«1. Причина смерти: удушение.
2. Вид смерти: насильственная смерть (убийство).
3. Предполагаемое время смерти: от 2 до 3 часов 3 сентября.
4. Наличие следов изнасилования: травмы девственной плевы и мягких тканей; кровоподтеки на внутренних сторонах бедер. Не вызывает сомнения факт группового изнасилования с участием по меньшей мере двоих человек. Определение группы крови преступников не представляется возможным.
5. Группа крови убитой: О.
6. Прочие данные: под ногтями среднего и указательного пальцев жертвы обнаружены частицы кожи (группа крови В)».
Результаты экспертизы полностью исключили возможность участия Адзисава в нападении, и полиция оставила его в покое. Он был уверен, что убийство вызвано расследованием аферы в низине Каппа.
Противник раскрыл тщательно спланированный заговор и нанес упреждающий удар, считал Адзисава. А групповое изнасилование Томоко — это месть лично ему,
Если так, он знает, кто убийцы. Семейство Ооба. Непосредственные исполнители, конечно, головорезы из банды Накато, но подлинные убийцы — члены клана Ооба.
Разоблачение махинаций с земельными участками имело бы эффект, только если бы оно прозвучало со страниц газет. Ведь прямых доказательств нет. Показания Косабуро Тоёхара — не в счет, да и потом, вдова его сына вполне официально продала свою землю компании, за которой стоит организация Накато.
«Что же такое хотела Томоко мне сообщить?» — мучительно думал Адзисава и решил встретиться с тем человеком из «Вестника Хасиро», о котором Томоко говорила, что он старый соратник ее отца. Но в редакции ответили, что Уракава на работу не ходит. Адзисава так и не понял, то ли заболел редактор отдела местной хроники, то ли у него свободный день. Тогда, выяснив домашний адрес Уракава, Адзисава нанес ему визит. Редактор выглядел усталым и разбитым.
— A-а, так это вы — господин Адзисава, — сказал он. — Наслышан о. вас от Томоко-сан.
— Да, мы работали с ней вместе. А теперь, когда с ней так по-зверски расправились, я хочу отыскать этих мерзавцев. Судя по всему, на нее напали после того, как она ушла из редакции. Но по дороге, очевидно, произошло нечто непредвиденное, потому что она пошла не домой, а ко мне.
— В ту ночь провалился наш с ней заговор. Мы собирались дать в утренний номер статью с разоблачениями, подобрали в смену всех наших, даже начали уже печатать, но в последний момент люди Ооба нам помешали. За «антиобщественное поведение» меня сняли с заведования отделом, велено никуда не выходить из дома. Остальные наши тоже отстранены от работы. Полагаю, что наказание не заставит себя долго ждать. Томоко-сан они уже отомстили.
— Так я и думал. Значит, в ту ночь Томоко шла ко мне, чтобы сообщить о крушении нашего плана. Я целый день мотался по городу, и она, должно быть, не сумела до меня дозвониться.
— Нет, когда Томоко-сан уходила из редакции, заговор, еще не был раскрыт. Она ушла где-то около двух, как раз после того, как главный благополучно подписал верстку.
— А во сколько люди Ооба узнали, что дело неладно?
— Полагаю, часа в три. Помощник метранпажа оказался доносчиком.
— Тогда получается, что убийство Томоко не было местью за статью!
— Почему?
— Вскрытие показало, что ее убили между двумя и тремя. Когда я нашел ее, тело было еще теплым. Даже если враг решил действовать сразу же после доноса, они бы не успели организовать нападение.
— Да, действительно.
— Получается, что гибель Томоко-сан никак не связана с провалом заговора.
— Тогда зачем ее убили? И кто?
— Не знаю. Скажите, не выказывал ли кто из сотрудников вашей редакции особого интереса к Томоко-сан? Были ли у нее враги?
— Мы работали в разных отделах. Я думаю, о личной жизни Томоко-сан вам должно быть известно больше, чем мне.
Уракава пытливо взглянул собеседнику в глаза.
— Нет, я тоже ничего не знаю. Но я уверен, что она не вела никакой тайной жизни.
Адзисава знал со слов комиссара, что вскрытие показало: до роковой ночи Томоко была девственницей. Да он и без того видел, что с самого дня их знакомства девушка не интересовалась никем, кроме него. У нее просто не оставалось времени ни на какую тайную жизнь после того, как они решили отомстить семейству Ооба, убившему ее отца и погубившему его дело.
— Постойте, постойте, Адзисава-сан. Не торопитесь с выводами. Может быть, убийство Томоко-сан все-таки связано с нашим заговором, — оживился Уракава, словно вспомнив что-то.
— Каким образом?
— Ведь противник знал, что она ведет расследование махинаций в низине Калпа.
Адзисава кивнул. Действительно, дело об афере с землей естественным образом возникло из дела об убийстве жены Тэруо Идзаки. Гангстеры уже нападали на Адзисава. Тогда они еще не знали, что он и журналистка из «Вестника» докопались до самой сути, но впоследствии, когда Томоко стала собирать сведения, она легко могла обнаружить себя.
Возможен и еще один мотив. Томоко убили, чтобы прекратить поиски тела Акэми и тем самым раз и навсегда покончить с делом о полученной обманным путем страховке. Якудза и без истории с дамбой имела достаточно оснований расправиться с не в меру любопытной журналисткой. Пресса всегда опасна для мафии, а над Томоко еще и витала тень ее знаменитого отца. Возможно, то, что провал заговора и расправа с Томоко совпали, было случайностью.
