– Успокойся, Грег, к тебе это не относится! Я о той вредной дамочке, которой настало время преподать урок!
Внезапно освободившись от верёвок, Конте вцепился в волосы мадам Курвуазье и потягав из стороны в сторону, словно кошка – мышку, отбросил её к стене.
– Что стоишь?! Помогай! – заорал Конте обалдевшему от поворота событий Ташлену, который выбравшись из ослабленных мотков бечёвки, сразу ринулся в бой.
Случилась невиданная заваруха: даже потрёпанный Решту встал в строй и только успевал отбиваться от наползавших змей. Словно ниоткуда, начал усиливаться шум вертолёта, идущего на посадку, а следом зарядили многочисленные выстрелы вперемешку с криками военных: подмога подоспела вовремя.
Мадам Курвуазье попыталась сбежать, но Ричард Мерц схватил мегеру за волосы и познакомил её лицо со своим кулаком. Горбатый и крючконос Венсан попытались применить топоры, но были поражены ловкостью Бёртона, выдернувшего из-под их ног церемониальное полотно.
Грегуар бросился освобождать Триашу, а Конте – своих бродяг.
– Погляди Конте, как любовь побеждает всё! – на радостях закричал Ташлен, практически заключив её в свои объятия, но в этот момент она бросилась в другую сторону, с горящими глазами, закричав:
– Рохан!
На лестнице показались люди в балаклавах и при серьёзном оружии, вероятнее всего – спецназ, а также члены Интерпола и парижского Сюртэ во главе с Адрианом Коте-Фавро и неким молодым, высоким и статным индусом, к которому на шею бросилась Триаша…
Грегуар застыл в замешательстве: змеиное братство было взято в оцепление международным спецотрядом, некогда ненавистного литературного критика мадам Симону Курвуазье волочили смятой рожей по полу, Бёртон и Мерц сбросили свои плащи и приняли нормальный облик, а его невеста пылко целовала вообще какого-то левого человека…
– Вы целы? Эй, старина, вы целы? Кажется, он в ступоре, ему нужен врач. – эти слова было очень неожиданно услышать от Бёртона, который ещё с полминуты назад был готов разрубить на куски Ташлена и всю остальную компанию.
– Да он в полном порядке, это его нормальное состояние. – вмешался в суету Бёртона Конте.
– Как ты освободился, Конте? – спросил обалдевший Грег.
– Мне помог старина Мерц. Он незаметно всучил мне перочинный ножик, чтобы я втихую разрезал верёвки. Полагаю, что тоже самое он проделал и с Решту.
Ричард Мерц улыбнулся:
– Да, к счастью, всё хорошо несмотря на то, что у нас двое раненых – господин Решту и один из ваших… как бы сказать… сотрудников. К тому же, я слишком сильно приложил эту Симону, лишь бы только её мозги пришли в строй к часу суда.
– Царапина, не стоит волнений… – отмахивался Решту, который несмотря на свой измождённый и изрядно потрёпанный вид держался молодцом.
– Ладно, Мерц! Давай, выводи всех на поверхность – нам нечего больше здесь ошиваться. – как и при первой встрече, Бёртон неизменно командовал парадом.
Вслед за Ричардом вся толпа участников столь неординарного дела поднялась наверх. Последним, как всегда, шаркал Бёртон, и перед уходом окинул взглядом подвал с деревянным чучелом. Постояв с минуту, он плюнул и поплёлся дальше.
На улице уже успели загрузить всех повязанных сумасбродов по машинам, а люди в военной форме, балаклавах и с пулемётами в руках уверенно и грозно расхаживали по периметру кладбища, заглядывая чуть ли не под каждый куст и плиту в поисках ещё какого-нибудь сбежавшего фанатика. В вертолёте как раз находились уже ранее знакомые лица – Лаваль, Крой и Химмельхоф. Эта троица во главе с Лавалем курировала спецназом, гоняя агентов как гончих псов. Выбравшись наверх, Ташлен потупил взгляд на свою Элли, которая обнимала и целовала другого, одаривая его блеском своих неповторимых обсидиановых глаз. Он с небывалой тоской посмотрел в её сторону, и почти на шаг метнувшись к ней, был остановлен комиссаром. «Не ломай дров», сказал Конте, сдержав сентиментального писателя за плечо.
