— Куда мы идем?
— В деревню в десяти лигах отсюда.
— Десять лиг — это сколько?
— Если будем идти также как и сейчас — до заката поспеем.
— Отлично. Наконец-то прочь из этого ужасного места! Тут задохнуться можно, и постоянно кого-то убивают.
— Кого убивают?
— Сегодня в доме, где я жила, зарезали петуха. А вчера — ягненка. Это очень нехорошо — убивать таких маленьких ягнят только из-за того, что у них мясо мягче, чем у взрослых! А уж как воняет и на улице, и в доме.…А люди друг на друге живут, спят в одной кровати по трое, по четверо!
— Ну и прекрасно. Ты мне вот что расскажи. Тебя когда с костра стащили, у тебя половина одежды уже сгорела. А на тебе — ни ожога. Как ты так сделала?
Азалайса слегка нахмурилась.
— Я могу так делать с самого детства. Умела, с тех пор как себя помню.
— Так-так. И как ты это делаешь?
— Я не могу это объяснить непосвященному.
— Ну, уж как-нибудь постарайся объяснить непосвященному мне, иначе придется объяснять какому-нибудь вполне компетентному инквизитору!
— Вот зачем вы пугаете бедную девушку!
— Тебя, похоже, не так-то просто испугать.
— Да уж, насмотрелась я всякого, что есть, то есть.
— Ладно, не хочешь рассказывать, не надо. А вот как ты копыто лошади залечила?
— Травами, — лукаво улыбнулась Аззи, на ходу поглаживая морду своего мула.
— Да это же отлично! Ты нарастила ей с полдюйма копыта за одну ночь, и все это- травами! А как называются такие травы?
— Ну, уж и не полдюйма, неправда это, намного меньше…
— Но за одну ночь?
— Так я всю ночь тогда не спала, разве вы не видели?
— Видел, видел. В общем, копыто ты нарастить можешь…
— Сколько-то могу, правда.
— А зубы? Зубы умеешь?
Она замялась.
— Ну, это немного другое.… Да и надо ли? Если лошадь теряет зубы, значит она старая. Что ей растить зубы, все равно скоро помрет!
— Я, на самом деле, не про лошадь. Мне тут зуб недавно выбили. Может, посмотришь, а?
Она оторопело посмотрела на меня.
— Я, сударь, больше быков и коров лечу, людей я не очень-то умею!
— А ты попробуй. Мы не так уж сильно отличаемся. Если будешь лечить людей, да еще и так успешно, как ту лошадь, тебе будут платить ОЧЕНЬ хорошие деньги. Доктора всегда в цене.
— Доктора?
— Да. Такие люди. Лекари. Залечивают раны, болезни. Предотвращают эпидемии. Я думаю, ты смогла бы!
Она задумалась.
— Раны я умею лечить, и очень хорошо. Правда, в деревне мне приходилось многое скрывать, но всё же ко мне обращались, и людей я, бывало, тоже лечила, не только скотину.
— Вот и славно. Клиентов я поначалу смог бы тебе поискать, потом — сами потянутся. Тут главное — не попасть в инквизицию.
— Это те, кто сжигают людей?
— Ведьм. Вурдалаков, ведьм, оборотней, гхоллов, прочую нечисть. Иногда, конечно, ошибаются. Вот тебя, например, взяли и отпустили.
— Вот чего мне совсем не хочется, сударь, так это — на костер. Лучше без денег, но зато не изойти на дым и золу. А вот как «предотвращать эпидемии»?
— Ну, вот будет эпидемия, мы с этим и разберемся. Скажем, во время чумы палатки окуривают дымом. От холеры — вроде надо кипятить воду. От тифа — морят вшей… Кстати, Аззи. А не можешь ли вывести у меня вшей? Уже замучили, право слово.
— Могу, конечно, — Аззи усмехнулась, — как и любая женщина, не ослепшая от шитья.
— Нет, не просто выбрать их, а вот, чтобы их никогда уже не было, вообще. В наших местах, скажем, на собак надевают ошейники от блох, и пока такой ошейник надет на собаку, блохи ее не беспокоят.
Аззи хихикнула.
— Думаете, вам пойдет ошейник? А я слышала, господа предпочитают золотые цепи!
Болтая таким образом, мы достигли городских ворот. Тут я увидел знакомую фигуру. Рыцарь Беренгард и еще трое всадников выезжали в те же ворота.
— О, Энно! Куда вы собрались?
— Монастырь послал меня в свои поместья собрать и привезти полугодовые платежи.
— Похоже, мы с вами будем попутчиками. И даже, соучастниками, ха-ха. Мы едем собирать талью с северных земель.
— Прекрасно. С таким прекрасным собеседником как вы, рыцарь, время в пути пролетит как один миг. Ваши спутники…
— Да, разрешите вас взаимно отрекомендовать. Энно Андерклинг, юнкер, слуга церкви, человек, чье происхождение загадочно как таинства Света, принесший в этот мир дивную игру под забавным названием «шашки». Это, — он указал на немолодого господина, одетого в дорогой, тонкой ткани шаперон и теплый серый вамс, с бляхой на толстой серебряной цепи, — герр Карл фон Эсперн, прево округа Хаммельбург, куда мы и направляемся для исполнения своего долга. Господа Курт Шварцмюллер, секретарь казначейства, и Нильс фон Родерик, советник, равно как и я, сопровождают господина прево в его поездке.
Господа благосклонно мне поклонились.
