Адамберг сидел на кухне и взбивал деревянной ложкой яичный крем, следуя указаниям Клементины. Мешать нужно было без остановок, с определенной скоростью, выписывая восьмерки, чтобы не было комков. Адреса и названия домов судьи подтверждали то, что ему было известно о прошлом Фюльжанса. Каждый был связан с одним из убийств, выявленных Адамбергом за время долгого расследования. Десять лет судья вершил правосудие в департаменте Атлантическая Луара и в Кастеле-Лез-Орм. В 1949 году он убил свою первую жертву в тридцати километрах от Кастеле: Жана-Пьера Эспира, мужчину двадцати восьми лет. Четыре года спустя в том же районе была убита молодая девушка Анни Лефебюр: обстоятельства ее смерти были очень схожи с убийством Элизабет Винд. Снова судья убил через шесть лет: его жертвой стал юноша по имени Доминик Ванту. Тогда же он продал Кастеле и переехал в другой департамент — Эндр и Луара. Документы нотариуса засвидетельствовали покупку небольшого замка XVII века «Башенки». На новой территории Фюльжанс убил двоих: Жюльена Субиза сорока семи лет, а через четыре года — старика Роже Лантретьена. В 1967 году он покинул эту местность и поселился в «Крепости», в родной деревне Адамберга. Он выжидал шесть лет, прежде чем убить Лизу Отан. Молодой Адамберг представлял для него серьезную угрозу, и судья немедленно переехал в Дордонь, в «Голубятню». Адамберг хорошо знал эту старую ферму, но в свое время он туда опоздал — как в Шильтигем. Судья сбежал, убив тридцатипятилетнего Даниеля Местра.
Потом Адамберг нашел его в Шаранте, где тот убил пятидесятишестилетнюю Жанну Лессар. На сей раз Адамберг действовал быстрее и обнаружил Фюльжанса в его новом жилище «Башне Мофура». Впервые за десять лет он наконец снова увидел судью, чья невероятная властность нисколько не потускнела. Фюльжанс посмеялся над обвинениями молодого инспектора и пригрозил ему всеми карами земными и небесными, если он не прекратит досаждать ему. Судья завел двух новых псов — злобных доберманов, их яростный лай доносился из псарни. Адамберг с трудом выдерживал взгляд судьи — в точности как в «Крепости», хотя теперь ему было уже не восемнадцать. Он перечислил имена восьми жертв — начиная с Жана-Пьера Эспира до Жанны Лессар. Фюльжанс ткнул Адамберга кончиком трости в грудь, заставив отступить, и произнес на прощание несколько слов издевательски-вежливым тоном.
— Не задевай меня, не приближайся ко мне. Я нанесу тебе удар, когда найду нужным.
Положив трость и взяв ключи от псарни, он повторил фразу, сказанную десять лет назад в сарае.
— Не теряй времени, парень. Я считаю до четырех.
Как и тогда, Адамберг во всю прыть бежал от доберманов и перевел дыхание только в поезде, проклиная высокомерного мерзавца. Нет, этот негодяй, вообразивший себя аристократом, не сотрет его в порошок ударом трости. Адамберг продолжил охоту, но судья скрылся из «Башни Мофура», и лишь четыре года спустя, узнав о его смерти, комиссар выяснил, что тот обитал в Ришелье, в департаменте Эндр и Луара, в собственном особняке.
Адамберг усердно крутил восьмерки в яичном креме. Нехитрые движения помогали ему сохранять трезвость мысли, отгоняя страшное видение: он, в дьявольской личине Трезубца, пронзает Ноэллу на тропе — в точности так, как сделал бы Фюльжанс.
Слушая мерный стук деревянной ложки о стенки миски, он мысленно составлял подземный маршрут для Жозетты. Сначала комиссар усомнился в ее таланте, подозревая, что женщина на склоне лет впала в эйфорию и манию величия, но оказалось, что в тело старушки с чинными манерами и впрямь вселился дерзкий и опытный хакер. Он восхищался Жозеттой. Доведя содержимое кастрюли до нужной консистенции, он снял ее с огня. Комиссар полиции сумел не загубить яичный крем, и то хорошо.
Он взял шпионский мобильник Жозетты и позвонил Данглару.
— Пока ничего, — сообщил его заместитель. — Дело будет долгим.
— Капитан, я нашел короткий путь.
— Сомнительный?
— Надежный. Делами Фюльжанса до самой его смерти занимался один и тот же «карманный» нотариус. Он же заключал сделку в Агно, для последователя судьи. — Адамберг не хотел раздражать Данглара.
— Где вы обретаетесь, комиссар?
— В нотариальной конторе на бульваре Сюше. Разгуливаю тут в свое удовольствие. Чтобы не шуметь, надел теннисные туфли. Шерстяные ковры, полированные шкафы и вентиляторы. Шикарная обстановка.
— Ясно.
— После смерти судьи собственность приобреталась на другие имена, в том числе на Максима Леклерка. Я могу проследить сделки за последние шестнадцать лет — при условии, если выявлю имена и фамилии, близкие фамилии Фюльжанс.
— Верно, — согласился Данглар.
— Вот только я на это не способен. Ничего не смыслю в этимологии. Можете составить для меня список слов, обозначающих молнию, свет, вспышку, величие, могущество по аналогии с сочетанием «Максим Леклерк»? Записывайте все, что придет в голову.
— Писать ничего не потребуется, могу назвать прямо сейчас. Есть чем записать?
— Диктуйте, капитан, — ответил восхищенный Адамберг.
