— Это мы враз, — потянул на себя дверную ручку мальчишка.
Очередь, вопреки ожиданиям, внутри была небольшая, человек пятнадцать.
— Кто крайний?
На него удивлённо уставились, а потом один, по виду студент в форменной фуражке и кургузой шинели, сказал: «Я».
— Зря пришел, хлопче, годами не вышел, — пробасил здоровенный дядька в домотканой свитке.
— Тебя не спросил, — огрызнулся Пашка и пристроился сзади. Очередь продвигалась быстро, зачисленные выходили одни с радостными, другие с решительными лицами, держа в руках бумажки.
— Следующий, — вышел студент, пряча свою бумажку в карман.
В кабинете с высоким потолком и широкими окнами за столом сидели двое в перетянутых ремнями гимнастерках, сбоку в красной косынке — девушка, перед ней — пишущая машинка «Ундервуд».
— Ты чего пришел, пацан? — не предлагая сесть, поднял бритую голову на Пашку старший.
— Как чего? Записаться в Красную Армию, — сдернул с головы картуз.
— Тебе сколько лет?
— Четырнадцать, — прибавил себе год Пашка.
— Рано тебе ещё в армию, топай домой и пригласи следующего.
— И ничего не рано, — упрямо выпятил подбородок. — Я уже раньше служил у красных.
— И где ж это ты служил? — недоверчиво хмыкнул второй, с перевязанной рукой и в кубанке.
— В первом, а потом втором полку Пятой Заднепровской дивизии.
— Кем?
— Сначала вторым номером на пулемёте, а потом связным.
После этого оба рассмеялись:
— Ну и здоров же ты врать, парень!
— И ничего я не вру, — обиделся Пашка. — В первом полку у нас был комиссар Трибой, а вторым командовал товарищ Бельский.
— Трибой, говоришь? — переглянулся лысый со вторым, а затем, покрутив ручку, снял трубку стоявшего рядом телефона.
— Алло, барышня, мне восемь-шестнадцать. Петр Иванович? — сказал через минуту. — Здорово, это Смирнов. У нас тут пацан, просится добровольцем, говорит, служил с тобой. Что, подойдешь сам? Добро, ждем, — дал отбой.
— Посиди вон там, у окна, — лысый ткнул пальцем на короткий ряд стульев. — Варя, пригласи следующего.
Минут через пятнадцать, когда военком с помощником отпустили очередного добровольца, поздравив с зачислением, дверь открылась и в кабинет вошел Трибой. Был он в будёновке со звездой, в длинной кавалерийской шинели и с маузером через плечо.
— Где тут ваш боец? — пожал военным руки.
— Вон он, сидит у окна.
Обернулся, сделал два шага туда.
— Судоплатов? Паша? — широко открыл глаза.
— Я, товарищ комиссар, — встав, заулыбался мальчишка.
— Живой! — тряхнув, обнял за плечи. — Это, товарищи, — оглянулся назад, — можно сказать, геройский парень. Ну, рассказывай, — присел рядом, — как тут оказался?
И Пашка коротко рассказал всё, что с ним случилось.
— Да, досталось тебе, — нахмурился Трибой. — А меня в том бою под Карнауховскими хуторами ранило, вынесли ребята. Два месяца провалялся в госпитале, а потом направили комиссаром в новую часть, она рядом в казармах.
— О Рябошапке ничего не слыхали? — спросил с надеждой Пашка.
— Ничего, вздохнул Трибой. — Думаю, погиб Семён. Хороший был пулемётчик. Значит так, Смирнов, — подошел к столу. — Выписывай парню направление к нам. Он — достойное пополнение.
— Варя, — повернул голову военком к девушке.
Та вставила в машинку бумагу и застучала по клавишам.
— Готово, — через минуту протянула военкому. Тот взял, пробежал глазами и, хукнув на стоящую рядом в коробке печать, сделал на справке гербовый оттиск.
— Держи, Павел. Поздравляю, — протянул мальчишке. — Теперь ты боец 123-й стрелковой бригады 41-й дивизии 14-й Красной Армии.
Аккуратно свернув документ, Пашка спрятал его в карман фуфайки. Простившись с работниками военкомата, они с Трибоем покинули кабинет.
— В последнем полку кем служил? — спросил тот по дороге.
— Связистом при штабе, там освоил радиотелеграф.
— Растёшь, Паша, молодец, — потрепал его по плечу комиссар.
Миновав КПП с часовым, прошли по мощённому булыжником плацу между казарм, к отдельно стоявшему зданию. Там находился штаб. Поднялись на второй этаж, Трибой вызвал к себе начальника роты связи.
— По вашему приказанию прибыл, — козырнул средних лет подтянутый командир.
— Знакомься, Корнев, — представил Пашку комиссар. — Твой новый боец — Судоплатов.
— Что-то больно молодой, — недоверчиво оглядел тот мальчишку.
— Молодой, но уже воевал пулемётчиком на тачанке, а ещё знает телеграф.
— Точно знаешь?
— Угу, — кивнул Пашка.
— На каком аппарате работал?
— «Морзе», умею и на «Бодо».
— Вопросов больше нет, — удивлённо сказал ротный.
— Тогда забирай парня, вымой в бане и обмундируй, а потом доложишь.