Альбанелла и Оттис примкнули к Кри-Кри и остальным, перекинувшись парочкой словечек с Фавро, они были рады побыстрее сделать ноги. Вашхабад присел и закурил сигарету, которую пожертвовал ему Мерц. Хромой Бёртон хотел присоединиться к Лавалю, но видя его энергичность и вовлечённость в процесс, не стал ему мешать.
Элли, так горячо любимая Ташленом забыла на время о его существовании, но после вызывающих умиление трепетных ласк со своим женихом, начала рассказывать ему о великодушном комиссаре и доблестном писателе. Затем она всё же подошла к Конте и Ташлену, взяв руку последнего в свои ладони:
– Грег, мой дорогой и верный друг, я благодарна тебе за всё… За всё, что ты сделал для меня! Ты даже не представляешь, как твоя отвага и уверенность помогла не только мне, но и этому миру!
– Я… Я желаю тебе счастья, Элли. То есть… Три… Триаша. Будь счастлива!
Ташлен не мог говорить больше: он лишь смотрел на исполненные дружеской благодарностью чёрные глаза, чувствовал теплоту её рук и постепенно распадался в воздухе на тысячи атомов… Конте видел его насквозь и лишь изредка закатывал глаза к небу.
Следом за Триашей подошёл и её спутник – господин Рохан Талидеи. Молодой, статный, брюнет с выразительными тёмно-карими глазами и мужественным лицом положил руку на плечо Ташлена, сказав:
– Спасибо тебе, хоть я и не знаю тебя, но отныне ты не только мой друг, но и мой брат. За твоё здоровье и счастливую судьбу я не буду жертвовать подношений с фруктовыми плодами и цветами орхидей – я пожертвую целые фруктовые и цветочные сады в твою честь! Ты спас мою любовь, самое ценное что у меня есть, мою невесту из лап этих маньяков. Я распоряжусь, чтобы тебя наградили как героя! И вас тоже, комиссар! Я одинаково вам благодарен. Моя Триаша успела рассказать мне обо всём, что вы для неё сделали. Для вас двери моего поместья в Бангалоре всегда будут открыты, все мои богатства – отныне и ваши тоже!
«Не все», подумал про себя Ташлен, и пытаясь изобразить благодарность и радость, улыбнулся так, что его улыбка поплыла в перекошенном спазме, а сам он еле сдерживал порыв негодования закидонам своей судьбы. Ко всему прочему, присоединился ещё и Бёртон:
– Извините, Конте, за все неудобства. Но это было необходимо. Ну и ты парень, как там тебя, в общем, молодец, не сдрейфил…
– Да ладно, проехали, Бёртон. Всё, что я хочу – это узнать суть этого идиотизма. Сколько я не раскидывал мозгами, логики всех этих движений так и не нашёл.
– Суть? Да нет здесь какой-то логичной сути. Просто кучка фанатиков религиозного культа, где во всю практикуют жертвоприношения, захотели править миром. И прикрывались эти сумасброды неким ФИЛО – франко-индийским литературным объединением. Подробности вам расскажут вон те голубки, весь сыр-бор из-за них. – Бёртон, указав на Триашу и Рохана, прошёлся по больной ране Ташлена, сам того не зная.
– Чёрт! Фавро же называл мне эту организацию! Именно её имел в виду погибший Мерсали. Кстати, где Адриан?
