но у нас получалось….
— А живы ли они? Может, орки всех вырезали. Или эти цверги просто ушли куда-нибудь!
Рихтер покачал головой. Руппенкох надменно усмехнулся.
— Простите, Энно, — мне ведь позволено вас так называть, на правах собутыльника?
— Конечно, только не при подчиненных.
— Разумеется. Так вот, Энно, по вашему вопросу сразу видно, что вы не имеете никакого представления о том, что такое — «цверги»!
— Конечно, не имею. Я законопослушный сын нашей церкви!
— Вы посмотрите на него, Рихтер, — Руппенкох картинно обернулся к спутнику — и ведь ни один мускул не дрогнул! Говорить такое с серьезным лицом — это надобно уметь!
— Давай ближе к делу, Ханс, — ответил ему Хозицер, нервно покусывая седой ус.
— Так вот, цверги. Это такие твари, которых так просто не выведешь. Каждый клан считает «свои горы» священным владением, отданным им богами для добывания всяких руд и минералов, на процветание гномьего племени. И они ни за что не уйдут оттуда! А орки, несмотря на всю их мощь, в горах не соперники гномам. Их подземные лабиринты полны ловушек, в которых погибнет целая армия. А главное — шахты! У них там нарыты проходы на десятки миль, разведаны жилы, налажена и добыча, и выплавка! Как это бросить? Это не вилланы, которые могут уйти на сто миль и там также копаться в земле, как и на родине! Шахту с собой не заберешь.
Так что нет, нет и нет — кланы никуда не ушли. И они помнят про наши торговые дела — живут они долго, и ничего не забывают!
— Ладно. Допустим. Но как продать то, что мы от них привезем?
— Как продать золото? Да нет ничего проще!
— А они что покупают?
— Да, самые разные товары. Охотно берут плотные, теплые ткани, меха, хорошо выделанные и окрашенные кожи. Любят доброе, крепкое вино. Щедро платят за специи, особенно — имбирь и перец. Больше всего они ценят качество.
— И что из этого вы возили этим «цвергам»?
— Всего понемногу. Не стоит грузить все яйца в одну корзину!
— И какова прибыльность этого дела?
Советник сморщился и поднял глаза к потолку, пытаясь прикинуть суммы.
— Бывает, что два к одному. Может быть несколько меньше или больше. Но, ни разу не было такого, чтобы мы не удваивали наши вложения!
Ого.
— А обернуться можно за…
— За два с половиной-три месяца!
— Толково. Что же, господа. Предложение, не скрою, интересное. Мне нужно все обдумать, и, может быть, ответ вас устроит.
Посетители раскланялись. В дверях Руппенкох оглянулся.
— Да, и чтоб вам лучше думалось, коммандер, — стоит вам ответить «да», и одноглазый Клаус непременно присоединится к нам. Такого события он не пропустит!
— До встречи, господа.
Когда посетители ушли, я торопливо допил остатки воды и откинулся на кровать, чуть не пропоров спину ранее спрятанным там кинжалом. Деловые переговоры с утра пораньше здорово утомляют, особенно когда во рту сухо, а в глазах все плывет.
— Что думаешь, Литц? — пихнул я локтем прикорнувшего мага.
— Афера, — буркнул он, не приходя в полноценно бодрствующее состояние, и снова заснул.
Да, это так. Но, Кхорн возьми! В этом проклятом всеми богами мире ты всегда ходишь по грани. Каждый день — как последний. За прошедшую неделю я дважды видел смерть — и оба раза она была очень убедительна. А раз риск — это повседневность, то чего бы и не рискнуть еще раз? Тем более, если разобраться — дело стоящее!
Вот, допустим мы пойдем туда, и нас всех убьют орки. Чего я потеряю — да ничего. Меня не сожгут на костре, и даже руку не отрубят, — все, из ведения и светских властей, и инквизиции я выбыл однозначно.
А не идти к оркам нельзя. У нас приказ викария. И это такой риск, который перекрывает остальные. Так чего бы и не попытаться при этом подзаработать! Деньги мне не помешают в любом случае. Надоело выкраивать крейцеры и орты на сапоги!
И, насчет этих самых повозок. А ведь это прекрасная мысль — применить их как передвижной лагерь. И, думаю, Рихтер, опытный и в битвах, и в делах, подскажет еще не одну дельную мысль.… А если с нами будет и одноглазый Клаус — несомненный знаток зеленокожих — наши шансы на успех многократно возрастут!
Ну и, last but not least, в наш отряд добавится толковый командир — хауптфельдфебель Хозицер, и какое-то количество его людей. Дополнительные копья и арбалеты нам отнюдь не помешают.
В общем, по всему выходит, что предложение господ Хозицера и Руппенкоха надо принимать. И самому поучаствовать в торговле — а почему бы и нет? У меня еще лежит две сотни дублонов — вторая половина жалования наемников, и пригодятся они только по окончании дела. Это примерно через три месяца. Отчего же не пустить их пока в оборот? Да и телеги свободные есть…
Остается вопрос, что бы такое взять, чтобы без палева получить хороший навар. И тут самым надежным кажется выпивка — уж на это спрос есть всегда и везде! А если что, всегда можно сказать, что я взял ее для моральной поддержки солдат.
Приняв решение, я оделся, и, оставив спящего мага, отправился на рыночную площадь.
— Любезный, подскажите, у кого тут можно разжиться лучшим сортом самой крепкой винной эссенции? — обратился я к молодому пивовару, наблюдавшему за разгрузкой возка с солодом возле лавки.
Тот откровенно смерил меня взглядом и, признав благородного, неохотно, но вежливо поклонился.
— Извольте пройти в другой конец, вон туда — он указал рукой — там торгуют всем этаким.