— Слушаюсь, товарищ комиссар. Так, Судоплатов, пошли со мною.
Выйдя из штаба, они направились к одной из казарм, на первом этаже которой жили связисты. Там Корнев вызвал к себе старшину роты, вместе с которым Пашка отправился на вещевой склад, а оттуда, получив обмундирование, в баню.
Спустя час, розовый, в новом английском х/б цвета хаки и таких же бутсах[22], он стоял перед ротным.
— Значит так, — оглядел его командир. — Телеграфистов у меня два, будешь резервным, основная служба — на линии.
Так Пашка стал линейным надсмотрщиком[23]. Бойцы роты приняли мальчишку доброжелательно, отделенный выделил койку на втором ярусе и карабин из оружейки. Теперь в его обязанности, как и у других бойцов, входило обслуживание средств связи между бригадой и её полками, прокладка телефонных линий и их ремонт. Приходилось часто выезжать на места, служба была интересной.
В Одессе дивизия не задержалась и спустя месяц выдвинулась в Бессарабию[24]. За сутки до этого Пашка, отпросившись у ротного, навестил в катакомбах ребят, доставив фунт сахара, осьмушку чая, два фунта пшена и бутылку льняного масла. Их купил на своё первое денежное довольствие, составлявшее триста рублей в советских дензнаках. Задерживаться долго не стал, передал гостинцы и сказал:
— Прощевайте, хлопцы, не поминайте лихом.
Потом были бои на Днестре с бандами петлюровского атамана Юрка Тютюнника, наступления в районе Волочиск — Кременец — Каменец-Подольский, форсирование рек Збруч, Серет и Золотая Липа, освобождение городов Чертков, Галич и Рогатин.
Глава 3. От Особого отдела до республиканского ГПУ[25]
— Так, Судоплатов, зашифруешь этот документ, — протянул начальник Пашке грифованную[26] бумагу, — и передашь телеграфом в штаб армии.
— Слушаюсь, — Павел взял его в руки и вышел из кабинета.
Шёл август двадцать первого, Судоплатов служил в секретной части Особого отдела ВЧК 44-й Киевской советской дивизии. Туда была влита отведенная из Бессарабии бригада.
В контрразведку попал случайно.
Дивизия зачищала Киевскую и прилегающие к ней области от националистических банд, самой крупной из которых, численностью в девятьсот сабель, была банда атамана Струка. Он громил советские учреждения и небольшие местечки, захватывал речные пароходы, курсирующие по Днепру, зверски уничтожая захваченных пассажиров — коммунистов, красноармейцев и евреев.
В одном из боев с атаманом Особый отдел попал в засаду, потеряв двух сотрудников — телефониста и шифровальщика. Телефонисту быстро нашли замену, а второго следовало подбирать. Начальник по фамилии Потажевич обратился к комиссару, и Трибой, не задумываясь, порекомендовал Судоплатова, дав ему лучшую характеристику.
Когда Павла пригласили в контрразведку, он немного забеспокоился, с чего бы это? Грехов за собой не знал, вот только разве браунинг. С оружием в частях наводили порядок, неучтённое требовалось сдавать. Но он не сделал этого, храня память о товарище.
Начальник принял кандидата лично, для начала поинтересовавшись: «Сколько лет?» Пришлось отвечать честно — четырнадцать.
— А по виду не скажешь, выглядишь старше, — оглядел его начальник. — На фронте давно?
— Третий год.
— Как насчёт продолжить службу в ЧК?
— А я справлюсь? — удивлённо расширил глаза.
— Там поглядим.
— Ну, я, в принципе, не против, — порозовел Павел.
— Тогда пиши биографию с указанием всех родственников, где живут и чем занимаются, — подвинул чернильницу с ручкой и лист бумаги.
Когда тот написал, начальник внимательно прочел написанное.
— Значит, брат тоже в Красной Армии?
— Да, в последний раз встречался с ним в Одессе. Жив ли теперь, не знаю.
— Хорошо, иди. О решении сообщим.
Павел встал и вышел из кабинета.
Чуть позже Потажевич вызвал к себе оперуполномоченного Ивашова.
— Держи! — протянул биографию. — Дашь запрос по месту жительства его родни и через агентуру проверь, что за парень.
Через неделю начальник снова вызвал Павла к себе и сказал:
— Поздравляю, зачисляем тебя в штат Особого отдела. Кстати, твой брат Николай жив и продолжает службу в погранвойсках на польской границе.
— Спасибо, товарищ начальник, — повлажнел глазами Павел.
— Не за что, а теперь иди в канцелярию. Получишь удостоверение и револьвер…
Зашифровав в отдельном помещении спец-сообщение и отстучав его на ключе, Судоплатов получил квитанцию-подтверждение, сделал в журнале отметку и положил документы в сейф. А из сейфа достал тоже грифованную брошюру под названием «Основы агентурно-оперативной деятельности».
Ему нравилась новая служба, но хотелось стать оперативником.
Наставник Павла, старший оперуполномоченный Крамаренко, понемногу приобщал парня к розыскному делу. Тот уже знал, кто такие секретные сотрудники, именовавшиеся агентами, с которыми работают на конспиративной основе, имел представление об их подборе и вербовке, а также явочных квартирах и местах, где негласно проходят встречи.