— Сочетаний немного, итак, «свет» — это Люс, Люсьен, Люсне и так далее, еще годятся Флам, Фламбар. «Сияние» — это производные от «clarus», ослепительный, знаменитый, значит, годятся Клер, Клар и уменьшительные — Клере, Кларе. Что касается «величия», то тут подойдут Месм или Месмен — просторечные формы от Максима, Максимена, Максимильена. Ищите фамилии Легран, Мажораль, Мажорель или еще искаженные Местро и Местрод — все они означают «высший» и «превосходный». Включите в список Примата и уменьшительные от него — Примар и Примо. Попробуйте на Огюста и Огюстена — «власть». Не исключайте имена, косвенно связанные с понятием «могущества»: Александр, Алекс, Цезарь или Наполеон, хотя последнее имя слишком претенциозное.
Адамберг немедленно отнес список Жозетте.
— Комбинируя имена, попытайтесь найти потенциальных покупателей за период после смерти судьи и до появления Максима Леклерка. Ищите недвижимость — замки, усадьбы, уединенные особняки.
— Я поняла, — кивнула Жозетта. — Теперь мы гонимся за призраком.
Адамберг сидел, сцепив руки в замок на коленях, и с тоскливой тревогой в душе ждал, когда старушка завершит свои тайные манипуляции.
— Получилось три подходящих сочетания, — наконец объявила Жозетта. — Наполеон Гранден, но у него небольшая квартира в Курнев. Не думаю, что это он. Ваше привидение — не призрак пролетария. Еще я нашла некоего Александра Клара, купившего в восемьдесят восьмом году замок в Вандее, в коммуне Сен-Фюльжан. Перепродан в девяносто третьем году. Следующий — Люсьен Легран, владелец имения в Пюи-де-Дом, коммуна Пьонса, с девяносто третьего по девяносто седьмой год. Следующий — Огюст Прима, с девяносто седьмого по девяносто девятый год владел средневековым замком на севере, коммуна Солесм. И последний — Максим Леклерк, с девяносто девятого по настоящий момент. Зазоров во времени нет. Я распечатаю вам все это, только дайте замести следы.
— Я поймал его, Данглар, — сказал Адамберг, утомленный гонкой по кротовым норам. — Первым делом проверьте, есть ли все эти имена в записях актов гражданского состояния. Александр Клар, год рождения тридцать пятый, Люсьен Легран, год рождения тридцать девятый, и Огюст Прима, год рождения тридцать первый. Теперь убийства. Ищите в радиусе от пяти до шестидесяти километров вокруг коммун Сен-Фюльжан в Вандее, Пьонса в Пюи-де-Дом и Солесм на Севере. Записали?
— Теперь дело пойдет гораздо быстрее. Называйте даты.
— Первое убийство — с восемьдесят восьмого по девяносто третий, второе убийство — с девяносто третьего по девяносто седьмой, третье — с девяносто седьмого по девяносто девятый. Не забудьте, что последние преступления могли быть совершены незадолго до продажи домов. То есть весной девяносто третьего, зимой девяносто седьмого и осенью девяносто девятого года. Начните отсюда.
— Только нечетные годы, — заметил Данглар.
— Он их любит. Как и цифру «три» и трезубец.
— Идея об Ученике, возможно, не так уж и нелепа. Кое-что начинает вырисовываться.
«Не об Ученике — о призраке», — поправил про себя Адамберг и повесил трубку. Призрак стремительно обретал плоть, по мере того как Жозетта находила его берлоги. Комиссар ждал звонка Данглара и, не в силах усидеть на месте, бродил из угла в угол со списком в руках. Клементина похвалила его за удавшийся яичный крем. Хоть что-то у него получалось.
— Плохая новость, — объявил Данглар. — Окружной комиссар позвонил Лалиберте — то есть Легалите, он упорно так его называет, — чтобы прощупать почву. Брезийон сообщил, что один из пунктов, свидетельствовавших в вашу пользу, отпал. Лалиберте утверждает, что якобы знал о потере памяти от охранника здания. Вы говорили с ним о стычке между полицейскими и уличными бандитами. Парень заявил, что на следующий день вы очень удивились, узнав, в котором часу вернулись. Но главное — никакой стычки не было, а вот кровь у вас на руках он заметил. Из всего этого Лалиберте заключил, что вам отшибло память на несколько часов: во-первых, вы думали, что вернулись гораздо раньше, а во-вторых, соврали сторожу. Значит, не было ни анонимного звонка, ни подставы. Ничего не было. Версия рухнула.
— И Брезийон отменяет отсрочку? — спросил Адамберг, убитый услышанным.
— Этого он не сказал.
— А что есть по убийствам?
— Я выяснил, что Александра Клара, как и Люсьена Леграна и Огюста Прима, никогда не существовало. Имена вымышленные. На остальное из-за звонка окружного комиссара у меня времени не было. Кроме того, на нас свалилось убийство на улице дю Шато. Кто-то из околоправительственных кругов. Не знаю, когда смогу снова заняться Учеником. Мне очень жаль, комиссар. — Данглар отключился.
Адамберга накрыла волна отчаяния. Страдающий бессонницей охранник и соображения Лалиберте почти похоронили его.
Все рушилось, тонкая ниточка надежды порвалась. Никто его не подставлял и не выдавал. Никто не сообщал суперинтенданту о потере памяти. Значит, никто не подстраивал ему амнезии. В деле не было третьего действующего лица, орудующего из-за кулис. Он был совершенно один на тропе, с вилами в руке, и Ноэлла его шантажировала. А в мозгу у него разгоралось убийственное безумие. Как когда-то у его брата. Возможно, он последовал его примеру. Клементина подошла и молча протянула ему стакан портвейна.