есть обязательный элемент первой, и что по-настоящему храбр тот, кто испытывает страх и переступает через него. Однако, пожалуй, больше всего полезной информации можно извлечь из его рассуждений о совместимости радости и отчаяния.
«Радость — это ощущение возможности, — писал он. — Осознание собственной свободы перед лицом своей судьбы. В этом смысле отчаяние… может вести к радости. После отчаяния остается лишь возможность».
Дверь
Все, что лежит перед нами, определяется возможностью. Мы никогда не живем в будущем. Мы стоим за дверью. Мы держимся за ручку. Поворачиваем ее. Но никогда заранее не знаем, что ждет нас по ту сторону. Может, комната, похожая на ту, в которой мы стоим сейчас, а может, помещение, которого мы ранее никогда не видели. Возможно, там и вовсе не комната. Быть может, за этой дверью — прекрасный сад, в котором нас ждут спелые плоды всех наших трудов. А может, там безжизненная пустошь. Мы никогда не знаем наверняка. Но, даже оказавшись в итоге там, где нам не хочется быть, мы все равно можем чувствовать благодарность за то, что существует и другая, следующая дверь с красивой ручкой, которая только и ждет, чтобы ее повернули.
Хаотичное чудо нашего существования
Западная концепция самосовершенствования требует от нас постоянно становиться лучше, искать в себе своего внутреннего миллиардера, качаться, работать, прогрессировать. Она убеждает нас, что настоящего недостаточно. Она учит самоуничижению, притворяясь путем к спасению.
Нам нужно самопринятие. Самосочувствие. Наши нынешние тело и разум — не то, от чего нам следует пытаться сбежать. Нам стоит помнить о хаотичном чуде нашего существования.
Принятие
Придет волшебное время, когда ты прекратишь попытки сбежать от себя или улучшить себя и просто дашь себе жить.
Ощущение настоящего момента
В буддизме существует понятие «метта» или «майтри», означающее благожелательность и «любящую доброту». «Метта» — это принятие себя самого таким, какой ты есть. Вместо попыток изменить самого себя, это принятие себя и всего вокруг как постоянного изменения.
В своей книге «Когда все рушится» Пема Чодрон поясняет, что именно отсутствие предписаний к самосовершенствованию делает эту концепцию столь радикальной. «По сути, — пишет она, — мы отказываемся от контроля и позволяем концепциям и представлениям распасться. Этот процесс начинается с осознания: что бы ни возникало — это не начало и не конец». И как только с тобой это происходит, ты тут же осознаешь, что все твои чувства существуют в пределах естественного человеческого спектра эмоций и что точно то же самое люди чувствовали еще на заре нашей цивилизации. «Мысли, эмоции, настроение и воспоминания приходят и уходят, а ощущение настоящего момента всегда здесь».
Идея «метты», впрочем, распространяется далеко за пределы одного лишь самосочувствия. Целью медитаций по этой технике является распространение сочувствия сначала на себя, затем на родных и близких, а затем и дальше — на всех живых существ. Даже на самых проблемных, раздражающих и злящих нас. Часто в этом помогает мантра, начинающаяся с того, что практикующий сосредоточивается сначала на себе самом, а затем расширяет внимание и распространяет его на все живое, источая сострадание широкими концентрическими кругами, подобными кругам на воде.