Я почувствовал себя, как будто на нас снова нападали орки. Твою мать!
Бросившись к своим бочкам, выдавил затычку в одной, сразу ощутив кислый уксусный запах. Попробовал темную жидкость на вкус. Что за дрянь! А в другой бочке…. А в третьей…. Ааах, твою мать!
Полный провал. Катастрофа. Это можно только выкинуть. В лучшем случае — раздать бесплатно нищим. Интересно, тут есть нищие гномы?
— Не отчаивайтесь, мой друг, — седой гауптфельдфебель положил руку мне на плечо — вам, конечно, не повезло, но, что поделаешь — в торговых делах такое случается! Если бы я мог рассказать все случаи, когда оставался ни с чем, — пришлось бы рассказывать до следующей ночи!
— Как вы думаете, Рихтер, что теперь с этим делать? Мне приходит только одна мысль, но жалко портить чистейшие воды этой реки!
— Ну, порченое вино, — это все еще вино! Пока мы возвращаемся, как раз в город приедет уксус! Ха-ха-ха!
— Что-то мне не хочется тащить это назад. Ладно, надо подумать.
В расстройстве я побежал советоваться со всеми, кто попадался мне на пути. Первым оказался Клаус, чинивший обозную упряжь, сидя на большом камне.
— Все зависит от состояния напитка. В Теофилбурге кабатчики особенно не церемонятся. Мешают плохое вино с хорошим, добавляют грюйт или верджюс…
Что такое грюйт я знал. Это добавка из трав и меда, которым тут улучшают ячменный эль.
— А что такое верджюс?
— У нас на юге так называют сок недозрелых фруктов, разбавленный водой.
Представив, какая получается кислятина, я сразу же отверг эту идею.
— А что еще?
— Кто-то умеет исправлять порченое вино смолою, кто-то воском. У нас в таверне мутное вино осветляли яичным белком. Но чаще всего — разбавляли верждюсом, а чтобы угодить при этом пьяницам, добавляли болиголов и белладонну.
— Белладонна? Но, это же, отрава?
— Да. И в нашем городе это, в общем-то, запрещено. Конечно, умирать — то никто вроде бы не умер, но головы она дурила знатно. Некоторые даже жаловались в ратушу. Но Толстый Вилле имеет свои дела с господином Руппенкохом, так что все кончалось ничем.
— Ха, а этот Руппенкох очень влиятелен в городе?
— Очень. Особенно последние годы. Говорят, он сильно разбогател с последнего похода в предгорья.
Сказав это, Клаус помрачнел и, поджав сухие губы, продолжил чинить упряжь.
Я же окликнул Азалайсу. Она как раз возвратилась от реки, вытирая на ходу лицо куском льняного полотна.
Услышав суть моего горя, она задумчиво нахмурила брови.
— Я девушка простая, деревенская. У нас в Торропе вина никто отродясь не пил. Одно могу сказать — если вам какая-то травка нужна, в вино бросить, вы мне только заранее скажите.
— Знаешь, собери-ка мне вересконика, розмарина, шафрана… что там еще кладут обычно в грюйт? И, знаешь… если случайно найдешь белладонну, или болиголов — тоже принеси. Может быть, куда-то пригодится.
Она лукаво улыбнулась одними краешками губ.
— Конечно, найду. Да вы сами ее найдете сколько угодно! Прямо здесь и вырастет! К завтрашнему утру все и будет готово.
Отлично.
Придя к Шумперу, я застал его вместе с сержантами. Еще с полюджины его людей с арбалетами наготове переминались возле палатки.
— Мы хотим пойти на охоту. На скалах тут полно горных козлов. И подпускают они к себе на двадцать шагов! Набьем мяса на обратный путь!
— Это прекрасно. Только вот, сколько болтов вы потеряете при этом?
— О, не беспокойтесь. С такой дистанции не промахнулся бы даже Клаус! А я возьму самых метких людей.
Тем временем к нам подошли Хозицер и Руппенкох.
— Охота? Это доброе дело. Давайте и наши люди пойдут с вами. У нас есть пара арбалетчиков.
— Рихард, можно вас на пару слов?
Я отвел его в сторону.
— Я попробую исправить вино грюйтом. Сегодня соберем травы. Как вы думаете, можно ли будет продать его цвергам хотя бы за полцены?
— Пустое занятие, сударь. Их так не проведешь. Я даже пытаться не буду — если мы попробуем их надуть, они не будут иметь с нами дела в дальнейшем. А могут и разозлиться, да и убить на месте. Нет.
— Что же мне делать? Если я не продам вино, то не смогу рассчитаться с наемниками!
И не накоплю денег на то, чтобы исчезнуть из этого мира — подумал я про себя.
— Ну, вы можете рассчитаться с наемниками вином. Если они согласятся на такое пойло, конечно же. А, кроме того, — Хозицер хитро прищурился, и лицо его вдруг стало жестким, — вряд ли ваши люди вернутся отсюда все. Сумма к выдаче может сильно уменьшится в конце похода, коммандер Энно. Так что, — он похлопал меня по плечу, — не теряйте бодрости духа, она еще пригодится.
Да уж, — подумалось мне. Финансы просто трещат по швам. Торговец из меня, прямо скажем, так себе.
Так или иначе, Аззи сделала свое дело, притащив к обеду пучки разных трав. Вскоре она сварила из них отвар, который мы через пробки залили в каждую бочку.
— Теперь надо подождать, когда все перемешается, и можно пробовать.
— Молодец, Аззи!
