— Что ж ты, дорогуша, решила меня убрать-то? Мы вроде как договорились, что я молчу о твоих невинных шалостях, а ты ко мне убийцу подсылаешь, нехорошо как-то.
— Не понимаю, о чем ты, — решила она сыграть в Зою Космодемьянскую.
Устало прикрыла глаза, сделала знак магу. Дальше вопросы задавали другие люди, а я задремала. Все-таки действительно была еще очень слаба.
Когда в очередной раз проснулась, не знаю, но мне стало значительно легче. Даже встать смогла самостоятельно, правда, едва спустила ноги с кровати, как подлетел Дракон и отчитал, как девочку, за попытку выглядеть здоровой. Проглотив таблетки, заботливо подсунутые мне драконом, выслушала сведения, которые выбили на допросе из теперь уже покойной супруги Ифика. Все было просто до банальности. Эта курица испугалась, что я ее заложу королю. В душе я ее понимала, жизнь при дворе научила никому не доверять, тем более таким наглым стервам. Вот она и решила подстраховаться и убрать меня. Послала одного из своих любовников (его-то я и видела в окне) и приготовилась горевать по моей безвременной кончине. А чтобы мальчишка никому ничего не рассказал, отравила его, а труп спрятала в подземелье. Одним словом, воплотила в жизнь сюжет примитивного мексиканского сериала. Я страшно огорчилась, когда услышала, что мадам даже не бывшая любовница Наместника и не вражеская шпионка.
Дождавшись, когда крылатый друг закончит говорить, я, сделав жалостливые глазки, заканючила:
— Дракош, а, Дракош, а давай пойдем домой, а? Ну чего я тут, как инородное тело, валяюсь, порчу интерьер?
— Ты, мать, часом не бредишь? Как я тебя полудохлую через портал протащу, ты на ногах-то стоять не можешь! — запыхтел, как самовар, гадский медбрат.
Я посуровела:
— Значит, так, у меня там черт знает что происходит, и я не намерена больше тут оставаться, поэтому зовешь мага, снимаешь с меня защиту, он накладывает иллюзию, и мы отправляемся домой. И не забудь отправить назад своих мордоворотов, которые шлангами в углу притворяются.
— Но Даша…
— Я все сказала: или через пять минут мы оказываемся дома, или чей-то мир лишается всех преференций, а лично ты встаешь на счетчик.
— К-к-какой счетчик??! — прозаикался взбледнувший товарищ.
— Еще не знаю, но подозреваю, Сосискин придумает. — Я была непреклонна, как работодатель, у которого клянчат повышения зарплаты.
— Дрянь ты, Дарья Петровна, не успела оклематься толком, как уже нервы треплешь!
— Совесть-то поимей, правнук черепахи Тортиллы, я и так, считай, семь дней была тиха и недвижна, как могильная плита.
— Лучше бы ты еще столько же пролежала как колода, — пропыхтел большой брат и отправился на поиски Кефира.
Я же попросила Оранжевую помочь мне доковылять до зеркала, уж больно хотелось посмотреть, во что превратилась за время болезни. Увидев свое отражение, в ужасе отшатнулась. На меня смотрел зомби с землистой кожей, провалившимися глазами и заострившимся носом. И это не считая всклокоченных полуседых волос. Посмотреть, что у меня со спиной, не могла, потому что на мне, как корсет, была затянута повязка. Но драконочка меня успокоила, сказав, что шрама видно не будет, мол, Пра дала какую-то мазь, и меня ею мазали каждый день. Дабы не вводить себя в уныние, зажмурилась, да так и стояла с закрытыми глазами, пока Кефир делал из меня майскую розу.
И вот спустя почти десять дней я вернулась в родные пенаты. Как прошел переход, лучше не вспоминать. Хорошо, Дракон открыл портал сразу в мою комнату, и нес меня на руках Синий, иначе я бы просто рухнула в обморок перед детишками. Только из чистого упрямства смогла выйти к народу, предварительно дав разрешение запустить ребятишек в дом. Сама же выползти на улицу не смогла бы и под расстрелом.
Когда в обнимку с Драконом, непринужденно хохоча (кто бы только знал, чего мне стоил этот беззаботный смех и как была напряжена рука друга, обнимающая меня за талию), вышли в гостиную, смех костью застрял в горле.
Передо мной стояли бледные тени тех демиурчиков, которых я знала. Стальные взгляды, бесстрастные лица, расслабленные позы, которые могли обмануть только идиота. Они все повзрослели, а у Кабана и Плюшки даже исчезла их детская припухлость на щечках. Передо мной стояли бойцы, привыкшие ежедневно смотреть в лицо старухи с косой. Я отправляла на бойню детей, а получила машины для убийства. Даже хрупкая Цветочек и эфемерный Гламур наводили на меня жуть своей бесстрастностью.
Ничего не выражающим голосом Кабан отдал приказ поприветствовать командира. Это стало последней каплей.
— Вы что, охренели? Вы чего застыли, как неродные? Я вернулась с политических маневров, а подразделение превратилось в роту деревянных солдат старины Урфина Джюса.
— Это все, капитан? Если да, то нам необходимо заступать на посты: с наступлением ночи колдуны активизируются, и надо успеть занять позиции, — все таким же ровным голосом просветил меня старшина.
«Мать, по ходу, салаги обиделись, что тебя так долго не было», — почесала в затылке догадливость.
Ответить мне не дал Сосискин, в чью голову пришли аналогичные мысли:
— М-дя, никак детишки надулись, что тетя Даша малек подзадержалась по общим делам, а вам тут пришлось чуть-чуть повоевать.
— Не чуть-чуть, а постоянно, — буркнул под нос Лель.
