— Лоуренс никогда этого не говорил. Лоуренс сказал, что те, кто верит в оборотней, люди отсталые или сумасшедшие. Лоуренс сказал, что всякий, кто попытается вспороть парню брюхо, будет иметь дело с ним и его охотничьим ружьем, с которым он ходит на медведя. Еще Лоуренс сказал, что Массар убивал не сам, а натравливал своего дога или волка, Красса Плешивого, того, что потерялся еще два года назад. Ведь там следы волчьих зубов, а не зубов Массара.
Полуночник поджал губы и выпрямился, но не произнес ни слова.
— Как бы то ни было, он убил мою мать, — отрезал Солиман, — поэтому мы с Полуночником решили его выследить.
— Да, сесть ему на хвост.
— И когда мы его сцапаем, обязательно убьем.
— Нет, — сказала Камилла.
— Почему это нет? — вскричал Солиман, вскочив на ноги.
— Потому что тогда за вашу шкуру никто и гроша ломаного не даст — как и за него. Впрочем, всем на это будет наплевать, потому что остаток вашей скотской жизни вы проведете за решеткой. Может, Сюзанна и выйдет из зловонного болота, а Массар заплатит за все — распорете вы ему брюхо или нет, окажется там шерсть или нет, — но вы-то, вы сами до самой смерти просидите в тюрьме за убийство и каждую ночь станете считать овечек, чтобы заснуть.
— Мы не попадемся, — произнес Солиман, гордо задрав кверху подбородок.
— Еще как попадетесь. Но это не мое дело, — внезапно закончила Камилла, переводя взгляд с одного на другого. — Не знаю, зачем вы пришли и рассказали мне все это, я ничего не хочу знать, и вообще не желаю что бы то ни было обсуждать с людьми, одержимыми местью, убийцами и потрошителями.
Она подошла к двери и распахнула ее:
— Всего хорошего.
— Ты нас не поняла, — сказал Солиман, растерявший свою уверенность. — Мы друг друга не поняли.
— Мне плевать.
— У нас горе.
— Знаю.
— А если он еще кого-нибудь убьет?
— В полиции разберутся.
— Жандармы и ухом не ведут.
— Знаю. Нам все это уже говорили.
— Ну вот, мы с Полуночником…
— Вы сядете ему на хвост. Что тут непонятного, Солиман? Мне ваш план понятен.
— Не совсем, Камилла.
— Наверное, не хватает какого-то пустяка?
— Не хватает тебя. Мы не успели объяснить, что ты — часть нашего плана. Ты пойдешь вместе с нами.
— Э-э, понимаете… — попытался сгладить ситуацию Полуночник. — Если вы, конечно, захотите.
— Вы шутите? — осведомилась Камилла.
— Объясни ей, — скомандовал Полуночник Солиману.
— Камилла, может, ты оставишь в покое эту проклятую дверь и присядешь? Вот тут, рядом с нами, твоими друзьями.
— Никакие вы мне не друзья! Тут один слесарь и двое убийц.
— Ну, сядь, пожалуйста. Пусть будут слесарь и убийцы.
— Раз так, ладно, — согласилась Камилла.
Она захлопнула дверь, села на табурет напротив двоих мужчин и поставила локти на стол.
— Вот, — удовлетворенно вздохнул Солиман. — Значит, мы сядем ему на хвост.
— Отлично, — сказала Камилла.
— Но для этого нам нужно средство передвижения. Не пойдем же мы пешком, правда?
— Как хотите, так и делайте. Пешком, на лыжах, верхом на баране, мне-то до этого какое дело?
— Массар, конечно, взял машину, — продолжал Солиман.
— Во всяком случае, не свою, — вставила Камилла, — его фургон стоит около дома.
— А он не дурак, этот вампир. Взял другую машину.
— Хорошо, он взял другую машину, а дальше?
— Значит, нам тоже надо ехать на машине, понимаешь?
— Понимаю. И ты сядешь ему на хвост.
— Но у нас нет машины.
— Точно, — заметил Полуночник. — У нас ее нет.
— Подумаешь! Можно где-нибудь найти, например, взять машину Массара.
— У нас нет водительских прав.
— Точно, — сказал Полуночник. — У нас их нет.
— Ты к чему клонишь, Соль? У меня тоже нет машины. У Лоуренса только мотоцикл.
— Но у нас-то есть грузовик, — гордо заявил Солиман.
— Ты говоришь о фургоне для перевозки скота?
— Ага. Может, ты бы его не назвала грузовиком, но это и вправду грузовик.
— Что ж, все просто превосходно, Соль, — вздохнув, сказала Камилла. — Бери фургон для скота, сядь ему на хвост, и попутного вам ветра.
— Но я ведь уже тебе говорил, Камилла. У нас нет прав.
— Нету, — подтвердил Полуночник.
— А вот у тебя права есть. И тебе уже приходилось водить грузовую машину.
Камилла растерянно оглядела их, словно не веря тому, что слышала.
— Многовато тебе понадобилось времени, чтобы меня понять, — посетовал Солиман.
— Я не намерена тебя понимать.
— Тогда я объясню тебе суть дела.
— Суть дела тоже оставь при себе. Не хочу об этом слышать.
— Послушай, я тебе еще кое-что скажу, это последнее: ты будешь только вести грузовик, тебе больше ничего не придется делать, понимаешь? Вести грузовик, и все. Мы с Полуночником берем на себя все остальное. Только вести грузовик — больше никто тебя ни о чем не просит. Будешь словно слепая и глухая.
