Но, находясь в стане меньшевиков с 1906 года, она все же выступала против ликвидаторов, то есть против тех, кто хотел ликвидировать партию рабочего класса. Ценой отказа от программы и тактики партии, от ее революционных традиций ликвидаторы хотели «купить» разрешение царской полиции на легальное существование. А. М. Коллонтай позднее писала: «…тактика моих союзников по партии — меньшевиков меня во многом не удовлетворяла. Я расходилась с оценкой роли буржуазного либерализма в России и считала всякого рода «соглашения» как «сотрудничество» ошибочным».
В эти годы А. М. Коллонтай принимает активное участие в женском движении. Особо большую работу она проделала в борьбе с «равноправками» — женскими организациями, связанными с реакционными партиями.
Многие социал-демократки разделяли реформистские лозунги буржуазных феминисток и устанавливали с ними сотрудничество на платформе «демократического избирательного права». А. М. Коллонтай, выступая на собраниях, призывала отмежеваться от идиллии сотрудничества революционных социалисток с буржуазными «равноправками».
В 1908 году феминистки решили созвать Всероссийский женский съезд. Коллонтай готовила к съезду группу из 45 человек, стоявших на пролетарских позициях. Когда съезд поставил вопрос об образовании в России «внеклассового» женского центра, группа работниц — сторонниц взглядов А. М. Коллонтай покинула съезд.
В один из дней его работы, 15 декабря, А. М. Коллонтай должна была сделать доклад на тему «Женщина-работница в современном обществе». Но… в ночь с 13 на 14 декабря 1908 года А. М. Коллонтай вынуждена была бежать от преследований полиции из России. Доклад, подготовленный ею, был прочитан делегатом Варварой Волковой.
«Помню, — писала Александра Михайловна, — зимнюю, снежную, морозную ночь на станции Вержболово в тот бесконечно долгий час, когда шла проверка документов. Закутавшись в воротник шубы, я ходила по заиндевелой платформе с одной неотвязной мыслью: удастся ли проскользнуть или задержат? Мучительно прислушивалась к звуку шпор, которые то спешно приближались, то удалялись вновь… И невольно возникал вопрос: когда и при каких условиях я буду возвращаться назад в Россию? Тогда не думалось, не верилось, что через 9 лет вернусь в бурлящий котел революции с другой границы, пережив мировое событие — длительную войну в атмосфере назревшей социальной революции».
Александра Коллонтай пробыла в эмиграции более восьми лет — с декабря 1908 года по март 1917 года. За эти годы она изъездила почти всю Европу. Жила в Германии, Англии, Франции, Швеции, Норвегии, Дании, Швейцарии, Бельгии и дважды побывала за океаном — в Соединенных Штатах Америки. Это были годы, по признанию Александры Михайловны, «своего рода ученичества в области работы среди широких масс разных национальностей, применительно к ближайшим задачам, стоящим перед социал-демократической партией каждой страны, практическая школа работы, которая укрепила во мне убеждение в творческих свойствах пролетариата как класса».
…Первая мировая империалистическая война, начавшаяся 1 августа 1914 года, застала Александру Коллонтай вместе с сыном, студентом Петербургского технологического института, приехавшим к ней на каникулы, в Берлине. Спустя два дня после объявления войны в частный пансион в Грюнвальде под Берлином, где жила Коллонтаи, прибыли полицейские и под конвоем доставили ее в одиночную камеру на Александерплац. Во всех русских эмигрантах немецкая полиция видела шпионов царя. 4 августа она, однако, неожиданно была освобождена. Помог мандат, выданный ЦК РСДРП Коллонтай как участнице Международной женской социалистической конференции. На мандате стояла печать Российской социал-демократической партии, и немецкие полицейские в участке решили, что «русская социалистка не может быть другом русского царя. И конечно, не станет его шпионом». А. М. Коллонтай отпустили при условии, что она будет ежедневно отмечаться в полиции. Выйдя из тюрьмы, Александра Михайловна принялась разыскивать сына. Он также был арестован. Помог Карл Либкнехт. Мишу нашли в лагере Дебериц.
Из Германии Александра Михайловна вместе с сыном вначале поехала в Копенгаген, а затем в Стокгольм. Здесь, поселившись в пансионе «Карлсон», А. М. Коллонтай принимает активное участие в политической деятельности — разоблачает империалистический характер войны, много пишет для социал-демократической прессы, входит в контакт с Фредериком Стремом — секретарем шведской социал-демократической партии и редактором газеты «Стормклокан» Цетом Хеглундом. Политическая 164 активность А. М. Коллонтай вызывает недовольство консервативного правительства Хаммершельда. В итоге… «В середине ноября рано утром настоятельно постучали в дверь. Сразу мелькнуло: это полиция.
— Сейчас открою.
На пороге два упитанных полицейских, решительным шагом шмыгнули мимо меня в комнату и предъявили по распоряжению министра внутренних дел Сюдова ордер на обыск и арест. Не спрашивая, начали рыться в вещах, книгах, бумагах.
