— Нет, — отвечал доктор. — Но могу встать на руль, если вам будет угодно.
— Хорошо, вставайте. Вперед! — воскликнул Джек. Выскочив на усыпанную обломками палубу, сквозь клубы дыма ярдах в двадцати слева по носу Стивен увидел возвышавшийся ют шебеки; экипаж «Софи», поделенный на две части: одна группа, с черными лицами и вооруженная, выбегала из камбуза и собиралась у гальюна, остальные уже стояли на корме, выстраиваясь линией вдоль ограждения — озирающийся казначей с бледным лицом, констапель, щурящийся после тьмы, царящей внизу; кок с разделочным тесаком, уборщик, цирюльник и его собственный санитар, все здесь. Стивен смотрел на ухмыляющееся лицо с заячьей губой и на то, как он любовно ощупывал абордажный топор, твердя при этом: «Я буду бить этих педрил, я буду бить этих педрил, я буду бить этих педрил». Несколько испанских пушек всё еще продолжали палить в белый свет как в копеечку.
— Брасы! — скомандовал Джек, и реи начали поворачиваться, чтобы наполнить марсели ветром. — Дорогой доктор, вы знаете, что делать? — Стивен кивнул и взялся за штурвал, почувствовав, как ему повинуется руль. Рулевой старшина отступил и с мрачным восторгом схватил абордажную саблю. — Доктор, как по-испански «еще пятьдесят человек»?
— Otros cincuenta.
— Otros cincuenta, — повторил Джек, глядя ему в лицо с самой ласковой улыбкой. — А теперь прошу, подведите нас к фрегату. — Еще раз кивнув ему, он подошел к фальшборту, по пятам сопровождаемый своим шлюпочным старшиной, и поднялся на фальшборт — массивный, но ловкий, он стоял, держась за переднюю ванту и размахивая длинной и тяжелой кавалерийской саблей.
Несмотря на многочисленные пробоины, марсели наполнились ветром, и шлюп пошел вперед. Стивен крутанул штурвал и положил руль на борт. Раздались скрежет и треск, звуки порвавшихся тросов, удар, и оба судна сцепились. Крича изо всех сил, с носа и кормы шлюпа английские моряки полезли вверх по борту шебеки.
Перебравшись через разбитый фальшборт, Джек попал прямо на дымящуюся горячую пушку, которую уже подкатили к борту, и один из ее расчета, отвечающий за охлаждение ствола, ткнул его рукояткой швабры. Джек Обри ударил его сбоку саблей по голове — тот моментально ткнулся в орудие, и капитан перепрыгнул через его поникшее плечо на палубу «Какафуэго».
— Вперед, вперед! — вопил он во всю мочь, что есть сил рубя бегущую прислугу орудия, а затем отбивая сабельные и копейные удары. Он заметил, что на палубе скопились сотни испанцев, и все это время кричал: «Вперед!»
На какое-то время испанцы отступили, изумленные таким натиском, и вся команда «Софи», включая юнг, оказалась на борту «Какафуэго»: на миделе и носу. Испанцы отступали от грот-мачты к шкафуту, но там сплотились. И началась отчаянная рубка: наносились и отражались жестокие удары; сражающиеся моряки спотыкались об обломки рангоута, падали на палубу, где уже не оставалось места; люди наносили удары, рубили, стреляли друг в друга из пистолетов. То здесь, то там противники сталкивались, издавая при этом рев, как дикие звери. Там, где свалка была не такой густой, Джек пробился ярда на три. Перед ним возник солдат, и в тот момент, когда оба высоко подняли сабли, второй, нырнув у него под мышкой, ударил Джека в бок пикой, которая лишь скользнула по ребрам, и замахнулся для нового удара. Находившийся за спиной капитана Бонден выстрелил из пистолета — пуля, оторвав мочку уха у Джека, убила пикинера наповал. Сделав ложный выпад, капитан что есть силы ударил солдата саблей по плечу. Тот упал, и обороняющиеся отступили. Джек Обри поднял вверх саблю, крепко сжав ее в руке, и быстро посмотрел вперед и назад.
— Так дело не пойдет, — произнес он.
Впереди, под баком, человек триста испанцев, успев прийти в себя, начали теснить англичан и вбили клин между его отрядом и группой Диллона на носу. Диллону, должно быть, приходится туго. В любую секунду все может измениться. Прыгнув к пушке, капитан душераздирающим голосом закричал:
— Диллон, Диллон, к правому мостку! Пробивайтесь к правому мостку!
Краем глаза Джек увидел доктора, стоявшего внизу, на палубе «Софи», держащего штурвал и внимательно смотрящего вверх. На всякий случай Джек закричал: «Otros cincuenta!» Стивен одобрительно закивал и что-то прокричал по-испански. После этого капитан вновь ринулся в битву, подняв высоко саблю и выискивая цель для пистолета.
В этот момент с бака донесся страшный крик, и возле передней оконечности переходного мостка началось ожесточенное сражение. Толпа испанцев, собравшихся на шкафуте, дрогнула: сзади на них набросились какие-то демоны с черными лицами. Возле судового колокола завязалась схватка, послышались дикие крики: вымазанные сажей матросы с «Софи», соединившись со своими товарищами, радовались как безумные. Раздавались новые выстрелы, слышался лязг оружия, грохот сапог дрогнувших испанцев, сгрудившихся на шкафуте — их боевой дух явно угас. Несколько человек на квартердеке бросились вперед вдоль левого борта, пытаясь собрать людей, как-то сплотить их, во всяком случае освободиться от бесполезных морских пехотинцев.