— И чокнутая.
— Ради бога.
— Если я правильно поняла основную идею, — подвела итог Камилла, — мне придется вести грузовик, а вы с Полуночником будете сидеть рядом и подбадривать меня, потом мы отыщем Массара, я как бы случайно перееду его, Полуночник вспорет ему брюхо от шеи до паха, — ну, чтобы совесть была чиста, — потом то, что останется от Массара, мы сдадим в полицию, а сами вернемся сюда, зайдем в кафе и закажем по большой порции супа с салом.
Солиман заерзал на стуле.
— Все не совсем так, как ты говоришь…
— Что-то около того, — закончил его мысль Полуночник.
— Найдите другого водителя фургона, — отрезала Камилла. — Кто обычно им управляет?
— Бютей. Но Бютей остается в Экаре: должен же кто-то присматривать за овцами. К тому же у Бютея жена и двое детей.
— А у меня никого.
— Если угодно, то да.
— Поищи себе кого-нибудь другого для своего дурацкого road-movie.
— Своего дурацкого чего? — озабоченно спросил Полуночник.
— Road-movie. Это по-английски. Это означает что-то вроде перемещения по дороге.
— Ладно, — смущенно произнес Полуночник. — Мне не нравится, когда я не понимаю.
— Камилла, никто в деревне не захочет нам помочь, всем наплевать на Сюзанну. Но ты же ее любила. Жандарм Лемирай ее тоже любил, но ведь у него помощи не попросишь, верно?
— Мы не можем, — подтвердил Полуночник.
— Ты пытаешься сыграть на моих чувствах, Соль. Не стоит, — сердито сказала Камилла.
— А на чем мне еще играть? Я с тобой честен, Камилла: я играю на том, что ты любила Сюзанну, и на том, что у тебя есть водительские права. Если ты нам не поможешь, душа Сюзанны навеки останется в неволе, в этом чертовом зловонном болоте.
— Отстань от меня со своим болотом, Соль, у меня уже голова пухнет. Налей всем еще водки и дай мне подумать.
Камилла встала, перебралась к нетопленому камину и уселась спиной к мужчинам. Душа Сюзанны в болоте, сумасшедший безволосый Массар на пути в Англию, полиция бездействует. Привезти назад Массара, вырвать ему клыки. Почему бы нет? Сесть за руль грузовика, — подумаешь, всего-навсего сорок кубических метров, — вести его по горным дорогам шириной чуть больше шнурка. Если это так нужно…
— Что за грузовик? — спросила она, повернувшись к Солиману.
— Пятьсот восьмой, хороший, три с половиной тонны. Годятся права категории «Б».
Камилла вновь уставилась в камин, в комнате воцарилась тишина. Значит, сесть за руль грузовика. Полуночник и Солиман перестанут мучиться, Лоуренс не будет больше волноваться из-за волков. Пуститься в грузовике по следу душегуба. Смешно. Никаких шансов, пустая затея. А что? Остаться дома, ждать новостей, есть, пить, принимать участие в драматичной жизни семейства полевых мышей, ждать Лоуренса. Ждать, ждать. Забивать себе голову чем попало. Бояться. Запираться на ночь из страха, что появится Массар. И снова ждать.
Камилла вернулась к столу, взяла рюмку, пригубила.
— Ладно, пусть будет грузовик, — проговорила она. — Я заинтересована в том, чтобы отомстить за Сюзанну и найти Массара, но я против его убийства. Или я доставлю его в целости и сохранности или я вообще не поеду. Вам решать. Я сяду за руль грузовика, и Массар вернется сюда живым и невредимым, — если, конечно, мы его найдем, что маловероятно. В противном случае, если вам от этого станет легче, вы привезете то, что от него останется, включая шерсть, — но без меня.
— Ты хочешь сказать, что мы его заботливо сдадим с рук на руки жандармам? — вскричал Солиман, крайне огорченный.
— Это будет по закону. Распилить парня надвое — это превышает порог жестокости, допустимый между соседями.
— Нам, между прочим, наплевать на закон, — заявил молодой человек.
— Я в курсе. Дело здесь не только в законе. Речь идет о жизни Массара.
— Это одно и то же.
— Только отчасти.
— Нам на жизнь Массара тоже плевать.
— А мне нет.
— Ты требуешь слишком много.
— Дело вкуса. Или Массар живьем в комплекте со мной, или каша из Массара, но без меня. Мне каша никогда не нравилась.
— Мы все поняли, — отозвался Солиман.
— Хотелось бы верить, — сказала Камилла. — У вас есть время подумать.
Девушка уселась за синтезатор, надела наушники. Она для вида пробежала пальцами по клавишам, мозги ее бурлили, и она была за тысячу миль от симпатичного мышиного семейства. Броситься вдогонку за Массаром? Втроем, без всякой помощи, как потерянные? А кто они, как не потерянные?
Солиман махнул ей рукой, Камилла сняла наушники, подошла к столу. Слово взял Полуночник.
— Девушка, — важно начал он, — вам когда-нибудь приходилось давить пауков?
Камилла сжала кулак и положила его на стол между ладонями Солимана и Полуночника.
— Я раздавила целый вагон пауков, — ответила она. — Я разорила сотни осиных гнезд и уничтожила целиком множество муравейников, заливая их цементом и топя в реке. Я не собираюсь обсуждать проблему смертной казни с двумя чокнутыми вроде вас. Нет и еще раз нет, и всегда будет нет, даже через тысячу лет после того, как вас не станет.