Пройдя в указанную сторону, я действительно вскоре увидел вывеску с тремя бочонками, и небольшой склад дубовых бочек самого разного вида.
Ко мне подошел человек в темном хуке.
— Герр военный интересуется крупными партиями вина? — вежливо осведомился он, дав одновременно понять, что господину военному не стоит рассчитывать, что ему тут нальют одну кружку.
— Да, вы не ошиблись. Мы уходим в поход, и мне надо взять с собой хорошего вина для моих людей.
— Прекрасно. Разрешите рассказать вам о нашем товаре. Все первоклассного качества, могу заверить! Вот, — он указал на гигантскую сорокаведерную бочку, — бренниван из окрестностей Вуппертале. По восемь гротенов за шоппен, оптом — по шесть. Вот — киринсшвассен из Рейхардштадта, по одиннадцать. Вот это — мы подошли к просмоленным бочонкам, стоявшим по три друг на друге — шнапсе из долины Таль. Продам по пять. У нас много товара. Вы что предпочитаете?
— Что то покрепче, и подешевле.
— Хм. Ну вот — «Кордегардианвайн». Пойло для солдат. Крепкое, сладкое, дешевое — все как они любят. Попробуйте, — он подхватил темную густую жидкость небольшим деревянным черпаком.
Вино показалось неожиданно приятным, терпким на вкус, и, по местным меркам, достаточно крепким.
— Сколько?
— Если возьмете бочку, то по двадцать два с половиной!
— А если три бочки? Отдадите по двадцать?
— Три? Хмм… мне нужно посоветоваться с отцом.
Торговец ушел в лавку, через минуту вернулся.
— Он согласен. Только у нас пока две бочки, третью привезут на днях.
— Хорошо, значит, я пока заплачу за две. Сколько выходит?
Торговец быстро защелкал костяшками счетов.
— Выходит шестьдесят рейксталеров.
— Получите, милейший, и отвезите в лагерь за городом, стоящий под штандартом диоцеза Андтаг. Голубое знамя с солнцем и кометой. Скажите, что это имущество коммандера Андерклинга.
Тот глубоко поклонился.
Уверен, что он все сделает в наилучшем виде. Иначе, я ведь знаю, где его найти!
Затем я купил несколько дюжин хорошо выделанных бычьих кож. Разумно предположить, что у гномов в горах немного возможностей разводить быков, а вот толстая кожа всегда пригодится.
И только возвращаясь на квартиру, я вспомнил про письмо из Андтага, которое передал мне послушник Лотоульф.
Поначалу я не мог найти его, и сильно испугался. Но, оказалось, что пергамент был заткнут за голенище сапога, а я даже не заметил этого, одеваясь утром. Торопливо раскрыв записку, я был немало удивлен.
«Глубокоуважаемый унтерконнетабль,
В соответствии с поступившими мне свыше указаниями прошу предоставить мага Литциниуса Кнаппе в распоряжение монастыря Светлого Избавления в Теофилбурге на время: за три дня от праздника Нисхождения Света и до окончания названного праздника.
Викарий диоцеза Андтаг, пресветлый Сильвестр
Дано в Андтаге седьмого дня Травного месяца в год 2137 от Нисхождения Света».
Как хорошо, что я вспомнил про записку! Надо немедленно сообщить магу о новом распоряжении. И, да, мы остаемся в Теофилбурге до праздников. Жирный хозяин как в воду смотрел, сукин он сын!
Главы 28-29
Глава 28
В заботах прошло несколько дней. Наконец, настал день Нисхождения Света — самый важный из праздников Пресветлой церкви. Литц еще поздно вечером ушел в местный монастырь. Мы же с ротмистрами и иными офицерами пошли посмотреть на праздник.
Огромная площадь была запружена народом. Как всегда бывает в таких случаях, вокруг оратора собралась плотная толпа человек 200–300, слушавшая внимательно, а остальные, до кого слова проповеди не долетали, или не очень интересующиеся религией, слонялись вокруг — болтали, веселились, торговали чем-то с рук, играли с детьми. Мы подошли поближе к кафедре.
Проповедник в светло-серой хламиде выступал уже давно. Он стоял у собора за кафедрой, поставленной на повозке, возвышаясь над толпой. Немолодой, крупный монах раскраснелся, пот катился по его рыхлому, изрытому оспинами лицу. «…и истинно говорю вам, возлюбленные братья мои, — донеслось до нас, — бойтесь ереси, гоните ересь! Ересь есть начало всех несчастий, погибель для человеков!» — кричал он неожиданно тонким голосом.
— Вот дурак! Выпивка — вот начало всех несчастий! — пробормотал негромко Шумпер.
— Это тебе мама в детстве рассказывала, ротмистр? — ухмыльнулся Рейсснер, в своей обычной хамской манере. Терпеть не могу этого болвана!
Мы подошли ближе.
— Особенно, — проповедник, замешкавшись, вытер платком лицо и шею, — особенно, братья, берегитесь язычества сигмаритов. Давно уже она разъедает умы и сердца, теша слабых людей глупыми легендами про добрые старые времена. А времена те были таковы, что пахали, перепоясавшись мечом, ложились спать, подложив под голову топор, косили с луком за спиной! Не было покоя ни селянами, ни горожанам, кругом рыскали гоблины и орки, мертвецы вставали из могил, а чудовищные зверолюди в чащобах рыскали во тьме, и кто посылал детей в лес за хворостом, получал потом только их кости. Жизнь в империи сигмаритской не стоила и гроша, а души людей, безвременно почивших, не находили успокоения, ибо не было у них путеводной звезды к Свету. И не зря по грехам людей нашествие Хаоса сокрушило и самих сигмаритов, и учение их!