– Конте, вы же знаете, я лёгок на помине! Чёрт, как я рад вас видеть! Ну и вашего псевдоманьяка, как вы его там называли. – Фавро потрепал по плечу Ташлена, но тот еле стоял на ватных ногах, пытаясь скрыть боль вновь разбившегося сердца.
– Славное дельце, Фавро. Я и сам рад, что все конечности при мне. Твой племянник при тебе?
– Нет, он поехал в больницу к другу, тот слёг с подозрением на желтуху.
– Бедолага!
Молодой красавец Рохан Талидеи, крепко обняв свою невесту, продолжил проливать свет на всю сумасшедшую историю:
– Господин Конте, на самом деле, нас свела судьба. Под прикрытием этой организации, именуемой ФИЛО действовала ячейка культа «Восставшей Кобры». На территории нашей страны такие практики официально запрещены, но в деревнях некоторых штатов всё же это иногда происходит… Мою невесту Триашу украли члены этой сумасбродной организации для того, чтобы она смогла указать им на «рождённых в чаше Жертвенника». Поскольку они замахнулись на высокие цели – получить неограниченную власть в этом мире, то и жертвы были людьми высокопоставленными.
Триаша склонила голову на плечо Рохана и вцепилась ему в локоть, продолжив его рассказ:
– Я могла указать им на нужного человека только под влиянием чар старинного перстня с головой змеи, который достался мне от моего почтенного дедушки Одирхана Пратхамуштры. Он был известным брахманом и мог исцелять людей. Ему были известны как светлые стороны этого мира, так и тёмные. И этот перстень происходил из последних.
Иронично засмеявшись, Конте вспомнил всё пережитое:
– Значит, ты породистая провидица. Потому и знала, куда направить мою руку со стволом в ночь обмена с бандой Тимлана. Эх, почему-то жаль мне этого Альфонсо, дважды связаться с плохой компанией. Полагаю, эти фанатики отвалили ему подозрительно солидную сумму за ремонт какого-то кольца. Потому он и решился на роковую аферу…
– Да, так и есть господин Конте. Пока я оставался в Бангалоре, я был в курсе этого дела. Итальянец отливает из латуни подделку, а оригинал оставляет у себя. Он работал в связке с ещё одним человеком, который организовывал для него все эти тёмные делишки. В итоге, детектив Решту, которого я тайно отправил в Европу, вышел на след Федериче, под видом богача-иностранца попытался втереться к нему в доверие и справиться о необычных вещицах, которые может у него приобрести. Что произошло дальше, лучше знает господин Решту, ведь сделку с итальянцем проводил он.
Господин Решту затушил окурок, и углубившись в воспоминания о встрече с ювелиром, его взгляд немного померк. Почему-то темнее тучи стал и Адриан Фавро: скрестив руки на груди, он напряжённо свёл брови и был немного отстранён от всего происходящего.
– А дальше Конте, произошло так, – вспоминал Решту. – Федериче подумал, раз он сам сумел найти покупателя, тогда зачем ему делиться с подельником? И я вышел с ним на сделку. Но всё пошло не так, как он думал. Схватив его за глотку, я вытряс из него информацию, которой он располагал. Он слышал, что девушка, которую держат в заложниках, повредила кольцо, но о своих заказчиках Федериче действительно ничего не знал. Я щедро заплатил ему за сведенья, но он дал мне ложную наводку, скрывшись в неизвестном направлении. Его магазин в Милане был заколочен, двери загородного дома в Торино – забиты досками. Я был уверен, что он обналичил чек, но связавшись с Роханом, узнал, что это не так. Я слышал, что своего подельника он называл «Канари», а от самого Федериче я узнал, что скоро он едет во Францию. Я выследил его до Марселя, но он был хитёр – часть его багажа уехала в отель Марселя, а с другой частью он убежал дальше. Дальше и мне пришлось бегать за ним, но на его след в Рошморе я вышел поздно – Федериче был уже мёртв. Когда я встретил вас, господин Конте, я решил, что этот «Канари» никто иной, как вы.