Брак М. И. Зилоти и А. И. Гучкова счастливым не был. Они довольно рано осознали эту печальную истину, несколько раз были на грани развода, но в конце концов так и остались вместе до самой смерти Гучкова в 1936 году. Мария Ильинична пережила своего мужа на 35 лет и погибла в 1971 году в автокатастрофе. Ей было 90 лет.
Глава 11ДИРЕКЦИЯ В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ
Для большой публики это было,
что называется, не в коня корм.
1904 год Комиссаржевская встречает в Тифлисе, куда забросили её продолжительные гастроли. Но в конце осени 1903 года она уже с уверенностью говорит о скором открытии театра. 1 января телеграфирует Н. А. Попову: «Новым годом. Театр решён в этом году»[331].
С сентября 1904 года за 37 тысяч рублей Комиссаржевской был снят в Петербурге театр «Пассаж». Вернее сказать, это был не совсем театр, а концертный зал, располагавшийся с обратной стороны внушительного здания Пассажа, главным фасадом выходившего на Невский проспект. В концертном зале устраивались музыкальные вечера, вход в него был как со стороны Итальянской улицы[332], так и из торговых рядов Пассажа. В 1901 году, после пожара, здание было частично перестроено. Эти перестройки коснулись и театра, прежде всего его вестибюля и входа, который стал теперь отдельным. Был расширен и заново оформлен зрительный зал.
Недавно отремонтированный Пассаж был местом в Петербурге того времени широко известным. Выбор здания, расположенного в самом центре города, вероятнее всего, казался будущей дирекции театра коммерчески удачным. В принципе так оно и было, если не считать некоторых, весьма существенных, впрочем, неудобств, связанных с устройством сцены и зала. Сцена, предназначенная для концертных выступлений, по своему размеру не подходила для драматических постановок. Однако все трудности воспринимались как преодолимые и несущественные. Комиссаржевская летела вперёд навстречу исполнению своей мечты.
С конца 1903 года она активно занимается формированием труппы нового театра, определением репертуара, ищет пьесу для открытия, справедливо полагая, что первое впечатление для публики будет значить многое. Для этого списывается с Чеховым: «Антон Павлович, дорогой, я открываю театр в Петербурге. Я хочу, чтобы открытие его было связано с Вашим именем, и потому прошу Вас, дайте мне Ваш “Вишнёвый сад”, я им открою. Я знаю, что Вам хочется отдать его в Александринский, чтобы играла Савина. Судя по тем немногим сведениям, какие я имею о Вашей этой пьесе, и роль очень ей подходит, и сыграет она её хорошо, но Вы, именно Вы не сможете же не помочь мне в этом безумно трудном деле»[333]. В письме звучат уже знакомые нам ноты — Комиссаржевская не просто просит, она настаивает на моральном долге Чехова помочь ей, поддержать в главном начинании её жизни. Казалось бы, именно такой напор и должен приносить результат.
Однако договориться с Чеховым не удалось, хотя не оправдались и ревнивые предположения Комиссаржевской, что он предпочитает ей Савину. Чехов подписал контракт с Художественным театром, и «Вишнёвый сад» должен был пойти на московской сцене. О пьесе Чехов вполне справедливо писал, утешая Комиссаржевскую и оправдывая себя: «...Мой “Вишнёвый сад” для Вас совсем не подходит. Центральная роль в этой пьесе женская, старая женщина, вся в прошлом, ничего в настоящем, остальные роли, по крайней мере женские, мелковаты, грубоваты, для Вас не интересны»[334]. Это была правда, Комиссаржевскую в роли Раневской можно представить себе с большим трудом. Кого ещё она могла бы сыграть в «Вишнёвом саде»? Разве Аню? Но для неё в Ане было слишком мало психологизма и слишком много ходульности. Впрочем, кто знает, как бы она решила этот образ. Вспоминается история, связанная с постановкой пьесы И. Н. Потапенко «Искупление», которая шла осенью 1903 года во время гастролей Комиссаржевской в Петербурге в театре Литературно-художественного общества. Критики спорили — умирает или только падает в обморок в конце пьесы её героиня Марьяна. За разрешением этого вопроса Юрий Беляев обратился к автору. Потапенко ответил ему: «...Я не знаю. <...> Может быть, более определённый ответ на интересующий Вас вопрос Вы получите от В. Ф. Комиссаржевской. В душе этой артистки такое богатство живых, оригинальных своих красок, что автор, видя своё создание в её — нет, нельзя назвать это изображением, — в её преображении, уже не может сказать: это моё! Он должен говорить: это наше создание!»[335] И, однако, как бы высоко ни ценили драматурги актёрский талант Комиссаржевской (а в этом Чехов был вполне согласен с Потапенко), но «Вишнёвого сада» для открытия своего театра она не получила. После долгих поисков и сомнений она выбрала для первого спектакля трагедию немецкого автора Карла Гуцкова «Уриэль Акоста» из средневековой истории. Сама Комиссаржевская в этом спектакле не участвовала.