Противник Джека, низенький моряк, корчился за шпилем, и капитан вырвался из давки. Осмотрев свободный участок палубы, он закричал, дернув матроса за руку:
— Бонден, ступай и сними их флаг. Перепрыгнув через мертвого испанского капитана, Бонден кинулся на корму. Джек окликнул его и показал рукой. Сотни глаз недоуменно смотрели на то, как спускается кормовой флаг «Какафуэго». Для испанцев все было кончено.
— Остановить сражение! — прокричал Джек, и его приказ прокатился по всей палубе.
Английские моряки отступили от сбившихся в кучу на шкафуте испанцев, которые стали швырять на палубу оружие, — внезапно павшие духом, перепуганные, будто бы озябшие, почувствовавшие себя преданными. Старший из оставшихся в живых испанских офицеров, выбравшись из толпы, протянул Джеку свою шпагу.
— Вы говорите по-английски, сэр? — спросил Джек.
— Я понимаю по-английски, сэр, — ответил офицер.
— Матросы немедленно должны спуститься в трюм, сэр, — сказал Джек. — Офицеры остаются на палубе. Матросы спускаются в трюм. Вниз в трюм.
Испанец отдал приказ, и уцелевшие матросы фрегата стали спускаться по трапам. Палуба полна убитых и раненых. Целой грудой они лежали на шкафуте, еще больше — на носу, повсюду валялись тела. Стало видно и подлинное количество нападавших.
— Живей, живей! — кричал Джек, и его матросы подгоняли пленных, понимая, как и их капитан, опасность, которую те представляют. — Мистер Дей, мистер Уотт, подтащите пару их орудий, вон те карронады, и наведите вниз, на люки. Зарядите их картечью, ее полно в ядерных обоймах на корме. Где мистер Диллон? Позовите мистера Диллона.
Приказание передали, но Диллон не отзывался. Он лежал у правого переходного мостка, где происходила особенно жестокая схватка, в двух шагах от малыша Эллиса. Подняв лейтенанта, Джек решил, что он только ранен, но, перевернув его, увидел большую рану в сердце.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Шлюп Его Величества «Софи»
около Барселоны
Сэр, честь имею уведомить вас о том, что шлюп, которым я имею честь командовать, после взаимного преследования и ожесточенной схватки захватил 32-пушечный фрегат-шебеку (22 длинноствольные 12-фунтовки, 8 9-фунтовок и 2 карронады большого калибра), а именно «Какафуэго», которым командовал дон Мартин де Лагара, с экипажем 319 человек офицеров, матросов и морских пехотинцев. Неравенство сил вынудило нас принять некоторые меры, которые могли оказаться решающими. Я решил взять фрегат на абордаж, каковая операция была осуществлена почти без потерь. После ожесточенной рукопашной схватки испанцы были вынуждены спустить флаг. Однако с прискорбием вынужден уведомить вас о гибели лейтенанта Диллона, павшего в самый разгар сражения во главе своей абордажной партии, и сверхштатного члена команды, мистера Эллиса. При этом мистер Уотт, боцман, и пять матросов были тяжело ранены. Я не в силах воздать должное стойкости и отваге мистера Диллона…»
— Какое-то время я его видел, — вспоминал Стивен. — Наблюдал через дыру, там где два порта превратились в один проем. Они сражались возле пушки; а потом, когда вы его окликнули — он был у трапа, ведущего на шкафут, впереди матросов с черными лицами. Я видел, как он застрелил из пистолета испанца с пикой, проткнул шпагой парня, который сбил боцмана, и переключился на какого-то офицера в красном мундире. После пары быстрых выпадов он поймал шпагу испанца пистолетом и вонзил свою прямо в него. Но его шпага ударилась о грудную кость или металлическую пластину, согнулась и сломалась пополам. Однако обломком в шесть дюймов он с невероятной быстротой и силой нанес испанцу удар. Ни за что не поверите, каким счастливым было его лицо. Оно светилось!
«…Да будет мне позволено отметить высокую дисциплинированность и решительность, проявленную экипажем «Софи». Я в особенности обязан огромным стараниям и образцовому поведению мистера Пуллингса, мичмана, исполняющего должность лейтенанта, какового рекомендую вниманию Вашей светлости, а также боцмана, тиммермана, констапеля и унтер-офицеров.
Честь имею и т. д. и т. п.
Силы «Софи» перед началом боя составляли: 54 человека офицеров, матросов и юнг. На вооружении 14 4-фунтовых орудий. Наши потери — 3 убитых и 8 раненых.
Силы «Какафуэго» перед началом боя составляли 274 человека офицеров, матросов и сверхштатных членов экипажа. 45 морских пехотинцев. 32 орудия.
Потери неприятеля: капитан, боцман и 13 матросов убиты, 41 человек ранен».
Джек Обри перечитал рапорт, заменил выражение «честь имею» на первой странице словами «имею удовольствие», подписался: «Дж. Обри», адресовав донесение М. Харту, эсквайру, а не лорду Кейту, поскольку адмирал, увы, находился в другом конце Средиземного моря, и всё проходило через руки коменданта.
Получилось сносно, хотя и не слишком удачно, несмотря на все старания и исправления. Он не слишком хорошо владел пером. Тем не менее, факты изложены — п