Пока я пререкалась с псом, наемный убийца и Кровавый испарились, а мы с Тайкой полезли в свои палатки переодеваться. По легенде, наша парочка — богатые чужеземки, решившие остановиться отдохнуть в Лесном урочище по пути в столицу. Нелегкая это доля, скажу я вам, изображать благородных дам, да еще из далекой Чужеземии! На этот раз пришлось облачиться в платье отвратительной грязно-желтой расцветки с широкими черными полосами. Сама себе я напоминала то ли дистрофичную осу, то ли заключенного, изображенного на карикатуре. Шею оттягивали тяжеленные золотые цепи, а голову, как тиски, стягивал очередной идиотский колпак, да еще с накомарником, призванным изображать вуаль. Подруга выглядела не лучше. Если меня с натяжкой можно было принять за большое насекомое, то она легко сходила за мохнатую гусеницу, переливающуюся всеми цветами радуги. Щеки полыхали лихорадочным румянцем, брови мы насурьмили, лица щедро покрыли светлой пудрой, а по спинам, как плетки, хлестали намертво приклеенные к головным уборам, сделанные из неизвестно какой гадости косы. В общем, мы обе походили на Марфушечку-душечку из сказки «Морозко». Счастье, что никто не догадался прихватить с собой большое зеркало, иначе ко мне точно зашел бы товарищ Миокард с совсем не дружественным визитом. В таком виде меня бы мать родная не узнала, так что за маскировку можно было не опасаться, и это являлось единственной радостной мыслью, посетившей мою буйную головушку.
Вот в таком «радужном» настроении мы похромали на встречу с драконами, предусмотрительно разжившимися каретой и лошадьми и поджидающими нас недалеко от лагеря. Сами понимаете, ввалиться в город пешком — это все равно что приехать на вручение «Оскара» на велосипеде. Прежде чем покинуть хихикающих демиурчиков, Тайка вместо прощания дала свое благословение:
— Бойцы! Я верю в вас! Недаром несколько месяцев вы мокли под дождем, пеклись на солнце и зарабатывали кровавые мозоли! Идите и не подведите меня, в противном случае — буду учить вас ходить на ушах!!!
Через час после нашего отъезда на позицию выдвинулись бойскауты. Глядя в спину удаляющейся десятке, гоблин уточнил у не пожелавшего оставлять Головастика без присмотра Сосискина:
— Как думаешь, они смогут вытащить моего друга?
— Они вряд ли, а ей такое провернуть — проще пареной репы. Вот помню, когда мы на Лабуде были…
Городишко встретил нас отсутствием толпы, желающей попасть в распахнутые ворота, угрюмо раскачивающиеся на скрипучих петлях, подставляя деревянные бока осеннему солнышку. Возле покосившейся от времени караулки в луже похрюкивали местные свинюшки, конкуренцию которым составляла валяющаяся неподалеку совершенно пьяная стража. Тарантайка «престиж-класса» пронеслась по улицам, распугивая прохожих, и затормозила на центральной площади у порога самой крутой гостиницы «В гостях у двух покойников».
В этот раз вместо гнома за стойкой нас встретил вполне обычный человек. Завидев разодетую в пух и прах компанию, он метнулся кабанчиком и, угодливо склонившись, начал вываливать сведения о звездности своего отеля. Его послушать, так мы как минимум вступили под сень «Хилтона», а как максимум — в самый дорогой номер в «Парусе». За весьма приличные деньги посетителям предлагались стандартные номера с кроватью, ночной вазой и кувшином с прохладительным напитком. За отдельную плату — бадья с горячей водой для омовения и девица («Или юноша», — хихикнул хозяин.) для помощи в проведении оной гигиенической процедуры. Вид из окна мне портила виселица с покачивающимся мертвецом, а про «все включено» тут ничего даже не слышали. Но выбирать не приходилось: по словам отставной военной леди, остальные приюты странников были еще хуже, да и по случаю ярмарки свободных мест мы могли не найти.
Вот что я всегда умела делать, так это строить народ. Через пять минут после того, как дала согласие поселить свою царственную задницу в этом пункте сдачи крови для клопов, началась суета. Конюхи распрягли лошадей и откатили карету под навес. Коридорные, надрываясь, затаскивали сундуки с нашим барахлом (даже думать не хочу, что туда напихано). Горничные, постреливая глазками в сторону Синего, Зеленого и Владыки, заявившего, что он ни за что не пропустит зрелища «Даша и уездный город», и посему севшего нам на хвост, шустро перестилали постели свежим бельем, а остальные таскали воду в немедленно установленные в нумерах лоханки. Оранжевая вовсю третировала хозяина, требуя для компании отдельный кабинет отдохновения. Несчастный шеф-повар был заинструктирован до слез и теперь лихорадочно соображал, чего я все же изволю откушать. А что такого, я богатая стерва или так просто прогуляться вышла?
