– Кстати, а сколько фунтов благодарности будет? – многообещающе спросил консьерж, протягивая ключи Грегу, чем пошатнул его уверенность:
– Фунтов? Ах, фунтов! Фунтов шестнадцать, а то и целых двадцать4! Но только не из этого чемодана…Это уже немного не то… Вот-вот у нас будет ещё одна партия, наисвежайшая, вот с неё вам и отблагодарим!
– Только чтоб не позже конца этой недели! У деверя годовщина, я бы сварганил рагу по-охотничьи…
Конте бросил деньги перед носом консьержа, в последствии получив ничтожную, но дотошно высчитанную сдачу. Как оказалось, на руках чистыми остаются сущие копейки и обедать из всей троицы придётся только кому-то одному.
– Эй, господа! Может, конечно, у нас и не «Палас-Отель», но отопление работает исправно. Так что ваш товар я размещу в холодильной камере нашей столовой, Арлетт отнесёт. Эй, Арлетт!
Костлявая, немного трясущаяся, глуховатая старуха в накрахмаленном переднике словно мурена, вцепилась мёртвой хваткой в ручку чемодана. Конте и Ташлен попытались её остановить, но старуха оказалась достаточной крепкой, и было проще оторвать ей руку, чем вырвать из неё чемодан. Проведя взглядом горничную, им оставалось надеяться, что никому из работников кухни не вздумается его открыть…
Одёрнув Ташлена в сторонку, Конте шёпотом высказал ему все претензии:
– Мясо, Грег? Мясо значит! Да ты точно больной! В лучшем, Ташлен, в самом лучшем случае они вскроют этот чемодан, обалдеют и вызовут легавых – вот-то Лаваль с Бёртоном похохочут! А в худшем, мой клинически-дебильный друг, нам подадут это как ты назвал «мясо», разложенное по тарелкам!
– А что я должен был сказать, Конте?! Что там чулки или зубные щётки?! Благодаря моей идее, мы смогли заселиться в эту дыру! Ты тоже, знаешь ли, хорош, думал так просто въехать в отель без документов – а ещё легавый!
– Заткнись, Ташлен и слушай сюда! Проведи Элли в её комнату и следи за старой клячей, чтобы не вертелась у меня под ногами! Займи её чем-нибудь, разговори, ты у нас мастак фантазировать. Уж это ты сможешь сделать нормально?!
– Конечно смогу! Я не дебил, как ты думаешь. Стой, Конте, ты куда?
– В номер Федериче, владельца чемодана!
– Нет, Конте, вламываться в чужой номер – это уже слишком! Тем более, что мы теперь не одни, с нами дама, она может пострадать ни за что!
– Если так, тогда верни её туда, откуда взял. Прекрати трястись и делай, что я говорю! После сможешь обхаживать свою даму и дальше – закажи ей чего-нибудь поесть в столовой. Только не разбегайся – твоя амуниция здорово ударила нам по карману, и на расходы у нас осталось всего лишь двадцать франков и жалкая мелочёвка.
Глава 10. Тайна убитого ювелира
Разминувшись с Арлетт, Конте «позаимствовал» из её сдвинутого набекрень кармана передника ключ от комнаты № 8, после чего отвесил поклон и описал круг по коридору, дав ей время дошаркать до двери, где со своими бредовыми байками её уже ждал Ташлен.
Попав без труда в номер ювелира, Конте аккуратно закрыл за собой дверь и принялся рассматривать его комнату. Постель была раскрыта – несмотря на то, что после ухода постояльца прошло несколько дней, здесь явно не прибирались, что было только на руку. На полу у кровати валялись кожаные мокасины, на спинку стула была небрежно кинута рубашка, а на прикроватной тумбочке красовался нетронутый бумажник и записная книжка. «Нет, здесь явно чего-то не хватает…» – пораскинув мозгами, Конте заглянул под кровать. Да, Федериче был посвящён в превосходный сервис подобных клоповников и отменно знал, куда горничные никогда не заглядывают. Под кроватью меж клубов пыли, груды шпилек, мужских носков и прочего гостиничного ассортимента был небольшой сундучок, задвинутый аж под саму стену подальше от любопытных глаз и шаловливых рук. Занырнув под кровать, Конте резво дотянулся до вещицы, и проклиная старуху Арлетт, чихая и кашляя пытался отряхнуть с себя пыльный покров. Прилично увесистый сундучок был обтянут лакированной кожей тёмно-бордовых тонов и заперт на надёжный замок, с которым Конте пришлось повозиться.
Всё же, скважина поддалась, и перед ним предстал захватывающий арсенал профессионального ювелира: разномастные штизели для гравировки, тиски, полироли, клещи и клювики, накатки и обжимки, дотошно точные весы, различные аппараты, клеи, реактивы, и даже небольшой прибор для литья. От такого набора просто разбегались глаза: Конте понял, что Альфонсо Федериче был не таким уж простым ювелиром, и его командировки в соседнюю Францию были ничем иным как прикрытие от полиции. Он был тем, кто скупает, продаёт и перепродаёт «обожжённое» добро, и комиссар был не против посмотреть на товар, которым он намеревался поторговать. Но среди вещиц в сундучке не было пресловутых побрякушек. Выложив все инструменты, Конте взял маленькие клещи и попытался снять дно сундучка. Попыхтев, ему удалось достичь желаемого, но… В полом дне была спрятана лишь форма для литья какого-то украшения, по виду напоминавшего то ли клипсу, то ли кольцо, а также несколько писем. «Что такого в этих письмах, чтобы их так тщательно скрывать? Так, посмотрим…» – бормотал Конте. Первое письмо было такого содержания: «Уважаемый Господин А.! Я принимаю ваши условия сделки и готов сделать вам щедрое предложение в 5 000 000 англ. фунтов в обмен на Три Желания. Буду ждать ответ. Господин Р.». Следующие письма были приглашениями посетить усадьбу «Татагуни»5 в городе Бангалор, Индия, адресованные некому «Господину А.» от «Господина Р.». На дне сундука также скромно располагалась чековая книжка Федериче и торчал кончик нового, выписанного неделю назад и ещё не обналиченного чека на не хилых 5 000 000 фунтов. Столь щедрым меценатом числился Рохан Талидеи, и именно этот человек вполне вероятно мог скрываться за личностью «Господина Р».
