– Значит, те трое, что пострадали больше всех, по-прежнему вместе. И не так далеко от Нима. Сколько им сейчас лет?
– Луи Аржала – семьдесят шесть, Жану Эсканду – семьдесят семь, Марселю Корбьеру – восемьдесят один.
– Пришлите мне их адреса, сведения о семейном положении, состоянии здоровья – в общем, все, что найдете.
– Уже отправила.
– Известно, кем они работали?
– В произвольном порядке: торговец, антиквар, управляющий рестораном, сотрудник администрации больницы, учитель.
– А жуки-вонючки? Скольких осталось уничтожить?
– И так можно сказать, – вздохнула Фруасси. – Четверо уже ушли в мир иной: Сезар Миссоли, Дени Обер, Колен Дюваль и Виктор Менар. Трое умерли от укусов пауков.
– Остались еще трое.
– Ален Ламбертен, Оливье Вессак и Роже Торай.
– Где они живут?
– Ламбертен – в Сенонше близ Шартра, Вессак – в Сен-Поршере близ Рошфора, Торай – в Лединьяне близ Нима. Все отправлено вам на мобильник.
– Спасибо, Фруасси, мы ждем вас в коридоре, прихватите кусочек кекса. Если найдется лишний, было бы неплохо: мы ничего не ели.
– Что мы торчим в коридоре? – сердито спросил Вейренк.
– Ты же прекрасно знаешь, что Фруасси никогда не открывает при свидетелях шкаф с едой. Она считает, что его невозможно взломать.
– Можно я пойду с вами? – спросила Фруасси, когда спустя несколько томительных минут вышла к ним, неся в руках тяжелую корзинку, прикрытую салфеткой. – Мне очень нравится кормить дроздов.
Следуя за лейтенантом Фруасси, олицетворением продовольственной безопасности комиссариата, Адамберг повторял: “Малыш Луи, малыш Жанно, малыш Марсель”.
– Что, плохо, да? – спросил Вейренк.
– Наверное, да. Они живут в двух шагах друг от друга. Разве это не говорит о том, что у них тоже своя банда?
– Необязательно. Их по-прежнему накрепко связывают общие воспоминания, это вполне понятно.
– Но десять лет назад Луи угрожал Клаверолю, он сказал ему: “Я не один”.
– Я помню.
– Не так-то просто засунуть паука в чьи-нибудь брюки. Войти к человеку, когда он спит. У пожилых людей чуткий сон.
– Всегда можно добавить наркотик в бутылку спиртного.
– И мы наталкиваемся на тот же подводный камень, – задумчиво произнес Адамберг, выходя во двор. – Нужно запихнуть шестьдесят пауков в эти чертовы брюки. И заставить их укусить человека в одну точку на теле. Вот скажи, ты так сумеешь?
Адамберг сел на каменную ступеньку лицом ко двору, потянулся, расслабил затылок, потом все тело, наслаждаясь теплом. Фруасси раскрошила кекс и высыпала на землю под гнездом.
– Что у нее в корзинке? – с любопытством спросил Вейренк.
– Уверен, что это наш с тобой обед, Луи. На прочных пластиковых тарелках с настоящими металлическими приборами. Качественные холодные блюда: мусс из мяса кабана, киш с пореем, гуакамоле, свежий хлеб – почем я знаю? Или ты думал, что она нам притащит кусок кекса?
Двое мужчин уничтожили всю еду – потрясающую – за несколько минут. Довольная Фруасси убрала посуду и оставила им по бутылке воды.
– Данглар съехал с катушек, – заметил Вейренк.
– Он не тот, что прежде. С ним случилась метаморфоза, в нем появилась какая-то новая черта. Кажется, мы его потеряли.
– Думаю, это что-то личное.
– Против меня? Ты совершил научное открытие, Луи.
– Против тебя, начавшего расследование, а это не одно и то же. Он не хочет, чтобы ты работал по этому делу. Сегодня он должен был признать свои ошибки, он умеет это делать. Только поднять руку – и все.
– Ты предполагаешь, что под камнем прячется угорь?
– Скорее мурена под скалой. Потому что он здорово перегнул палку. И его довел до этого не какой-то теоретический вопрос, не прозорливость и не здравый смысл. Тут что-то личное.
– Ты уже это говорил.
– Очень личное, интимное. Он очень боится – вот о чем я тебе толкую.
– Боится за кого-то?
– Не исключено.
Адамберг откинулся назад, прислонился к верхней ступеньке, прикрыл глаза и поднял лицо, ловя солнечные лучи. Потом сел прямо и позвонил Фруасси.
– Вот еще что, лейтенант. Поищите информацию о Дангларе, и пусть вас это не смущает. У него две сестры, одна лет на пятнадцать старше его, она меня особенно интересует.
– Копаться в семейных делах майора?
– Да, конечно, Фруасси.
Адамберг отложил телефон и снова поднял лицо к солнцу.
– О чем ты думаешь? – спросил Вейренк.
– О том, что ты сказал, – о чем же еще, Луи? “Очень личное, интимное”. Разве есть что-нибудь более личное, чем семья? Ты предположил, что “он очень боится”. За кого? За своих близких. Не тревожь мурену, покушаясь на ее семью.
– И буйвола не тревожь.
– И никакую другую зверюгу. Смотри, дрозд нас уже не боится. Подбирается поближе мелкими прыжками.
– Да, он и вправду хиловат.
Фруасси перезвонила спустя шесть минут. Адамберг поставил аппарат на громкую связь.
