В частности, неразрешенным оставался вопрос о том, как и в каких случаях командир должен информировать военкома. Приказ № 234 не давал на него ясного ответа, а произвольное его толкование приводило к таким явлениям, как, например, взгляд некоторых комиссаров Западного военного округа о «необходимости предварительного согласования командиром с комиссаром всех своих мероприятий», что в результате приводило к сохранению прежнего положения дел, как и до принятия единоначалия.
Нередко наблюдалось нежелание командиров-единоначальников информировать комиссаров о жизни и работе частей по таким проблемам, которые требовали совместного урегулирования. Часто командиры по текущим вопросам не только информировали комиссаров, но и передавали им их решение и в то же время не осведомляли последних о главном. В свою очередь политработники отвечали таким же отношением к командному составу. Зачастую действия командира-единоначальника рассматривались военкомом как попытки подчинить себе весь политический аппарат.
Если говорить об оценке единоначалия со стороны основной массы красноармейцев, то тут следует указать на их явную пассивность и безразличие к происходящему. Зачастую красноармейцы сожалели, что лишаются в лице комиссара защиты от нажима со стороны командира.
Следует отметить, что непонимание рядовым составом Красной Армии и Флота сущности единоначалия, его пассивность и безразличие стали одним из серьезных недостатков в практической реализации института единоначалия. Реформа воспринималась рядовым составом как очередной виток противостояния различных групп начальствующего состава. Они совершенно не чувствовали себя объектом практического осуществления единоначалия, и в этом была большая ошибка организаторов реформы.
В отчетах с мест о ходе реализации единоначалия недостатки в этом деле зачастую объяснялись непониманием сущности единоначалия частью командного и политического состава армии и флота; говорилось, что нужно вести кропотливую работу по разъяснению сути реформы всему начальствующему составу. Однако не упоминалось о том, что разъяснительную работу надо проводить, возможно даже в больших масштабах, среди рядового состава.
В целом же можно отметить, что первый год практического осуществления единоначалия следует охарактеризовать как достаточно сложный. Выявилось большое количество недочетов, которые тормозили проведение единоначалия в РККА и РККФ:
1. Неполный охват единоначальниками всех отраслей работы.
2. Частичный отрыв комсостава от политработы.
3. Несогласованность в работе командования и политаппарата.
4. Игнорирование политсостава командирами.
5. Непонимание практического осуществления единоначалия основной массой рядового состава Красной Армии и Флота.
С введением единоначалия было разработано Временное положение о военных комиссарах. По Временному положению, введенному в действие в июне 1925 г., контрольные функции комиссара утрачивали свое значение. Согласно Положению «комиссары назначались прежде всего для руководства и непосредственного проведения партийно-политической работы и обеспечения обучения и воспитания личного состава Красной Армии и Красного флота…»
Начало 1926 г. ознаменовало собой новый период в практическом осуществлении единоначалия в Красной Армии. Данные военных округов свидетельствуют о значительных успехах в темпах осуществления единоначалия, особенно в отношении среднего комсостава.
Основным препятствием при выдвижении политсостава командирами-единоначальниками и при переводе политработников на командно-строевые должности был низкий уровень их военной подготовки. В феврале – марте 1926 г. приказами Реввоенсовета СССР и Политуправления РККА был установлен обязательный минимум военных знаний для политсостава. Это способствовало выработке основных требований к той части политического состава, которая хотела стать единоначальниками, и систематизировало ее подготовку на местах.
Обязательным минимумом для среднего политпросветсостава считался курс военных знаний в объеме программы командира взвода запаса. Для среднего комполитсостава 6-й и 7-й категорий политпросветсостава – курс военных знаний в объеме программы командира взвода запаса. Для старшего комполитсостава и 8-й – 10-й категорий политпросветсостава – тот же курс с пополнением за счет элементов, дающих возможность понимать военные задачи в полковом и более крупном масштабе.
Срок, за который политический состав РККА должен был усвоить обязательный минимум, устанавливался в два года. Названные приказы имели серьезное значение для преодоления трудностей в использовании комиссаров и политруков в условиях осуществления единоначалия, а также для снятия психологического и морального напряжения у той части политсостава, которая считала себя ненужной в армии.
В 1926 г. в ряде военных округов практиковалось назначение полных единоначальников и из беспартийного комсостава. Единоначалие для беспартийного комсостава также было проведено на складах и в некоторых производственных единицах, в которых была упразднена штатная должность комиссара. Руководство политпросветработой при таком единоначальнике возлагалось на политрука.