«Да, неожиданно…Чего же тебе ещё не хватало, Федериче?» – вздохнув, Конте сложил всё обратно и ринулся изучать содержимое полок прикроватной тумбочки. Пару наборов белья, пижама, сигареты – абсолютно пресно и неинтересно. Приподняв пижаму, Конте увидел небольшой заряженный браунинг, и тут же отправил его себе в карман. Что ж, тогда пора браться за чтение записной книжки, как знать, может там будет что-то, что сможет пролить свет на всю эту историю.
Четверть книжки была исписана какими-то сведеньями, состоящими в основном из сжатых, кратких сокращений. В конце указывался некий «Т.Д.», и дата «обмена», которая наступает как раз завтра. Конте чувствовал, что скорее всего знает, кто скрывается за этим «Т.Д» потому окончательно был уверен в том, какие дела проворачивал Альфонсо Федериче и почему закончил свои дни на берегу канала.
«Деньги… У него должны быть деньги, а не товар. Но где? Если его не ограбили, как о том предполагают в газетах, значит он их хорошенько спрятал. И явно не здесь».
Оставив всё, как было, Конте уже было собрался покидать комнату ювелира, как снова зыркнул на тумбочку: тугой, набитый бумажник мёртвому точно не пригодится, как и не пригодится его гардероб.
В полуподвальном помещении «Тихой заводи» была обустроена столовая для постояльцев и редких туристов. Естественно, в такое время года она была практически пуста – из двадцати столиков были заняты только два.
– Ну, как всё прошло, Конте? Тебя не… не потревожили? – Грег старался не снимать шарфа даже в малолюдных местах и осторожно выбирать слова при Элли.
– Проще, чем украсть у ребёнка – это не отель, а проходной двор! – не стесняясь незнакомки заявил Конте.
– Я заказал для Элли куриный бульон, а нам горстку тушёной капусты с хлебом, а на десерт – чёрный чай с сахаром. На всё это должно хватить!
Конте ухмыльнулся, и когда тучная официантка принесла за их столик тарелку с куриной жижей, началось настоящее представление:
– Милашка, что это за помои ты нам принесла?! Такое ощущение, что повар помочил свои пятки, сдобрив собственной плешнёй! Убери это, пока я не зашвырнул тарелку ему в лицо, и подай нам по хорошему куску говядины с любым приличным гарниром! Всё поняла? Шевелись, детка, да побыстрее!
Пока возбуждённая от хамства комиссара официантка относила бульон, Элли глазами, полными грусти провожала его аж до самой кухни.
– Конте, ты с голоду с ума сошёл, чем мы заплатим?! – шипел Грег.
– Деньгами, Ташлен, обыкновенными деньгами. – Конте достал с кармана бумажник ювелира, распахнул его и принялся пересчитывать купюры.
– Нет, ей-Богу, это неслыханно! Мы так не догова…
В этот момент, как по щелчку пальцев, толстые руки официантки опустили тяжёлый поднос с ароматным говяжьим гуляшом, картофелем в чесночном соусе и рагу из тушёных овощей. Натюрморт дополняла хлебная корзина и стаканы с горячим молоком. Грег прикусил свой язык в прямом смысле слова, а Конте хлопнул ладонями:
– Вот это я понимаю! Отменно, детка! Заслужила на чай.
– Это всё, что есть. В следующий раз, заказывайте заранее чтоб не довольствоваться помоями. – отчеканила с обидой официантка, с нервом забрав со стола плату.
Пока Конте и Ташлен уплетали гуляш с картошкой, Элли налегала на овощное рагу и хлеб. Закончив с обедом, Конте вылил молоко в вазон с кактусом, а сам достал из кармана вербеновую настойку и вылил её в стакан. Ташлен выпил и молоко, и не погребовал протянуть стакан за горячительным.
Конте заметил, что Элли побрезговала гуляшом, хотя её глаза светились от голода, а уплетая овощное рагу ей явно было некомфортно держать вилку в руке. Ташлен нежно ухаживал за ней, подкладывая то краюшек румяного хлеба, то куски мяса, то сочную картофелину.
Вдруг, послышался смех и тоненький голосок Элли:
– Смешно…
Конте удивлённо поднял на неё глаза:
– Почему?
Она слегка смутилась, но продолжала смеяться:
– Впервые меня спасают обычные… как бы это сказать… простые уличные воры!
Комиссар улыбнулся:
– Боишься таких типов?
– Нет, вас я точно не боюсь. Вы хорошие люди, несмотря на ваши странности.
– Да, странностей больше, чем нужно. Я смотрю, ты не притронулась к гуляшу, от чего? Не любишь мясного?