На пароходе «Туркмен» комиссары вышли в море. Поначалу решили идти на Астрахань. Однако эсеро-дашнакские агенты добились изменения курса на Красноводск, находившийся в руках английских оккупантов и эсеров.
16 сентября пароход бросил якорь в Красноводском порту. Получив известие о его прибытии, эсеровское «правительство» Закасппя тотчас отдало приказ об аресте М. Азизбекова, С. Шаумяна, А. Джапаридзе, И. Фиолетова и других комиссаров. Бросив большевиков в красноводскую тюрьму, эсеры стали готовиться к зверской расправе с ними. Им активно помогал генерал Малессон — глава британской делегации в Средней Азии. Он говорил: «Правда, комиссары были безоружными, потому что у них было отобрано огнестрельное оружие. Но они обладали еще более внушительным оружием, чем огнестрельное, — опытной пропагандистской силой… Они обладали силой, которая могла рождать новые большевистские восстания. В условиях пребывания на местах, где население колебалось и в политическом отношении было нестойким, вполне было возможным, что они заново большевизируют, страну… Тогда какой же была бы судьба наших планов?»
В чем заключались эти планы? Стать хозяевами бакинской нефти…
После тщательной подготовки англичане вместе с эсеровскими палачами привели в действие свой план уничтожения комиссаров. Ночью с 19 на 20 сентября специальным поездом комиссаров вывезли за 200 верст от Красноводска и между станциями Ахча-Куйма и Перевал расстреляли.
Никакие мучения не смогли сломить волю несгибаемых большевиков. «Мы умираем за коммунизм!» — последние слова 26-ти.
Это трагическое событие вызвало взрыв ярости и ненависти бакинского пролетариата. Когда рабочие услышали о трагической гибели своих комиссаров, они еще теснее сплотились вокруг большевистских организаций для героической борьбы против интервентов, их мусаватистских, дашнакских и эсеро-меньшевистских приспешников. В результате самоотверженности бакинских трудящихся, благодаря руководству большевистской партии, братской помощи русского народа 28 апреля 1920 года Советская власть в Азербайджане была восстановлена. Прах 26 бакинских комиссаров из Закаспия был перевезен в Баку и захоронен на площади Свободы, где они в свое время часто выступали. Погребение 26 бакинских комиссаров вылилось в торжественную демонстрацию сплоченности всех трудящихся Закавказья.
Жизнь Мешади Азизбекова и его соратников, полная героизма, стала символом стойкости и мужества в борьбе за свободу и независимость Родины, олицетворением безграничной преданности знамени марксизма…
Иллюстрации
М. ТРУШ
Александра МихайловнаКОЛЛОНТАЙ
1 апреля 1872 года в Санкт-Петербурге, на Средне-Подьяческой улице, в доме-особняке номер 5, в семье Михаила Алексеевича Домонтовича и его жены Александры Александровны Масалиной родилась дочь Шурочка. Пройдут годы. Оглядываясь в прошлое с высоты своего 55-летия, Александра Михайловна Коллонтай скажет:
«Была холеная девочка в благополучной семье, могла прожить как другие. Так нет же, смолоду, с детства рвалась куда-то, искала чего-то нового: не того благополучия, как у сестер. И ненавидела «несправедливость» и нетерпимость. Всегда-то я шагала через препятствия. Смолоду была «мятежной». Никогда не останавливалась перед тем, как на это посмотрят «другие», что скажут. Не боялась ни горя, ни трудностей. Как-то не считалась с этим. И опасности не пугали. Захочу — добьюсь. И все тут, и достигала.
Рвалась всегда куда-то в будущее. Не успокаивалась ни в работе, ни в любви. Все-то мне мало было… Но добиваться умела. И хотеть умею крепко. Сила «хотения» — великая сила».
Отец А. М. Коллонтай был сыном украинского помещика, принадлежавшего к старинному дворянскому роду. Закончив Петровско-Полтавский кадетский корпус, а затем Императорскую военную академию, Михаил Алексеевич Домонтович в 1849 году начал военную службу в' Петербурге прапорщиком в лейб-гвардии гренадерском полку. Успешно продвигаясь по служебной лестнице, он вскоре достиг генеральского чина.
Генеалогическое древо Домонтовичей имело древние корни. Род Домонтовичей ведет свою родословную от знаменитого князя Довмонта Псковского, княжившего в XIII столетии в Пскове, принявшего монашество и признанного православной церковью святым Тимофеем Псковским. У псковичей было много легенд, песен и сказаний, составленных в честь доблестных походов князя Довмонта на тевтонских рыцарей, народ высоко чтил святого Тимофея, его победоносный меч хранился в псковском монастыре. Отец рассказывал Шурочке, что если кто-либо из рода Домонтовпчей приезжал в псковский монастырь, то монахи звонили в его честь во все колокола.
