— Пойдём, моя дорогая, — произнесла она, обращаясь к дочери. — Думаю, нам пора оставить общество джентльменов.
Раут, устроенный Молли Харт, был большим и неоднородным сборищем, на котором присутствовали почти все офицеры, священнослужители, гражданские чиновники, купцы и прочие знатные люди Менорки. Их собралось так много, что хозяйке пришлось распорядиться натянуть большой тент над патио сеньора Мартинеса, чтобы разместить всех гостей, в то время как для них играл военный оркестр из форта Святого Филиппа, расположившийся в помещении, обычно служившем коменданту кабинетом.
— Позвольте мне представить вам моего друга, моего задушевного друга и судового хирурга — доктора Мэтьюрина, — сказал Джек, подводя Стивена к хозяйке и представляя её. — Миссис Харт.
— Ваш покорный слуга, мадам, — расшаркиваясь, произнес Стивен.
— Очень рада видеть вас здесь, сэр, — отозвалась миссис Харт, которой Стивен с первого взгляда пришелся не по нраву.
— Доктор Мэтьюрин, капитан Харт, — продолжал Джек.
— Рад познакомиться, — произнес капитан Харт, тоже успевший его невзлюбить, но по совершенно другой причине, и пренебрежительно протянул доктору два пальца, едва оторвав их от объемистого живота. Стивен внимательно посмотрел на них и, не подавая руки, молча кивнул головой — в этом приветствии сквозило столько же дерзости, сколь и в приветствии Харта, отчего Молли Харт произнесла про себя: «Мне начинает нравиться этот человек». Они вышли, уступив место новым гостям, сменявшим друг друга — все флотские офицеры прибыли практически одновременно и в назначенное время.
— А вот и счастливчик Джек Обри, — воскликнул Беннет с «Авроры». — Клянусь честью, вы, молодежь, преуспеваете. Я с трудом втиснулся в гавань Маона, забитую вашими призами. Конечно, я вас поздравляю. Но вы должны кое-что оставить и нам, старикашкам, чтобы было с чем уйти в отставку. А? Что скажете?
— Видите ли, сэр, — мгновенно покраснев, со смехом отвечал Джек. — Это лишь удача новичка. Уверен, скоро она кончится, и тогда снова придется сосать лапу.
Вокруг него собралось с полдюжины флотских офицеров — как его сверстников, так и тех, кто постарше. Все его поздравляли — одни с некоторой грустью, другие немного завидуя, — но все с той прямотой и доброжелательством, которые Стивен так часто замечал на флоте. Когда они двинулись дружной толпой к столу, где стояли три огромные чаши с пуншем и целая батарея бокалов, Джек, обильно уснащая речь морским жаргоном, подробно описал каждую погоню. Они слушали его молча и очень внимательно, в определённые моменты кивая головой и слегка прикрывая глаза. Стивен отметил про себя, что на определенном уровне у людей возможно полное взаимопонимание. После этого его внимание рассеялось; с бокалом аракового пунша он встал возле апельсинового дерева и безмятежно разглядывал то мундиры слева, то диваны и кушетки справа, на которых сидели дамы, надеявшиеся, что мужчины принесут им мороженое и шербет, но поскольку слева находились моряки, то надеялись они напрасно. Дамы терпеливо вздыхали и надеялись, что их мужья, братья, отцы, любовники не слишком наберутся и, главное, никто из них не затеет ссору.
Время шло; следуя за медленным людским круговоротом, группа Джека приблизилась к апельсиновому дереву, и Стивен услышал, как он сказал:
— Море нынче разыгралось.
— Все это великолепно, Обри, — почти тотчас произнес один капитан. — Но экипаж «Софи» прежде вёл себя на берегу прилично. Теперь же, после того как у них завелась в дырявых карманах пара пенни, они стали вести себя черт знает как. Словно стая бешеных бабуинов. Жестоко избили шлюпочную команду моего кузена Оукса под идиотским предлогом: дескать, поскольку на борту у них имеется доктор, то они вправе швартоваться раньше барки с линейного корабля, на котором имеется только лекарь. Глупейший предлог. Эта пара пенни совсем лишила их разума!
— Очень сожалею, что люди капитана Оукса были избиты, сэр, — с искренним сочувствием отозвался Джек. — Но это правда: у нас на борту есть доктор — настоящий мастер работы пилой или клизмой. — Джек с доброжелательным видом оглянулся вокруг. — Он появился у меня совсем недавно. Вскрыл череп нашему констапелю, вытащил мозги, вправил их и положил обратно. Уверяю вас, джентльмены, я не смог наблюдать за всем этим. Он попросил оружейника расклепать крону, сделав из нее что-то вроде колпака, надел его на череп, привинтил и пришил скальп не хуже заправского парусного мастера. Вот это и есть настоящий врач, не то что те, что пичкают вас этими чёртовыми пилюлями и мешкают. Да вот он и сам…
Все любезно поздоровались со Стивеном, уговорили его выпить один бокал пунша, потом ещё один, и в итоге выпили изрядно. Пунш действительно оказался превосходным — в самый раз для такого жаркого дня. Общие разговоры продолжались, лишь Стивен и капитан Невин удалились в сторону. Стивен заметил озабоченный взгляд капитана Невина — очень знакомое ему выражение лица — и не удивился, когда капитан, отведя его к апельсиновому дереву, негромкой доверительной скороговоркой сообщил доктору о той муке, с какой он переваривает даже самые простые блюда. «Это расстройство пищеварения изумляло врачей в течение многих, многих лет, сэр». Но он рассчитывал на невероятные способности Стивена. Он сообщил доктору Мэтьюрину все подробности, которые смог вспомнить, поскольку это необычный, весьма любопытный случай, как сказал ему сэр Джон Эйбл. — Стивен знаком с сэром Эйблом? — но, говоря откровенно (понизив голос и украдкой оглянувшись, добавил Невин), он должен признаться, что у него имеются «определенные трудности и при отправлении естест…» — голос капитана, негромкий и настойчивый, продолжал звучать, а Стивен стоял, сцепив руки сзади, и, с серьезным видом наклонив голову, слушал его жалобы. Хотя нельзя сказать, что Стивен был невнимателен, но он все-таки услышал возглас Джека:
— Ну конечно! Остальные наверняка собираются сойти на берег, выстроившись вдоль ограждения в лучшей выходной одежде, с деньгами в карманах, с горящими глазами и херами длиною в ярд.