Еще один вид единоначалия, который получил развитие в территориальных частях, заключался во временном выдвижении командиров и политруков рот в качестве единоначальников – на сборах допризывников или во время переброски командных и политических кадров в районы комплектования. Практика такого временного выдвижения себя вполне оправдала, давая возможность испытать отдельных командиров и политработников в роли единоначальников в целях последующего их выдвижения на постоянной основе.
Среди неразрешенных проблем оставалась перегруженность командира-единоначальника. Непосредственно на местах в 1926 г. так и не удалось создать необходимых условий для них; не была учтена их большая нагрузка командиров в связи с необходимостью руководства всеми видами работ. К тому же в первое время отмечалось стремление части политсостава перегрузить работой единоначальников, сводя свою роль только к выполнению заданий командира. Командование частей в свою очередь перегружало единоначальников в ротах различными заданиями помимо служебных обязанностей. В связи с этим замеченное в первое время стремление партийных командиров перейти на единоначалие стало ослабевать, а некоторые единоначальники в свою очередь стали тяготиться возложенными на них обязанностями.
По-прежнему не было ясности в разграничении функций между командирами и комиссарами при проведении неполного единоначалия. И хотя острые противоречия, которые наблюдались в 1925 г., были изжиты, все равно, с одной стороны, оставалось стремление командира полностью разграничить свою работу с работой комиссара, а с другой – приводило к вмешательству комиссара под различными предлогами в административно-хозяйственную работу. Иногда стремление строго разграничить функции командира и комиссара доходило до того, что по отношению к беспартийному составу части действовало только административное право командира, но ни в коем случае не право комиссара.
Во флоте и в национальных частях введение единоначалия, согласно указаниям партии, проводилось более медленными темпами. Это объяснялось тем, что там было слишком мало командиров, вышедших из рабочих и крестьян. Партийная прослойка среди них была незначительной, большинство командных должностей на флоте занимали военные специалисты (военспецы).
О практическом осуществлении единоначалия в Военно-морском флоте следует сказать отдельно. Партийное и военное руководство сталкивалось с «социально-партийной проблемой». Не случайно приказ № 234, оформивший переход к единоначалию, касался лишь Красной Армии, сохраняя за комиссарским составом Военно-морского флота прежние функции. Большое число выходцев из дворян и служащих, низкий процент членов и кандидатов в члены партии не позволяли перейти к широкомасштабному практическому осуществлению единоначалия, особенно на судах боевого значения.
В дальнейшем практическое осуществление единоначалия проводилось в соответствии с инструкцией, принятой в феврале 1925 г. В соответствии с ней на Балтийском флоте приказом Реввоенсовета от 31 марта 1925 г. единоначалие вводилось на 26 вспомогательных судах и в 15 береговых частях, а затем распространялось еще на 6 судов такого же типа. На Черноморском флоте аналогичные мероприятия были проведены в апреле – мае 1925 г.
Совершенно естественно, что выдвижение полных единоначальников в РККФ шло значительно медленней, чем в Красной Армии. Оно проходило путем персонального подбора партийных единоначальников большей частью из политического состава флота, нежели из командного. Несмотря на то, что на флоте, в отличие от Красной Армии, больше шансов стать командиром-единоначальником имел политсостав, многие его представители считали себя неподготовленными к такой роли.
Партийный командный состав флота, в большинстве своем приветствуя введение единоначалия, видел в этом благоприятные перспективы передвижения по службе. А беспартийный комсостав, как и в армии, высказывал опасения, что при практическом осуществлении единоначалия он будет вытеснен из Военно-морского флота и заменен партийным комсоставом и комиссарами.
Отношение рядовых краснофлотцев к практическому осуществлению единоначалия, как, впрочем, и красноармейцев, можно охарактеризовать как пассивное и даже безразличное. В основном они также высказывали сожаление, что теряют в лице комиссара и политрука защитника и блюстителя их интересов и нужд. Например, матросы на некоторых судах Балтийского флота стали называть своих командиров «управдомами» за то, что их интересовали только служебные дела и они совершенно не вникали в жизнь и потребности рядового состава.
Однако, несмотря на значительные проблемы, двухлетний опыт практического осуществления единоначалия в РККА и РККФ показал жизненность и необходимость этого института как основы организации управления в вооруженных силах страны. Поэтому в январе 1927 г. на совещании начальников политических управлений военных округов по вопросу о практическом осуществлении единоначалия было решено расширить права командного состава Красной Армии и Флота.