Александра Александровна Масалина, мать А. М. Коллонтай, была дочерью финского скупщика леса. В своих биографических набросках Александра Михайловна писала: «Моя мать — крепкая, здоровая, с пышным, гармоничным прекрасным телом. Сердечная, упрямая и волевая — не принадлежала к тому светскому кругу, в котором вращался отец».
Александра Михайловна с благодарностью вспоминала родителей, которые хотя и любили ее, но не баловали. Мать, как и воспитывавшая Шурочку англичанка-няня, были очень требовательны. Во всем существовал строгий порядок. Надо было убирать свои игрушки, складывать свое белье на ночь на маленьком стуле, с уважением относиться к прислуге… — этого требовала мама. Она говорила маленькой Шурочке: «Твой дедушка был простой крестьянин… Ты этого никогда не забывай».
Генерал Домонтович стремился к тому, чтобы дать детям хорошее образование. В доме была богатая библиотека, много книг и журналов на иностранных языках. В семье говорили по-французски и по-английски, устраивали литературные и музыкальные вечера. Сестра Александры Евгения обладала прекрасным голосом. Впоследствии она стала известной оперной певицей, выступала на сцене Мариинского театра под именем Евгении Мравиной.
Шура росла девочкой впечатлительной, поэтому родители решили не отдавать ее в гимназию. Она получила домашнее образование. Постоянными воспитателями стали Мария Ивановна Страхова, а также англичанка мисс Годжон. Страхова была человеком прогрессивных, демократических убеждений, она помогала Шурочке критически осваивать окружающий ее мир, видеть в нем несправедливость и неравенство. «С детства, — писала Александра Михайловна в автобиографическом очерке, — я доставляла матери много хлопот и горя моим стремлением «не жить как все».
Сдав экстерном экзамены на аттестат зрелости, шестнадцатилетняя Шура полупила право быть учительницей.
В эти годы у Шуры Домонтович проявляется склонность к журналистике. Свои первые небольшие рассказы она публиковала в журнале «Русское богатство». Известный русский писатель В. Г. Короленко сказал о них, что они «возбуждают интерес». Уже в 90-е годы Александра печатает ряд статей политического характера в журнале «Научное обозрение»…
В 1891 году генерал Домонтович с дочерью приехал в Тифлис. Здесь Шура познакомилась со своим будущим мужем, Владимиром Коллонтаем. Он жил с матерью, Прасковьей Ильиничной, доводившейся двоюродной сестрой генералу Домонтовичу, в скромной квартире, вдали от изящных особняков тифлисской знати. Учительница Прасковья Ильинична — человек высоких нравственных принципов — была женой ссыльного поселенца, участника польского восстания 1863 года.
Вскоре Владимир Коллонтай поступил в военное училище в Санкт-Петербурге, а затем стал учиться в Военно-инженерной академии. Встречи Шуры с Владимиром становились все более частыми. Родители Шуры противились этому.
— Если вы не позволите мне стать женой Коллонтая, — заявила Шура матери, — я убегу к нему.
В ходе долгих обсуждений в доме Домонтовичей было решено отправить Шурочку в Париж, чтобы новые встречи и впечатления отвлекли ее от этого увлечения. Девичья блажь, надеялась мать, пройдет, и Шура забудет бедного офицера.
В Париже революционные идеи, проникавшие в среду интеллигенции, действительно захватили Шуру. Здесь она познакомилась с сочинениями Фурье, Сен-Симона, с книгами о французской революции, с «Коммунистическим манифестом» К. Маркса и Ф. Энгельса. Однако по возвращении весной 1893 года в Петербург (Владимир в это время окончил Военно-инженерную академию, стал офицером) Шура упорно отстаивает перед родителями свое решение выйти замуж. Наконец согласие было получено и она стала женой Владимира Коллонтая. Спустя год у них родился сын Михаил.
Владимир Коллонтай был хорошим мужем, заботливым отцом, внимательным другом. Шура не скрывала своего счастья, светилась любовью, не могла себе представить жизнь без Владимира.
Вскоре тем не менее Александра почувствовала, что, замыкаясь только в кругу семейных интересов, она не может быть счастливой. «Я люблю Владимира. И обожаю своего Мишутку, но я должна еще что-то делать в жизни. Жить для чего-то большого. Я должна быть полезной людям не только тем, что родила еще одного человека. Я должна…»
Это «я должна… должна что-то делать» не давало покоя. Год от года росло недовольство собой, ограниченностью своей жизни, назревал разрыв с мужем. Он, увлеченный делами на службе, далек был от политики. Становилось все очевиднее, что интересы и устремления молодых супругов разные. Они все меньше понимали друг друга. Владимир Коллонтай стремился дослужиться до генеральского чина, а Александра все больше утверждалась в своем призвании заниматься политической деятельностью. После долгих, мучительных сомнений и внутренней борьбы А. М. Коллонтай оставляет