— Учтем. Она привыкла так, — без промедления отвечал Осин, все больше убеждаясь, что возле него не кто иной, как шпион, именуемый «главным».
— В выходной с утренним поездом приедете во Львов, подойдете к билетной кассе. Пора вам приобщаться к другой работе.
Осин внимательно слушал начальственные указания, даже мысленно представил себе билетную кассу на львовском вокзале и потому не сразу сообразил, к чему это прохожий верзила с усами, обходя их быстрым шагом, напористо произнес:
— Сзади хвост. Двое в светлом, по той стороне… — дернул он крупным кадыком.
«Кострица!» — признал усача Осин, в первое мгновение наивно подумав: когда тот успел отрастить усы? И уже только потом сообразил, о каком хвосте шла речь.
— Нарвался!.. — гневно выдавил Клим Климович. — Продал, Георгий?! Чего уж тут, говори…
— Нет! — мотнул головой Осин. В голосе его прозвучала испуганная нотка, придавшая ответу убедительность.
— Быстро же ты усвоил четкий ответ… — к чему-то протараторил Клим Климович. — Не верти башкой, иди спокойно, как шел. И не сворачивай. Я за угол… — прибавил он шагу.
Сбоку взвизгнула тормозами «эмка», из нее резко вышли двое в гражданском… И одно то, что они прежде оказались возле заторопившегося Клима Климовича — Осин продолжал идти, его чекисты остановили, когда он поравнялся с ними, — подсказало опытному разведчику, по чьей вине он очутился в ловушке. Но не подал виду, когда его с Осиным пригласили в машину.
Осин успел шепнуть Стышко на ухо:
— Кострица… лобастый-то, сейчас обогнал нас… свернул за угол налево.
Василий Макарович за руку придержал Осина, не дал ему сесть в машину, приказал оперуполномоченному Ниште везти задержанного в отдел, а сам, махнув рукой — указал двоим сотрудникам на противоположной стороне улицы, чтобы следовали за ним, — бросился с Осиным за угол.
— Видишь?.. Смотри во всю улицу, — пошел широким шагом Стышко.
— Нет, впереди его не видно. Далеко уйти не успел… Надо посмотреть во дворах, — на ходу торопливо подсказывал Осин. И вспомнил: — Усы у него! Усы нацепил.
— Надо было сразу сказать, как только я вышел из машины, — упрекнул Стышко, оглядывая небольшой, с запертыми сараями двор. Спрятаться здесь было негде.
— Откуда я знал… Вы же сказали, только запомнить его…
Он был прав, и Стышко ничего не ответил. У ворот они встретили двоих сотрудников особого отдела. Василий Макарович описал им приметы Кострицы и послал их по дворам на противоположную сторону улицы.
— А мы давай быстро сюда, — заспешил он в соседний двор, не теряя надежды столкнуться со сбежавшим врагом.
Но ни поиски, ни расспросы ни к чему не привели. Кострица скрылся. Времени терять было нельзя. Враг мог предупредить радиста, содержателя явочной квартиры во Львове, быть может, даже самого Рублевского. Надо было срочно принимать меры.
— Что же, пойдемте в отдел, Осин, — хмуро предложил Стышко.
…Оперативное совещание, на котором находились Плетнев, Стышко и Ништа, было недолгим и напряженным. Сразу принимались решения и отдавались распоряжения. Первым неотложным делом стало — розыск и задержание подручного Клима Климовича, имевшего документы на имя Федора Лукича Кагарлицкого.
— Искать его на ночь глядя в Киеве по словесному портрету — занятие дохлое, — торопливо стал высказываться Плетнев. — Видно, это опытный разведчик. На вокзал, в аэропорт он едва ли поедет. Для страховки можно послать туда по одному человеку. Скорее всего он на чем попало махнет по шоссе до ближайших станций или на попутных машинах доберется до Львова. Надо сейчас же связаться с львовским управлением, изложить ситуацию, чтобы приняли меры к розыску этого здорового лобастого человека с большим кадыком. Немедленно пусть возьмут под жесткое наблюдение Михайлу Рымаря, его дом. Хотя бы до завтрашнего вечера, дальше видно будет.
Ярунчиков сразу же связался по телефону с начальником львовского управления НКГБ и, высказав суть дела, вдруг произнес:
— Вот как!.. И фотография есть?.. Тогда, если до завтрашнего вечера у Рымаря никто не появится, его надо брать. Мы ликвидируем дело.
Закончив телефонный разговор, Ярунчиков сообщил своим сотрудникам:
— Он известен в управлении, у них тоже значится по фамилии Кострица. Из оуновцев. Приходил на явочную квартиру к Рымарю для встречи с другим националистом. Помните, в сообщении приходили двое… Вчера Кострица объявился здесь. А мы прохлопали.
— Ну уж тут Василий Макарович ни при чем, — заступился Плетнев.
— Давайте о деле, — прервал его бригадный комиссар. — Стышко сейчас же нужно выехать в Бровцы. Возьмите машину. Может быть, Ништу дать в помощники?
— Обязательно даже, — поддержал Плетнев.
— Хорошо, — согласился Стышко и стал уточнять детали: — Брать сразу же после выхода на связь?
— Что же, с рацией и берите, — ответил Ярунчиков.
— А если не выйдет на связь?
— Утром арестуете. Обыск в любом случае с утра. Понятые нужны, ночью не беспокойте людей. Обеспечьте себя связью из поселкового Совета. Докладывайте.