Так или иначе, из разговора с бывшим редактором Адзисава понял одно: убийство Томоко не было местью за попытку опубликовать статью.
— Ты что натворил, идиот?! — рявкнул Такэмура на Идзаки, едва тот ступил на порог кабинета. Ничего не понимающий Идзаки ошеломленно уставился на комиссара. Такэмура счел это уловкой и разъярился еще пуще:
— Я вижу, ты совсем совесть потерял! Мы тебя больше покрывать не станем! Из самого префектурального управления спецгруппа прибыла!
— Такэмура-сан, я ничего не понимаю! Зачем прибыла спецгруппа? — крикнул Идзаки, чувствуя, что комиссар не даст ему и рта раскрыть.
— Хватит вилять!
— Но я, ей-богу, ничего не могу понять! Что я такого сделал?
— Ну ты актер. Жалко только, что идиот. Теперь-то уж тебе не отвертеться.
— Да в чем дело?!
— Ладно, объясню, раз ты такой непонятливый. Как у тебя ума хватило отправить на тот свет Томоко Оти?
— Что-что? Я убил Томоко Оти?! — остолбенел Идзаки.
— Не крути, не крути! Не выйдет.
— П-погодите, Такэмура-сан. Вы что, серьезно?
— Серьезнее, чем ты думаешь.
— Такими вещами не шутят! Что я, с ума сошел — ее убивать?
— А кто же тогда ее прикончил? Ведь это я рассказал тебе, что они на пару с тем страховым агентом вынюхивают обстоятельства смерти твоей жены. Наверно, Томоко Оти крепко подцепила тебя на крючок, вот ты и решил заткнуть ей рот. А еще божился, что из-за тебя не будет неприятностей! Ты что, не знаешь, что делами об убийстве занимается префектура?! Да если узнают, что я с тобой, придурком, встречаюсь, за одно это с работы вышибут!
— Спокойно, Такэмура-сан, Я тут на самом деле ни при чем. Верьте мне. Ну подумайте сами: если уж убирать, то не девчонку, а ее дружка, он куда опасней. Какой мне прок от ее смерти? Ну не идиот же я, в самом деле!
— Языком болтать ты мастер. Пришил девчонку, чтобы агента запугать, что я, не понимаю, что ли?
— Да послушайте вы меня! Клянусь, я к этому не причастен. Зачем мне мокрое дело, не стал бы я рисковать деньгами, добытыми с таким трудом.
— Это-то верно. Достались они тебе нелегко. Вот ты, чтобы не потерять их, и повторил тот же фокус.
— Перестаньте, я же читал в газете: преступников было несколько. Потом — изнасилование. Стал бы я, по-вашему, этим пачкаться? Что мне, своих баб мало?
— Ты-то сам нет, а вот твои головорезы — запросто.
— Что-то вы совсем, Такэмура-сан, с перепугу голову потеряли.
— Что-о?!
— А разве нет? Если б я за это взялся, неужели бы оставил неопровержимые улики, извините, в теле жертвы? Да и ребята мои не стали бы. Риск-то — шестьдесят миллионов, сами понимаете. Нет, мы так грязно не работаем — тут в два счета сгоришь. Такэмура-сан, вот скажите, положа руку на сердце, — вы ведь, слава богу, давно меня знаете — хоть когда-нибудь работал я так неаккуратно?
— Вроде бы нет…
— Это убийство — не наша работа. Якудза касательства к нему не имеет. Головой поручусь. У моих парней всего вдосталь — и монет, и баб, я их на голодном пайке не держу. Не будут они гурьбой на одну девку наваливаться.
— Если не вы, то кто тогда? — уже другим тоном спросил комиссар. Слова Идзаки показались ему убедительными.
— Понятия не имею. Мало ли у нас в городе всяких бешеных юнцов. На них-то вам бы и обратить внимание.
— Это мы и без тебя делаем. И вообще, учти, ты все равно у меня на подозрении. Так что веди себя тихо.
— А я всегда веду себя тихо. Я вполне добропорядочный член общества.
Потеряв Томоко, Адзисава словно лишился главного стержня жизни. Ведь он только потому поселился в Хасиро, что здесь жила она. Больше тут делать было нечего. Как хотелось ему начать жизнь заново, на новом месте, — и вот все рухнуло.
Но уезжать из города он не спешил. Прежде нужно было отыскать тех, кто лишил его смысла существования, кто надругался над Томоко и убил ее.
Он выделил четыре версии.
Первая. Убийцы — люди Накато и Ооба, напуганные угрозой разоблачения аферы с дамбой.
Вторая. Преступление совершил Тэуро Идзаки, желая положить конец поискам тела Акэми.
Третья. На Томоко напала та же троица, что уже пыталась ее изнасиловать.
Четвертая. Убийцы — люди случайные и действовали сами по себе.
Первая версия после разговора с бывшим редактором отдела местных новостей практически отпала.
Вторая представлялась Адзисава несколько более вероятной, но зачем Идзаки было убивать именно Томоко? Опасно и неразумно.
Третья версия казалась самой убедительной: распаленные неудачей, тогдашние ночные подонки устроили слежку за девушкой и, улучив удобный момент, добились своего.