— Чрезвычайно рад познакомится с вами, герр Андерклинг! — сообщил молодой Нильс. Жаль только, что мы не сможем поиграть в дороге в ваши замечательные «шашки».
— Да, вот ели бы мы ехали в шарабане, как у герцога, можно было бы играть хоть всю дорогу!
— Ничего, в хорошей компании время летит незаметно. А ваша спутница, простите…
— Азалайса, Азалайса …э… Андерклинг, моя двоюродная сестра.
— Приятно познакомиться, фройляйн. С вами дорога будет вдойне приятней!
Мы дали шпоры своим коням (или пятки бок мулам) и, пригибаясь, проскочили в городские ворота.
------
* грюйт — смесь меда и трав, добавлялся в эль до того, как начали применять хмель
Главы 13-14
Глава 13
Пройдя через ворота, мы покинули славный город Андтаг и после длинного, как исповедь бриганда, предместья оказались среди полей. Дабы завязать разговор, я обратился к своим новым знакомым.
— Так вы, значит, служите у в экзархате?
— Моя семья служит герцогам виссландским уже четыреста лет, — со значением ответил Эсперн. — Но я счел за лучшее поступить на службу Церкви!
— Вот как? Вы — старинного рода? Но, где же ваши земли? Я немало ездил по Виссланду, но не встречал вашего герба!
— Наш род испокон веков владеет землями на востоке Рейкланда, — недовольно сообщил Эсперн. — А вы откуда родом? Впервые слышу такой странный акцент!
К счастью, я знал, что ответить. Когда-то давно каноник научил меня отвечать на такой каверзный вопрос. Мое произношение напоминало ему выговор немногочисленных беженцев из Лужицкого княжества, разоренного нападениями горных троллей…
— Я родом из Лужице, это за пределами земель Империи.
— Никогда не слышал, — пробормотал Эсперн.
Очевидно, после этого я для господина прево утратил интерес как собеседник. Он придержал лошадь и отстал от меня. Его место занял Беренгард.
— Ваша родственница ведет мула в поводу. Так она отстанет от нас! Разве она боится сесть на него?
— Сейчас спрошу.
Придержав своего мула, я крикнул Азалайсе:
— Эй, сестрица! Тут господа интересуются, не боишься ли ты своего мула!
Той явно не понравилось такое предположение. Сердито взглянув на меня из-под капюшона моего же плаща, она ловко, одним махом вспрыгнула на мула, сев ему на спину боком.
— Так-то лучше. А то придется тебя ждать через каждую лигу, а нам недосуг. До Вайзе еще доехать надо…
— Вы останетесь в Вайзе? — спросил Беренгард.
— На какое-то время да.
— Так значит, там наши пути разойдутся. Жаль, я уж понадеялся на большее! Придется мне дальше слушать нудные рассказы Эсперна про чистоту крови и важность соблюдения приличий в обществе.
— Он так увлечен этим? Понятно теперь, почему он не захотел ехать рядом со всадником на муле!
А уж что он подумал о моих сапогах, и босых ступнях Азалайсы, мне и представить страшно.
— Ваш коммандер, Эсперн, не из этих мест?
Беренгард кивнул.
— Он родом из кенигсландских диссидентов.
— Откуда?
— Я же говорю, из Кенигсланда. Когда-то были вассалами рейкландских князей. Но, когда те объявили себя королями и наследственными императорами, перешли в Виссланд. Вы не слышали об этом?
— Признаться, нет.
— Тогда большая группа баронов и рыцарей, особенно тех, чьи земли граничат с нашим княжеством, объявила, что граф Рейкланда, объявив себя королем, нарушил вассальную присягу. Большинство перешли к князю Виссланда — вместе со своими владениями, разумеется. Было три войны из-за этого, пока не заключили договор. Часть территории королю пришлось уступить. Некоторые из диссидентов стали фрайхеррами, как и наш род, кстати сказать. Эспернам не повезло — потеряли большую часть владений, хотя до сих пор считают эти земли своими. И теперь служат нашему князю за жалование.
— Понятно. А вы, Беренгард, оказывается, фрайхерр?* Вольная птица?
— Нет. Лет семьдесят назад мы присягнули фон Виссландам. Получили небольшой фьеф, построили замок. Голодных ртов становится все больше, так что приходится служить. Уже много лет мы идем по церковной части, я и рыцарство получил, подвизаясь на церковных поручениях.
— И как вам служба?
— Да Кхорн бы ее побрал!
Морщась от утреннего солнца, Беренгард скинул с себя плащ, оставив его на крупе лошади.
— В деревнях везде примерно одно и то же. Я не раз уже ходил в походы по наполнению казны, можно сказать, только этим и занят последних три года. Нам говорят, что надо призвать к порядку вилланов, только вот причина всегда была не в них.
— А в чем же? Господа шалят?
— Вот именно! Уклоняются всячески, придумывают то мор, то саранчу, то гоблинов, то зверолюдей. С мужиков при этом дерут вовсю, а вот наверх отправить забывают. И эта постоянная грызня из-за пошлин!
— Пошлин?
— Все подряд ставят свои таможни и собирают «цолле» с проезжих по своему усмотрению. Раньше только бароны, а теперь — и фрайхерры, и даже рыцари собирают цолле** или маутин за проезд по своей земле!
И Бернхарт коротко, но выразительно выругался.
— А знаете, почему сейчас торговцы ездят с одной пустой телегой?