В Гельсингфорс, где проходил съезд, прибыло 256 делегатов. Они, как говорилось в принятом съездом постановлении, ставили перед собой задачи, «связанные с преобразованием организации флота на широких демократических началах». Около одной трети делегатов были большевики и им сочувствующие, около одной четверти — эсеры, меньшевики и анархисты, остальные были беспартийными.
Николай Маркин, избранный на первом заседании товарищем (заместителем) председателя президиума съезда, сразу оказался в центре событий.
Споров, столкновений по идейно-политическим вопросам на съезде было много — большевики твердо держали свою линию, не давая меньшевикам и эсерам протаскивать свои мелкобуржуазные идеи.
Особенно острая борьба шла вокруг устава Центрального комитета Балтийского флота. Разработанный Центробалтом устав предполагал, что именно он, Центробалт, являющийся высшим органом для всех флотских комитетов, станет высшей инстанцией Балтики, что «ни один приказ, касающийся жизни флота, исключая чисто оперативную и связанную с ней техническую деятельность, не имеет силы без одобрения ЦКБФ».
Штаб флота и комиссар Временного правительства выдвинули проект своего устава, в котором права ЦКБФ урезались, он ставился в зависимость от командующего флотом.
Три дня шли дебаты. После бурного заседания 1 июня большинством голосов был принят первый вариант устава. Н. Маркин, активно отстаивавший его, был избран в состав делегации, которой съезд поручил добиться утверждения устава Керенским.
Прочитав устав, Керенский пришел в ярость: флот желал выйти из повиновения Временному правительству! Керенский затопал ногами, начал кричать на делегатов. Выбрав паузу, когда морской министр на мгновение смолк, переводя дыхание, Н. Маркин поднялся со стула:
— Вы, Александр Федорович, не кричите на представителей флота, не старые времена. В истории на шее народа сидели три Александра, а четвертому не бывать! Посмотрите, господин министр, что у вас за спиной!
Керенский оглянулся и недоуменно уставился на Маркина.
— За вашей спиной только стена! А за нашей, господин министр, сто тысяч моряков Балтийского флота, да столько же на других морях России.
8 июня Н. Маркин доложил съезду о своей поездке к Керенскому. С «угрюмой решительностью», кал писал один из участников событий, Маркин разоблачал Временное правительство, эсеров и меньшевиков. Он внес предложение утвердить устав и ввести его в жизнь, несмотря на отрицательную позицию Керенского.
Подавляющим большинством голосов съезд принял следующую резолюцию: «Устав Центрального комитета Балтийского флота вступает в законную силу и проводится в жизнь со дня утверждения его данным съездом, впредь до рассмотрения его Всероссийским флотским съездом…»
Пользуясь своим правом (на третьем заседании Николай был избран уже первым товарищем председателя президиума), Маркин послал телеграмму в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Он запрашивал, могут ли представители Балтики послать своих делегатов на Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.
Когда стало известно об этой телеграмме Маркина, меньшевики и эсеры обрушились на него, обвинили в самоуправстве, в нарушении демократии, в превышении полномочий и т. д. Но Маркин только улыбался: дело было сделано. Была получена ответная телеграмма — от моряков Балтики предлагалось избрать восемь человек.
— Молодец Маркин, — жали руку большевики. — Нашу линию здорово отстаиваешь…
Как ни противились эсеры и меньшевики, как ни клеймили Маркина соглашатели, моряки избрали его делегатом на 1-й Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.
Здесь же, в Гельсингфорсе, состоялось собрание большевиков. Оно избрало делегатов на Всероссийскую конференцию фронтовых и тыловых военных организаций РСДРП(б). Страстная, энергичная борьба Маркина на 1-м съезде военных моряков Балтики была высоко оценена большевиками Гельсингфорса. Его выбрали делегатом на Всероссийскую конференцию фронтовых и тыловых военных организаций большевиков.
— Ты, братишка, — сказал ему председатель Центро-балта П. Дыбенко, — отлично поработал на съезде. Теперь плыви дальше.
…Всероссийский съезд Советов проходил на Васильевском острове, в здании бывшего кадетского корпуса. Большевиков было мало, всего десятая часть от общего количества.
Н. Маркин подошел к руководителю большевистской фракции Сталину:
— Почему так мало наших?
Тот улыбнулся:
— Вы от Балтфлота, товарищ? А сколько же у вас большевиков? Двое из восьми делегатов. Если даже революционный флот послал только двух большевиков, то чего ожидать от других?
— Да, трудновато будет, — покачал головой Н. Маркин.
— Февральская революция выплеснула наверх гигантскую мелкобуржуазную волну, — объяснил Сталин причину, — в ней на какое-то время растворилась партия. Но это явление временное.