— Все понятно. Едем! — поднялся Стышко. — У меня только просьба. Надо послать охрану к Савельевой. Кострица может явиться к ней, чтобы поговорить и убрать.
— Это верно, — поддержал Ярунчиков. — Кострица наверняка решит, что мы и не подумаем оберегать Савельеву.
Плетнев не согласился:
— Оберегать — да. Но засаду у нее он очень даже побоится. Кострица же не знает, взяли мы Савельеву или нет.
— Нечего гадать, пошлем, — пообещал Ярунчиков Василию Макаровичу и предложил ему позвонить Савельевой, предупредить ее.
Вслед за Стышко и Ништой ушел Плетнев, чтобы продолжить допрос Кагарлицкого. Ярунчикову же оставалось последнее и не менее обязательное — доложить о результатах Михееву и сообщить, что ордер на арест Рублевского имеется.
…Говоря по телефону с Ярунчиковым, Михеев удовлетворенно восклицал и называл особистов «молодцами» за поимку важной львовской птицы, пока по узнал об охраннике Кагарлицкого, которого упустили.
— Досадная осечка вышла у сапера, — сдержанно высказал недовольство Михеев, как будто сожалея, что промашка получилась именно у Стышко. В то же время начальник управления вполне понимал возможность чекистской недоглядки в сложившейся уличной ситуации: прошел рядом с врагом человек, только и всего, не возьмешь же под подозрение всех спешащих. Однако Стышко должен был предусмотреть подобный вариант, предупредить строго-настрого Осина, чтобы тот глядел в оба и в случае чего подал условный знак, как это обговорил с Савельевой — обронила сумочку. А теперь исчезнувший агент Кострица знал о провале, об аресте шефа и, вполне понятно, предпринимал все возможное, чтобы обезопасить не только себя, но и оставшихся на воле. И поэтому все мысли Михеева сейчас были заняты этим. Согласившись с принятыми мерами по розыску Кострицы, Анатолий Николаевич с упреком подсказал: — Почему не взяли под контроль киевские телеграфные пункты связи? Он пошлет «молнию», и она опередит все ваши телефонные оперативные меры. Сейчас же дай указания и свяжись по этому вопросу с львовскими оперработниками. Потом сразу позвонишь мне.
Сильно рассердился Михеев, резко отбросил от виска прядь волос, про себя ворча: «Все Стышко да Плетнев, а ты где был, где твой контроль и руководство?» Он позвонил Будникову, попросил его зайти к нему. И быстро набросал столбцом на листке бумаги:
«Рублевский — брать!
Осин — арестован.
Хопек — ночью возьмут.
Кагарлицкий — арестован.
Кострица — розыск.
Рымарь — ?!
Савельева — свидетель».
Пришел Виктор Иванович, внимательно посмотрел на приунывшего начальника управления, садиться не стал. Михеев сухо посвятил его в суть последних событий по группе «Выдвиженцы» и заключил:
— Рублевского немедленно надо брать. Займись этим. Ордер на арест у Ярунчикова.
— Мне, кстати, только что доложили, что старший лейтенант поужинал и пошел в номер наркоматовской гостиницы, — сообщил Будников. — Сейчас пошлю сотрудников на его арест. Что касается сбежавшего охранника, не переживайте вы так. Говорят, нет худа без добра. Побеспокойнее зашевелятся львовские товарищи — им же известна личность Кострицы. Никуда он не денется, обнаружится. Наверняка вскроются новые связи…
— Зря успокаиваешь, — без настроения произнес Михеев.
— Думаю, Кострица немного переждет в Киеве, конспирацию он, как выяснилось, знает, — продолжал Будников, размышляя. — Ведь ясно, что это он проследил за Савельевой, когда она ездила к радисту в Бровцы. Знает, что Хопек до последнего дня находился на свободе. Как же он уедет, не разведав?.. Пусть с нарочным вышлют из Львова в особый отдел фотографию Кострицы. Надо подключить милицию на розыск.
— Посоветую, — согласился Михеев задумчиво. — Как еще он, этот Кострица, не засек встреч Стышко с Осиным и Савельевой? Вот клюква была бы.
— Во Львове, значит, находился…
Снова позвонил Ярунчиков.
— Возьми под жесткий контроль арест. Мало ли что Рублевский может выкинуть, — предупредил Михеев Будникова, одновременно слушая то, что говорил по телефону Никита Алексеевич. Попрекнул его: — Нельзя целиком полагаться на опытность оперработника. Ты бы прежде обсудил с ним все, прикинул… Как ведет себя на допросе Кагарлицкий?.. Отрицает даже знакомство с Осиным? Прохожий, говорит? С очной ставкой подождите до завтра. Хопека тепленького допросите. Сейчас возьмем Рублевского… О Рымаре я переговорю с начальником львовского управления. Посоветуемся, для нас нужен арест содержателя явочной квартиры. Через него ведь Рублевский вызвал Кагарлицкого, а этот прихватил с собой Кострицу. Начнут выкладываться, выдадут оставшиеся связи… Буду говорить с Львовом, попрошу, чтобы вам прислали фотокарточку Кострицы. Размножьте и подключите милицию. Он может проторчать в Киеве, сунуться в Бровцы. Радиста обложите как следует, пусть Плетнев возглавит это дело… Уже послан? Очень хорошо. Если Хопек нацелится километров на десять от Бровцов, как тот раз в Сенчу, берите на ходу, а то еще уйдет. Завтра решим, когда их сопроводить в Москву. Жду доклада. После ареста радиста.