Состав дирекции нового театра был определён задолго до его открытия. В неё вошли пайщики — сама В. Ф. Комиссаржевская, неразлучный с ней К. В. Бравич, брат от второго брака её отца Ф. Ф. Комиссаржевский, режиссёр Н. А. Попов, который был привлечён к проекту с самого его зарождения, администратор труппы Н. Д. Красов (на роль администратора Вера Фёдоровна прочила В. Э. Мейерхольда, но пока эти намерения ни к чему не привели). Членом дирекции стал и неожиданный меценат, земский деятель М. С. Завойко из Каменец-Подольского, внёсший в фонд театра девять тысяч рублей, впоследствии просто подаривший свой вклад театру и устранившийся отдел.
Пока в первой половине года продолжались гастроли, выстроенные по географически прихотливому маршруту через всю страну, Комиссаржевская, играя почти ежедневно, продолжает дистанционно вести переговоры с разными лицами, при необходимости срывается с места и едет в столицу. К. В. Бравич сообщает о такой ситуации А. Н. Маслову, автору пьесы «Ольгин день»: «К моему глубокому сожалению, многоуважаемый Алексей Николаевич, пришлось отказаться от мысли поставить “Ольгин день” в Одессе. Дело в том, что Вера Фёдоровна, закончив свои гастроли на 6-й неделе поста в Киеве, уехала в Москву по делам и приехала только к первому спектаклю. Это лишило нас возможности поставить пьесу с её участием». Помимо прочего, Бравич свидетельствует о несомненном успехе гастролей Комиссаржевской, как материальном, так и зрительском: «Спектакли В. Ф. Комиссаржевской за пост — в Москве, Харькове и Киеве — дали валового сбора 38.405 руб. за 24 спектакля, что Вере Фёдоровне дало чистой прибыли 23.380 руб. Здесь спектакли идут всё время с аншлагами, несмотря на то, что три пьесы повторяются»[336].
Гастроли завершились в Екатеринбурге. Они длились с 16 февраля по 28 мая, за это время Комиссаржевской было сыграно более 70 спектаклей. Сборы были значительными (в общей сложности, за вычетом неминуемых расходов на поездки, — около 40 тысяч рублей), хотя, по устойчивому мнению, такой заработок даётся артисту чрезвычайно трудно. Гастрольная поездка для того, чтобы быть коммерчески выгодной, должна строиться по изматывающему принципу непрерывности, насыщенности и интенсивности. Насколько тяжёлыми были такие поездки для слабой здоровьем и не очень устойчивой в нервно-психическом смысле Комиссаржевской, легко угадать. В этот раз, однако, её согревало близкое ощущение победы над стойко сопротивляющейся реальностью.
В начале июня 1904 года, отыграв свой последний гастрольный спектакль «Бесприданница» в Екатеринбурге, побывав по делам театра в обеих столицах, Комиссаржевская выехала в Италию к отцу, где в это время находился и её младший брат Ф. Ф. Комиссаржевский. Он вспоминал: «Встретясь летом с Верой Фёдоровной в Италии, я узнал, что её театр открывается трагедией Гуцкова. Вера Фёдоровна говорила об этом событии с сияющими глазами, говорила о П. В. Самойлове в роли Акосты, о замысле Н. А. Попова; говорила так заразительно радостно, что и я, забыв все “почему” и “зачем”, радовался вместе с ней»[337].
Внимание останавливает свидетельство мемуариста об общем настроении Комиссаржевской: несмотря на страшную усталость после трёхмесячных интенсивнейших гастролей, осложнённых в этот раз ещё и необходимостью вместо отдыха заниматься административными и организационными делами, она была полна сил и энергии. Время, которое Вера Фёдоровна жила с отцом, было для неё всегда целительным. У нас нет никаких свидетельств о том, что они обсуждали и как проводили дни, но очевидно, что этот кратковременный отдых был полон разговорами и размышлениями о новом театре. Впрочем, приходилось попутно решать и деловые вопросы. Комиссаржевская пишет массу писем: администратору театра Н. Д. Красову поручает закупку театральной бутафории в Париже, ведёт переговоры с драматургом С. А. Найдёновым о постановке его пьес, сообщает Н. А. Попову о решении отказаться от постановки в первом сезоне драмы Н. П. Анненковой-Бернар «Дочь народа», в которой она собиралась играть Жанну д’Арк. На недовольство режиссёра Комиссаржевская отвечает оправданиями: «Я не могу приготовить такой роли в первый же сезон»[338]; и далее: «Даже кончая поездку, я не могла отдать себе ясного отчёта в том, насколько я устала. И только тут, начав отдыхать, почувствовала, что мои нервы и мозг так страшно утомлены, что не дай я им полного, абсолютного отдыха — они мне не смогут служить зимой»[339]. Однако Н. Д. Красову она признается: «Я уже волнуюсь безумно, когда думаю о зиме, но не отдала бы этого волнения ни за какие блага мира»[340]