Делегаты 1-го Всероссийского съезда Советов, в особенности солдаты и матросы, много спорили по поводу объявленного Керенским 11 мая «положения об основных правах военнослужащих». Оно вошло в историю под названием «Декларация прав солдат». О правах там говорилось мало. В основном речь шла о запретах. Декларация запрещала военнослужащим выбирать начальников, права офицеров в боевой обстановке ничем не ограничивались. Такие пункты были на руку контрреволюции. Не случайно большевики назвали ее «декларацией бесправия солдат». Но меньшевики и эсеры, ссылаясь на сложную обстановку на фронтах, требовали ее признания. Вокруг документа разгорелись острые дискуссии.
Выступая на заседании военной секции съезда, Н. Маркин подверг декларацию суровой критике.
— Я, представитель флота Балтийского моря, — говорил он, — и заявляю, что если декларация будет издана в том виде, как она теперь есть, или даже в измененном виде, но принцип ее будет оставлен, то она не будет принята в большинстве случаев солдатами и матросами… Чтобы эта декларация была действительно Декларацией прав солдата, она должна быть выработана самими солдатами, которые должны представлять большинство…
Рабочий вопрос должен всегда защищаться самими рабочими, солдатский — самими солдатами, а здесь среди присутствующих 40 офицеров. Ясно, что офицеры будут защищать свои права… Я предлагаю, — продолжал Маркин, — образовать комиссию из нашей среды, которая выработала бы Декларацию прав солдата, а не декларацию бесправия солдата!
Так же горячо, ярко и непримиримо он выступал и по поводу других проблем, которые рассматривались делегатами. В. И. Ленин, принимавший активное участие в работе съезда, высоко оценил деятельность Маркина. По его рекомендации Н. Маркин был избран членом ВЦИКа от большевистской фракции. А на Всероссийской конференции фронтовых и тыловых военных организаций большевиков, где Маркин выступил с отчетом от Гельсингфорсской организации РСДРП(б), он был избран еще и членом «Военки» — Военной организации при ЦК большевистской партии.
Облеченный высокими полномочиями и должностями, Н. Маркин оставался прежним. Все так же он был прост в общении, скор на слово, легок на подъем. Он много ездит, бывает на кораблях, в казармах и везде выступает — перед матросами, солдатами, рабочими. Н. Маркин эмоционально рассказывает о выступлениях В. И. Ленина, которые слышал, о задачах, стоявших перед партией. Особенно много сил требовала от него работа в Центрофлоте.
Это была выборная организация при ВЦИКе. Большинство в ней, как и в Исполнительном Комитете, принадлежало тогда меньшевикам и эсерам, которые хотели превратить Центрофлот в антипод революционного Центробалта. Центрофлот, например, заявил Временному правительству о своей готовности поддержать его лозунг: «Война до победного конца!»
Небольшая группа большевиков, вошедших в эту соглашательскую организацию, разоблачала политику эсеро-меньшевистского большинства Центрофлота. В протоколах Центрофлота очень часто встречается фамилия Н. Маркина. Он страстно откликался на происходившие события, умело отстаивал большевистскую линию.
Как только Временным правительством был издан приказ о введении смертной казни и ликвидации солдатских и матросских комитетов, Н. Маркин активно протестует, шлет телеграмму самому Керенскому. Деятельности большевиков на флоте во многом препятствовал заместитель морского министра, ярый монархист капитан I ранга Дудорев. Н. Маркин решительно требовал его замены…
Ожесточенная борьба в Центрофлоте разгорелась вокруг «Займа свободы». Заем был выпущен Временным правительством в конце марта 1917 года для финансирования империалистической войны. Буржуазия развила вокруг него «патриотическую» агитацию. Меньшевики и эсеры горячо поддержали эту линию, прикрыв свое соглашение пламенными лозунгами о любви к Родине…
Большевики, в свою очередь, выдвинули лозунг: «Ни копейки на продолжение империалистической войны!» На одном из заседаний Центрофлота против «Займа свободы» выступил Н. Маркин. Не обращая внимания на эсеро-меньшевистские реплики и обвинения («это непатриотично!»), он заклеймил соглашателей позором:
— Неужели вам мало пролитой крови? Долой войну! Долой «Заем свободы»!
Эсеро-меньшевистский Центрофлот имел в лице матроса Н. Маркина самого непримиримого противника. Соглашатели его боялись, ненавидели, мстили.
…«В бюро Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих и крестьянских депутатов.
Постановлением общего собрания Комитета от 21 сего августа член ЦИК тов. Маркин, входивший в состав Центрофлота как представитель флота, за неоднократные демагогические выпады, несовместимые с тем общественным положением, которое он занимает, и роняющее достоинство как Центрофлота, так избирателей, которых он представляет, исключен из числа членов Центрофлота.
Сообщая о сем, ЦК просит вместо Маркина командировать другое лицо. Предложить Маркину возвратить выданный ему Центре флотом мандат за № 92.
Председатель М. Абрамов. Секретарь В. Бобров».
Но даже этот подлый выпад не вывел Н. Маркина из себя.