— А ты что, урюк, думал, чай с плюшками постоянно пить будешь?
— Нет, не думал, но можно было вернуться и пораньше, нас тут каждый час атакуют.
— Вот-вот, — поддакнула Мальвина, — пока вы прохлаждались, мы держали оборону. Приходите довольные жизнью и еще имеете наглость спрашивать, что с нами случилось!
— Да ты хоть знаешь, что нам пришлось пережить? — задохнулся от гнева пес. — Дашку…
— Сосискин, не надо. — Я отрицательно покачала головой и сделала осторожный шаг вперед.
Молясь, чтобы мне не стало плохо в самый ответственный момент, выдала тронную речь:
— Я прошу у вас прощения за то, что задержалась, поверьте, у меня были на то веские причины. Но повторюсь, прощу прощения, а не оправдываюсь.
Переведя дух, повысила голос:
— И не хрена мне тут из себя униженных и оскорбленных корчить! Это война, мать вашу, война, и на ней или тебя грохнут, или ты грохнешь. И никто не обязан прикрывать ваши жалкие задницы. Так что берите их в охапку и валите защищать рубежи нашей малой родины. И зарубите на своих аристократических шнопаках — на обиженных один всем известный прибор кладут!
Едва они вышли за дверь, я обессиленно сползла по стеночке. Вокруг меня закудахтали и поволокли мое тельце в спальню. Пользуясь упадком сил, Оранжевая вколола мне лекарство, заставила проглотить пилюлю и улечься в кровать. В состоянии лежа я проводила заседание штаба.
Сначала Зорро, Тайка, Мечник, Головастик и Федор отрапортовали о состоянии дел на фронте. Дело было труба. Не успели солабоны вернуться в лагерь после работы на бойне, как тут же начались магические наезды жаждущих дармовой силы колдунов. И если поначалу нападали по одному, то вот уже четвертый день на приступ шли отряды по десять-двадцать человек. Ребятишкам действительно приходилось туго: помимо постоянных нападений колдунов на улице свирепствовал мороз. С наступлением ночи к холоду и колдунам добавлялись буран и жаждущая свежатины нежить.
Потом слово взяла я. Перво-наперво приказала всем молчать про покушение. Далее поделилась своими выводами о природе силы Наместника и попросила Ырка и Норкса вспомнить, не попадалось ли им на глаза хоть какое-то упоминание об этом гаде. Профессура зависла надолго. Я практически заснула, когда орк, прокашлявшись, осторожно сообщил, что на заре его туманной юности, случившейся аккурат лет так девяносто назад, он прочел одну легенду о прекрасном, но бедном юноше, который отдал свое сердце демону в обмен на власть и богатство.
— На хрена нам этот покрытый нафталином фольклор? — чеша лапой ухо, зевнул Сосискин.
— У каждого народа есть такая сказка, — согласилась с ним память, прекрасно осведомленная о том, как я читала детские книжки, в которых через одну повторялся данный сюжет.
— Легенды не возникают на пустом месте, — неодобрительно качнул головой Норкс, — и невежливо не дать коллеге высказаться до конца.
Ырк благодарно кивнул и продолжил:
— Меня заинтересовал этот рассказ, и я начал искать подтверждение описанным событиям. На это ушло много лет, увы, нигде ничего подобного больше не встречалось. Когда я почти отчаялся, — (в этот момент моя невоспитанность зевнула, потому как мы с ней обе прекрасно знали, что сейчас нам скажут), — то случайно нашел описание одного ритуала — пожала руку своей незримой собеседнице.
Дальше орк пространно пересказал роялистый сюжет. Я скептически заломила брови, Сосискин нахально похрапывал, драконы откровенно скучали.
— Ритуал был проведен в Гнилой пустоши, собственно говоря, после этого то место и стало так называться, — как гром среди ясного неба прозвучали слова Головастика. — Только не было никакого бедного юноши, был некромант средней руки, отчаянно стремящийся к могуществу. И никаких запрещенных книг он не воровал, демон пришел к нему сам.
— Откуда сведения? — тут же оживилось любопытство.
— Гоблины умеют маскироваться, — хмыкнул зелененький.
— Как имя того некрофила? — хрустнула пальцами жажда деятельности.
— Он его моему предку как-то не назвал, да тот, знаешь ли, особо и не настаивал на знакомстве, — скривил рожу шаман.
— Почему же вы столько времени молчали? — простонали ученые.
— А когда кто-то считал мой народ равным своему? Кто бы поверил мальчишке-гоблину? Молчите? — Младший братец вдруг превратился в индейского вождя и обвел всех обвиняющим взглядом. Народ уткнулся глазами в пол.
Чтобы разрядить обстановку, я быстро попросила Владыку отправить кого-нибудь к диксе и Кефиру, сообщить, что нам поведал гордый сын болот.
— Имя, сестра, имя, — напутствовал Сосискин, намекая, что нам позарез нужно знать настоящее ФИО противника.
Ответ мы получили только на следующий день. Итак, мне противостоял единственный и неповторимый варрл Скелифигурр по прозвищу Бездушник. Личность весьма примечательная. Действительно, он был довольно слабеньким некромантом, способным призывать только мелких грызунов. Но неожиданно для всех у парня открылся магический резерв, и он движением бровей заставлял покойников плясать канкан. Талантливый отрок исчез из поля зрения учителей, сымитировав (как стало ясно теперь) свою погибель от рук какой-то свирепой кракозябры. Естественно, никто не связал гибель теперь уже одаренного колдуна с волной смертей его коллег и появлением Темной территории. Все это выяснил Кефир, прошустрив архивы учебных заведений. Дикса же зарылась в их летописи и усиленно искала ответ на вопрос: «А не давал ли кто этому козлу расклад по будущему?»