— На каком основании вы роетесь в моих вещах? Я русская революционерка. Эмигрантка. Мне разрешено проживать в нейтральной Швеции».
Полицейские, не обращая внимания на ее слова, продолжали свое дело.
— Мне надо в туалетную комнату.
Ей разрешили. Здесь она спрятала конфиденциальные документы под водяным резервуаром, который плотно касался потолка. По дороге в тюрьму, встретив одного русского товарища, она сказала ему об этом. Документы были спасены.
А. М. Коллонтай была посажена в известную в Стокгольме Кунгсхольмскую тюрьму. Условия там были тяжелые. В камере деревянный стол, табуретка и нары, привинченные к стене, опускавшиеся только на ночь. Из стокгольмской тюрьмы А. М. Коллонтай была переведена в старинную крепость Мальме. Этот акт вызвал волнение в прогрессивных кругах общественности. Появились статьи, призывавшие освободить А. М. Коллонтай.
В риксдаг был сделан запрос. Чтобы избавиться от лишних хлопот, шведское правительство в конце ноября 1914 года по указу короля Густава V навечно высылает А. М. Коллонтай за пределы своей страны. Забегая вперед, скажем, что через 16 лет, когда Коллонтай в 1930 году приехала в Швецию в качестве посла СССР, шведский король оказался в связи с этим указом в весьма щекотливом положении. Он вынужден был отменить его.
А. М. Коллонтай выбрала местом своего пребывания Данию. Местная социал-демократическая партия из предосторожности не позволяла ей ни выступать, ни писать. Власти установили гласный надзор, копенгагенская полиция наблюдала за каждым ее шагом, хозяев пансионов и квартир, где проживала Коллонтай, не раз беспокоили жандармы, и они после очередного вызова отказывали ей в жилье. Прожив в Дании два с половиной месяца, она вынуждена была в феврале 1915 года переехать в Норвегию, где обосновалась в гостинице «Турист-отель» в Хольменколлене, расположенном в пригороде недалеко от Христиании.
Вступив в 1915 году в партию большевиков, Александра Коллонтай продолжает активную интернационалистскую работу в Международном женском социалистическом секретариате, руководимом Кларой Цеткпн. Пишет брошюру «Кому нужна война?». Отредактированная В. И. Лениным, брошюра была переведена на многие языки. В августе 1915 года А. М. Коллонтай принимает участие в подготовке международной социалистической конференции, состоявшейся в Швейцарии в местечке Циммервальд.
Задачей конференции было выработать действенную программу против войны. С присущей Александре Михайловне энергией она взялась за то, чтобы привлечь к конференции левых скандинавов. С этой целью она перевела на норвежский и шведский языки важные партийные документы и проект декларации. А 13 августа Коллонтай сообщила В. И. Ленину, что шведы и норвежцы поддержат большевиков.
Делегацию России на Циммервальдской конференции возглавлял В. И. Ленин. Он считал необходимым максимально использовать конференцию для политического сплочения международных левых сил и организации отпора социал-шовинистам как изменникам социализма.
«…Наша программа, — писал он, — должна быть;
1) идти, коль позовут;
2) сплотить заранее «левых», т. е. сторонников революционных действий, против своего правительства;
3) преподнести каутскианским говнякам наш проект резолюции (голландцы + мы — I- левые немцы + О, и то не беда, а будет потом не ноль, а все!);
4) выставить 2–3 оратора на конференции…»
В. И. Ленин стремился сплотить левых социалистов на основе общих революционных принципов, а также помочь зарубежным интернационалистам четко определить свою позицию против войны.
Хотя большинство лидеров социал-демократических партий не выразили принципиального отношения к войне, не осудили ее, все же принятый Циммервальдской конференцией Манифест, обращенный к пролетариям Европы, охарактеризовал мировую войну как империалистическую и заклеймил идею «защиты отечества». Циммервальдская конференция наглядно подтвердила правильность ленинской тактики на международной арене. Сплочение революционных марксистов в Циммервальдскую левую В. И. Ленин считал главным достижением Циммервальдской конференции.
Находясь в Норвегии, в Хольменколлене, Коллонтай жила, по ее выражению, жизнью «на пока». «…Дни тянулись медленно. Днем писала статьи для газет на норвежском, английском, немецком языках, вела дневниковые записи, вечерами ходила на концерты, много читала. По субботам надевала рюкзак за плечи и уходила сама или с друзьями в туристские походы. За что-либо большое браться не хотелось, так как предчувствовала нарастание больших событии, которые потребуют многих изменений». 12 февраля 1917 года она записала в дневнике: «…Часто бываю в кафе «Фелькетсхус» для встреч. Настроение у меня продолжает быть безотчетно подавленное. Вспоминаю маму. Она тоже в последние годы своей жизни безошибочно тосковала, металась, впадала в нервную меланхолию. Может быть, вступаю в «критический возраст»? Нет, не вижу признаков, все нормально. Вдруг тоскую о близких… Рассказы из России скорее бодрящие: в войсках большое недовольство, офицеры образуют кружки революционного типа».