Хорошо поставленный командный голос Джека трудно было не услышать. К тому же его замечание прозвучало во время одной из редких общих пауз, которые порой возникают даже во время многолюдных собраний.
Стивен пожалел, что услышал эту реплику; он сочувственно косился на дам, сидевших по другую сторону апельсинового дерева: они встали и обменивались возмущенными взглядами. Но еще больше его смутили багровое лицо Джека, маниакальная радость в его глазах и торжествующее:
— Вам незачем спешить, дамы, им разрешат сойти со шлюпа лишь после вечерней пушки.
Возмущенные возгласы заглушили следующие замечания подобного рода, и капитан Невин невозмутимо вернулся к беседе о своей прямой кишке. Тут Стивен положил ему руку на предплечье: перед ними стояла миссис Харт, улыбаясь капитану Невину с таким видом, что тот мигом стушевался и укрылся за чашами с пуншем.
— Доктор Мэтьюрин, прошу вас, уведите отсюда вашего друга, — негромким, но настойчивым голосом произнесла Молли Харт. — Скажите, что у него на его судне пожар, скажите ему что угодно. Только уберите его отсюда — он так компрометирует себя.
Стивен кивнул головой. Опустив голову, он направился к сборищу офицеров, взял Джека за локоть и, поклонившись собравшимся, чей разговор он прервал, непривычно настойчивым полушепотом произнес:
— Идём, идём, идём. Нельзя терять ни минуты.
— Чем раньше мы выйдем в море, тем лучше, — пробормотал Джек Обри, жадно вглядываясь в тусклый свет, озарявший набережную Маона. Что это за шлюпка — его баркас с оставшимися из увольнения матросами или же лодка с посыльным из конторы кипящего справедливым гневом коменданта с приказом прервать крейсирование «Софи»? Джек еще не вполне пришел в себя после вечерней попойки, однако трезвая часть его мозга время от времени напоминала, что он очень навредил себе, что в отношении него будут предприняты дисциплинарные меры, которые любой сочтет уместными и справедливыми, и что ему очень не хочется встретиться в эту минуту с капитаном Хартом.
Ветер дул с веста — необычный ветер, несший вместе с влажностью зловоние дубильных мастерских. Но он мог помочь «Софи» преодолеть длинную гавань и выйти в море. В море, где его не предаст собственный язык; где Стивен не сможет поднять на него хвост, изображая из себя начальство; где не надо будет спасать бесенка Баббингтона от увядающих городских красоток. И где Джеймс Диллон не сможет подраться на дуэли (до него дошел лишь слух о ней, но это была одна из мелких смертоносных ссор, возникающих в гарнизонах после лишней рюмки), которая могла стоить ему лейтенанта — одного из самых толковых офицеров, с какими ему доводилось плавать, несмотря на всю его чопорность и непредсказуемость.
Из-за кормы «Авроры» вновь показалась шлюпка — баркас, заполненный возвращающимися из увольнения моряками. Среди них даже пара балагурящих весельчаков, но в целом матросы с «Софи», те, которые еще стояли на ногах, ничуть не были похожи на тех, какими они отправились на берег. Во-первых, у них не осталось денег, во-вторых, они были какие-то унылые, точно в воду опущенные. Тех, кто не мог идти сам, положили в ряд вместе с телами тех, кто прибыл раньше, и Джек спросил:
— Все ли в сборе, мистер Риккетс?
— Все на борту, сэр, — устало ответил мичман, — кроме Джессапа, помощника кока, который сломал ногу, упав с «Косичек», а также Сеннета, Ричардса и Чемберса, фор-марсовых, которые отправились с какими-то солдатами в Джорджтаун.
— Сержант Куинн?
Но добиться ответа от сержанта Куинна не удалось. Правда, тот стоял прямо, как штык, но единственная фраза, которую он мог произнести, была: «Есть, сэр», и на любой вопрос он отвечал приветствием.
— Все морские пехотинцы, кроме трех, на борту, сэр, — доложил вполголоса Джеймс.
— Благодарю вас, мистер Диллон, — отозвался Джек, снова поглядев в сторону города. На темном фоне скалы двигались тусклые огни. — Тогда, думаю, мы можем отплыть.