– Не понимаю, откуда вы узнали, комиссар, но у него действительно есть сестра Ариана старше его на четырнадцать лет. Она вышла замуж за одного человека.
– Понимаю, лейтенант. За какого человека?
Повисла пауза.
– Фруасси? Вы здесь?
– Да. Она вышла замуж за Ришара Жарраса.
– Нашего?
– Да, комиссар, – грустно ответила Фруасси.
– Сколько ему лет?
– Семьдесят пять.
– Кто он по профессии?
– Сотрудник администрации больницы.
– А точнее?
– Он занимался закупками. То есть следил за тем, какие медикаменты нужны больнице и какие заказы поступают от врачей.
– И где он этим занимался?
– Сначала в больнице Кошен в Париже, потом в Марселе.
– Где в Марселе?
– Он двадцать восемь лет работал в Сент-Розали.
– Как у вас получается так быстро отвечать на мои вопросы?
– Я их предвидела. И предвижу следующий: да, именно в Сент-Розали базируется Центр токсикологии. Но обратите внимание, комиссар, больница не производит противоядий, ведь вы об этом подумали. Она закупает их в фармацевтических лабораториях.
– Да, и вот там яды есть.
– Которые не продают частным лицам. Дайте мне несколько минут, и я вам отвечу.
– На что?
– На следующий вопрос, который вы мне зададите.
– А я собираюсь задать следующий вопрос? Ну хорошо, Фруасси, я жду.
Адамберг поднялся и принялся вышагивать взад-вперед. Дрозд с переменным успехом пытался следовать за ним.
– Черт, – проворчал Вейренк.
– Ты был прав.
– Почему ты вспомнил о его сестре?
– Она некоторое время жила у него, когда от него ушла жена. Вытаскивала его из депрессии, заботилась о детях. Она помогала ему с самого детства. Родители пахали с утра до ночи, так что старшей пришлось нянчить младших. Я об этом знал.
– В каком-то смысле сестра-мать.
– Да. Потревожь сестру-мать мурены – и мурена укусит.
– Таков первобытный закон, как сказал бы Вуазне.
Адамберг некоторое время кружил по двору, потом опять вернулся к ступеням.
– В семье наверняка все прекрасно знали, что Ришар Жаррас, как и еще десяток приютских мальчишек, в детстве пострадали от укуса паука-отшельника. Данглар знал историю банды пауков-отшельников, причем, вероятно, во всех подробностях. Вполне возможно, что Жаррас сотни раз возвращался к этой истории, перечисляя имена жертв и преследователей.
– Имена, которые у любого вылетели бы из головы. Но только не у Данглара.
– И смерть человека по фамилии Клавероль, затем другого по фамилии Барраль его, разумеется, встревожила. И что самое неприятное, его родственник закупал препараты для больницы Сент-Розали. Данглар всполошился и быстро возвел оборонительные сооружения.
– И блокировал расследование.
– И укусил.
– Но Фруасси тебе сказала: в Сент-Розали покупают не яды, а противоядия.
– Но вполне возможно, что Жаррас тайком договаривался с изготовителями. Да, Фруасси?
– Сент-Розали заказывает сыворотку против яда пауков-отшельников у фармацевтического гиганта “Мередиал Лаб”, точнее, его филиала в Пенсильвании. Потому что США – край пауков-отшельников. И не только США. Мексика тоже.
– Там у “Мередиала” тоже есть филиал?
– Да, в Мехико. Продавцом может быть как кто-то из руководства, так и простой служащий предприятия, совершенно незаметный, и перевозчик, и кладовщик, и грузчик, и мужчина, и женщина – любой, кто не побрезгует солидной выручкой от нелегальных сделок. На таких предприятиях работают тысячи человек.
– Кто будет подозревать сотрудников в торговле ядом пауков-отшельников?
– Действительно. На что он нужен?
– И Ришар Жаррас, знакомый с организационной структурой “Мередиала”, мог установить контакт, – задумчиво проговорил Вейренк, – а потом год за годом получать дозы яда – столько, сколько необходимо.
– Луи, он не мог работать один. За ним стоят другие, они распределяют обязанности.
– Как Жаррас нашел надежного поставщика?
– Это можно сделать только на месте.
Адамберг снова позвонил Фруасси.
– Попытайтесь узнать, – сказал он, – бывал ли Жаррас в Штатах или Мексике. Ищите поездки за последние двадцать лет.
– Сейчас зайду в сеть и перезвоню. Подождите меня.
Адамберг снова принялся расхаживать по двору.
– Нет, – сообщила Фруасси немного погодя, – ни в Соединенных Штатах, ни в какой-либо стране Центральной или Латинской Америки. Я заглянула в паспорта остальных – Киссоля, Аржала, Корбьера и Эсканда. То же самое.
– Итак? Он закидывает удочку наудачу? – осведомился Вейренк. – Звонит наугад парням в Штаты и предлагает заняться незаконной торговлей? Как нехорошо с его стороны.
– Очень нехорошо, но это наша лучшая версия, Луи. Вколоть сразу несколько доз яда – куда более убедительно, чем засунуть ночью в чьи-то штаны шестьдесят пауков.
– А как Жаррас – или кто-то другой из них – делал укол своей жертве? След от укуса был на ноге. И что получается? Он достает шприц и просит мужика оголить лодыжку?
– Представления не имею, – признался Адамберг, пожав плечами. – Может, притворился врачом. Или заявил, что это обязательная вакцинация.