— Не обольщайтесь, сударь, это мало поможет!
— Ну, попробуем. Аззи, а ты не разобралась со снадобьями того орка-берсеркера?
Она нахмурилась.
— Почти. Почти все понятно. Но некоторые ингредиенты я не смогла определить. А главное — непонятен рецепт их варки. Когда класть очиток, когда — мандрагору, в одном котле варить или в разных…. Может быть тьма сочетаний. Ну и магия, которая там использовалась, тоже неведома. Там идут какие-то оркские заклинания, я их не знаю.
— А эта штука вообще годится для людей?
— Скорее, да.
Аззи сняла с пояса одну из орочьих склянок, посмотрела сквозь нее на свет.
— Но могут быть и последствия, которые мне непонятны. Орки не очень похожи на людей. Пока не попробуешь, не поймешь, действует это или нет.
— Так надо на ком-то попробовать?
— Ну да. На ком-то тебе ненужном.
К вечеру на углях бодро шипело свежее мясо. Солдаты слонялись по лагерю, от костра к костру, оживленные перед обратной дорогой. От моего вина, даже сдобренного грюйтом, отказались почти все, кроме нескольких закоренелых пьяниц. В итоге две бочки я просто бросил в лагере, а третью пришлось погрузить обратно на телегу, рассчитывая, что уксус в походе тоже может пригодиться. С этим грузом, а заодно — с тяжелыми мыслями о текущем финансовом положении, я скомандовал отправляться в обратный путь.
Главы 34-35
Глава 34
Итак, на следующий день мы снялись из старого лагеря торговцев и пошли к границам Проклятых земель. Литц сказал, что первые двадцать лиг можно будет пройти обратным путем, а потом придется отклониться на восток. Проклятая бочка булькала в фургоне позади меня.
Пройдя три дня по нашей прежней колее, на четвертый день с утра мы свернули в чащу. Скорость продвижения сразу упала. Идти с телегами по холмистой, заросшей кустарником местности оказалось очень тяжело. Все были крайне недовольны Литцем, указывавшим всем направление. Но маг, как будто на свое волне, не слушая недовольных, прокладывал путь через всякие неудобицы, глядя исключительно лишь на показания амулета-поисковика. Я же, не пытаясь повлиять на выбор дороги, заставял солдат и возниц идти за ним.
В этих мучениях прошло два дня. На третий Хозицер сообщил мне, что собирается встать лагерем и ждать нас на месте.
— В конце концов, Энно, зачем мы вам там? Идите по своим делам, мы вас подождем!
— Но, Рихард, нам опасно разделятся! Орки могут напасть в любой момент, вы и сами знаете….
— Поверьте, вблизи Проклятых земель вы их не встретите. А у меня люди скоро взбунтуются — у вас четыре телеги на сотню солдат, а у нас их десять, и мои двадцать пять человек должны тащить ихпо этим буеракам!
И дальше мы пошли без Хозицера и его людей.
Еще два дня мы продвигались по дикой местности. Заросли сменились полями с перелесками. Ручьи и реки стали более спокойными и удобными для перехода.
— Мы уже близко, — сообщил мне Литц с утра третьего дня, когда мы преодолели очередной, заваленный корягами ручеек.
— Ты видишь артефакт?
Тот фыркнул.
— Как я его увижу, невежда? Амулет показывает, что мы приближаемся к нему. Я бы сказал, что сейчас до него примерно шестнадцать — двадцать лиг. Может быть, двадцать две лиги, не более.
— А граница проклятых мест? Ты ее видишь?
— Да. Около восьми лиг.
— Мы подойдем вплотную. Я всегда так делал. А то нас могут перехватить и прирезать какие-нибудь случайные…
— Орки!!! — вдруг заорал у меня под ухом сержант Рейсснера.
— Что? Откуда?
— Да вон, выходят из леса!
Я вскочил на повозку и оглянулся в нужную сторону.
Вдалеке я увидел нашего разведчика, скакавшего к нам во весь опор. За ним бежали несколько широкоплечих, сгорбленных фигур. Несомненно, это были они.
Разведчик подскакал к нам, бледный как известковые камни. На лице его была свежая кровь.
— Они!!! Там!!! Олафа сбили топором!!!
— Что?
— Олафа сбили! С лошади! Мы ехали, и тут они из кустов! Топоры кидают! Мне камнем из пращи попали! В Олафа топором!
Проклятье!
— Литц! Слушай! Ты ведь можешь посмотреть своими магическими штуками, много ли там этих орков?
— Могу, — маг недобро вглядывался в приближающихся зеленокожих. — Только это потребует сил, которые очень мне понадобятся в Проклятых землях!
— И много сил для этого?
— Не так уж, — маг поднял руку, перебирая пальцами. На ладони его вдруг вспыхнул сгусток оранжевого пламени. — Но может оказаться так, что именно этих сил и не хватит, там, впереди….
Раздались щелчки спускаемых арбалетов. Впереди бегущий орк упал, пробитый двумя или тремя болтами. Остальные, остановившись, сначала тупо смотрели на упавшего, затем — побежали обратно.
Литц, облегченно выдохнув, сложил ладонь в кулак, и пламя исчезло в нем.
— Так что, коммандер, посмотреть, конечно, можно, только магия — не то средство, которое стоит растрачивать по пустякам. Вот если бы мне выдали хорошие накопительные амулеты…. Но их нет. Поэтому, пошли туда своих разведчиков, пусть просто посмотрят и, если смогут, сосчитают по головам!