Приняв ванну и солидных размеров бокал вина на грудь, предложенный в виде «бонуса», я переоделась в еще более кошмарный наряд и спустилась в общий зал, где торчала срочно возведенная для моих целей отдельная ресторация (отгороженный ширмой дальний угол). Через пару минут подтянулись остальные, и штабс-капитан Дарья открыла заседание Верховной ставки своей коронной фразой:
— Дамы и господа! На повестке дня одна херня! Сейчас где-то в городе шастают оголтелые придурки, и наша задача не попасться им на глаза, дабы не испортить себе отдых. Посему предлагаю разделиться и весело провести время. Давайте напьемся, натрахаемся и по возможности оставим эту жопу мира, имеющую наглость именовать себя городом, в целости и сохранности. Все мы большие мальчики и девочки, глупостей не наделаем, поэтому разбредаемся и окунаемся в царящее здесь веселье, пованивающее похоронами, ну или что там на улице происходит. Лично я планирую пойти на рынок и довести до нервного срыва пару торгашей, а потом предаться разврату с каким-нибудь попахивающим молоком и навозом крестьянином.
Возражений не последовало, и наша компашка бодренько выкатилась на улицу. Драконы тут же испарились, а мы с Таисьей пошуршали в торговые ряды Ну что я могу сказать, это совсем не та ярмарка, что была показана режиссером Пырьевым в фильме «Кубанские казаки», и уж вовсе не знаменитая Сорочинская, воспетая бессмертным Гоголем. Товарец, мягко говоря, был откровенным барахлом. Где знаменитые воздушные эльфийские ткани, изделия гномов-ювелиров или на худой конец оружейников? Почему я не чувствую дивного запаха свежей выпечки, а взор не радует продуктовое изобилие? Отчего везде царят нищета и запустение, а все предлагаемое к продаже смахивает на поделки дошкольников? Такое впечатление, что я перенеслась в детство, когда для каких-то благотворительных целей девочки пекли кособокие торты, а мальчики выпиливали лобзиком разделочные доски и выжигали на них трогательные надписи с орфографическими ошибками «Дарагой мамочке».
Подруга удрученно вздыхала и сетовала, как за время ее отсутствия испортился город. По ее словам, еще совсем недавно в Лесном урочище шумел чуть ли не восточный базар. Со всех концов страны сюда стекались торговцы, а теперь от былого великолепия остались приятные воспоминания. Проходя мимо синюшного вида птичек, свесивших тощие шейки с прилавков, я окончательно поняла, что покупать тут ничего не буду — не настолько богата, чтобы выкидывать деньги на ненужное барахло. Уже на выходе заприметила подслеповато щурящуюся старушку, продающую потрясающие вышитые скатерти, которые никто не замечал. Не торгуясь, скупила у нее весь товар и договорилась, что завтра приду и заберу все, что она захочет мне предложить. Больше тут делать было нечего, и мы направились в гостиницу.
Я была зла, как голодный тростниковый кот. У меня имелись свободное время и куча денег, рядом не ныл Сосискин, требующий беречь каждую копейку, но я ничего не могла себе позволить по причине убогости ассортимента и качества вещей. Верная подруга была расстроена не меньше и постоянно твердила, что не понимает, как это одна из лучших вышивальщиц, к которой стояла очередь из заезжих негоциантов, сейчас не может продать даже носовой платок?
Придя под временный кров, мое наглейшество призвало служанку и потребовало рассказать, как тут принято проводить свободное время. Девчушка, испуганно теребя передник, посоветовала посетить местный салон красоты, а вечером порадовать ноги плясками на площади, которые устраивают отцы города в честь открытия дней торговли.
Идея показалась заманчивой, и я решила побаловать себя новой прической и прочими косметологическими процедурами. Только вот как объяснить парикмахеру, что у меня косица — чуть ли не пеньковая веревка, присобаченная к «модельной» шапочке, я пока не знала, но и заморачиваться такой ерундой не собиралась. Наш комендант наотрез отказалась составить компанию: заявила, что терпеть не может подобные места, и мы разошлись, как в море корабли. Я пошла наводить марафет, а майор — навестить знакомого кузнеца.
Отбиваясь от назойливых стражников, заливших глаза и от этого путавших среднестатистическую горожанку со знатной иноземной дамой, я, матерясь, ввалилась в местную цирюльню. Первым, кто попался на глаза, оказался эльф с подкрашенными ресничками, наводящими на мысли о его голубоватом отливе. Брезгливо скорчив при моем появлении кисляк, куафюр прошипел себе под нос:
— Пресветлые звезды, какими ветрами сюда занесло чудовище в безвкусном наряде?
Сначала мне было непонятно, с каких пор клиентов встречают с такой миной и ласковыми словами? Но потом, увидев свое отражение в зеркале, я отшатнулась. На меня смотрели кошмарный ужас и ужасный кошмар в одном лице. Но, как бы плохо я ни выглядела, спускать хамство и скандализм не собиралась.
— Слышь, ушастенький, без тебя знаю, что мой вид коробит твой эстетический вкус, но давай ты тут не будешь выгибать пальцы, а просто сделаешь из меня эталон красоты?
Остроухий застыл соляным столбом, а потом гневно сверкнул глазами и велел снимать шутовской колпак и умываться. Глядя на чистую физиомордию и волосы, порядком засалившиеся под головным убором, местная звезда в вечном шоке закатила глаза под образа и, постоянно шепча: «О, боги, я не знаю, как из этого можно сделать что-то приличное!» — стал творить.