Первыми неторопливо «промчались» полицаи, «спешащие» к месту подрыва, где облако огня и пыли уже почти осело, хотя дымы от горевшей техники стояли столбами до сих пор. Было видно, что особо участвовать в моей ловле они не горят желанием. Вот потом послышалось стрекотание мотоцикла, причем одного, я выскочил на дорогу с пистолетом в руке, притаившись за пнем у обочины, и когда, попискивая тормозами, в овраг начал спускаться мотоциклист-одиночка, то снял его одним выстрелом.
Подбежав к убитому, схватил его под мышки, пока Смелый бегал вокруг, сторожа, утащил в кусты, после чего вернулся за мотоциклом, который, к моему удивлению, продолжал негромко тарахтеть, и, заглушив, откатил в те же кусты.
Дальше просто. Форма на мне была немецкая, того водителя по размеру подходила, поэтому, наделав несколько ран ножом мотоциклисту, я измазал кровью лицо, форму, пропитал ватку кровью, ее сунул под воротник, чтобы кровь сочилась, после чего надел шлем, очки, забрал документы и, запустив двигатель мотоцикла, свистнул щенка. Мы с ним уже гоняли на подобном, учил я его, поэтому, выкатив мотоцикл из кустов, дождался, когда на заднее сиденье запрыгнет Смелый, и покатил по дороге. Поднявшись по склону оврага, я погнал со всей возможной скоростью в сторону Ровно. Кстати, мы так катались на нашей одиночке неоднократно, удивляя жителей Швейцарии, щенок первое время падал, а потом приноровился, но это было на ровной дороге. Потом учились кататься по полевой, это было сложнее, но позже щенок на учился держаться и на плохой дороге. Вернее, даже не держаться, а балансировать в седле, проявляя просто чудеса ловкости и акробатики.
До Ровно мы домчались быстро, нас однажды остановил патруль фельджандармерии, посмотрели на мое окровавленное, покрытое пылью лицо, под формой было мокрое кровавое пятно, ватка помогала, да и документы были продырявлены и окровавлены, пришлось постараться. Старший поста спросил, что случилось. Объяснил ему, что Леший вернулся и уничтожил всю команду егерей, а меня послали как самого уцелевшего в город с докладом. Попросил его также связаться с госпиталем. А то, мол, все наши рации из строя вышли. И отправить на место засады санитарные машины.
В общем, фрицы на посту начали связываться с командованием, а я погнал дальше, только чуть позже притормозил, чтобы Смелый вернулся в седло, он оббежал пост стороной. Пес вообще молодец, пока ехали в город, всего дважды вывалился из седла, да и я старался ехать так, чтобы объезжать все колдобины, при этом не вихляя.
Когда появились окраины, я притормозил и скомандовал щенку:
— Прячься.
Так что он молнией соскочил на дорогу и быстро исчез в траве и кустарнике, а я рванул дальше. Пост на дороге меня даже не остановил, видели, что свой едет, так что я доехал до местной администрации и комендатуры, но побежал не в комендатуру, а именно в оккупационную администрацию.
— В чем дело, солдат? — остановил меня дежурный офицер.
— Устное послание от майора Шнитке, герр лейтенант, — с излишней громкостью устало выдохнул я. — Леший вернулся, отряд майора практически полностью уничтожен, майор ранен, ему оторвало ногу. Меня, как видите, тоже зацепило, и я плохо слышу.
Про майора я не врал, в смысле то, что он погиб, я был уверен, не врал в том, что он существовал. Это был командир группы карателей, то есть егерей. Можно было выбрать другого офицера, но этот был известен всем, и других я просто не знал.
— Быстрее за мной, — заволновался лейтенант. — Командир охранного батальона как раз тут.
Поправив висевший на плече автомат, я поспешил за офицером, мы прошли через несколько коридоров, потом в приемную местного представителя власти, поставленного немцами. Был он местным, украинцем, но давил своих так, что даже немцы ворчать начали.
— Герр губернатор, — прошел лейтенант в кабинет. — Посыльный от майора Шнитке. Отряд попал в засаду, большие потери…
— Я уже в курсе, лейтенант, выживших очень мало, да и то из вспомогательных подразделений…
Что хотел сказать оберст, видимо, командир батальона охранной дивизии, я не дослушал, идущий передо мной лейтенант обзавелся в спине аккуратной дырочкой и стал заваливаться вперед, открывая мне широкое поле для стрельбы. Вторую пулю я послал в местного губернатора, сделав так, чтобы он пораскинул мозгами. А потом открыл прицельный огонь по остальным. В кабинете находилось десять человек, поэтому у меня были цели, и я ни разу не промахнулся. Выпустив все пули до железки, перезарядился, прошел и сделал всем контроль, после чего снова убрал пистолет под немецкий солдатский ранец и, макая палец в лужу крови на столе — один из убитых полулежал на столешнице, щедро снабжая меня такой краской, — вывел на стене свой позывной. Только после этого я поспешил к выходу. За столом в приемной сидела секретарша, но помешать мне она не могла. Первая пуля была ее, и она лежала на столе с аккуратной дырочкой во лбу, из которой вытекло совсем немного крови.
Спустившись, я покинул здание и, запустив горячий движок мотоцикла, поехал к выезду из города. Меня так никто и не остановил, даже попытки не было, а вот на выезде я сам свернул к посту, где находилось чуть больше десятка немцев и полицаев, видимо в связи с трагедией их перевели на усиленную службу.
— Что случилось? — подскочил ко мне унтер.
— Зацепило, а мне нужно доставить послание. Забыл заправиться, бак пустой.
Унтер, уважительно поглядывая на меня, стал отдавать приказы, а я сделал вид, как будто зажимаю рану, и из ватки через ткань френча потекла кровь, пачкая мои пальцы. Унтер это заметил и послал ко мне бойца. Тот прямо сверху формы сделал повязку. К этому моменту мотоцикл был заправлен, на посту была тоже такая машина, но тяжелее и с люлькой.
Поблагодарив солдат и горестно посетовав на превратности военной службы, мол, доставлю приказ и сразу в госпиталь, сел на мотоцикл и поехал дальше. Когда окраины остались вдали, я остановился на обочине и, заглушив движок, несколько раз свистнул, потом еще. Только минут через десять кусты раздвинулись и показалась морда Смелого. Похлопав по седлу позади себя, велел ему садиться, и мы погнали дальше. Транспорт этот, конечно, для гонок был более предпочтителен, лес не лес — везде пройдет. Но все же технику пора менять, уже наверняка мои приметы сообщают, поэтому, когда мне встретился одиночный грузовик, я поднял руку, останавливая его.
— Что случилось? — выглянул из машины водитель. — Ты ранен, нужна помощь?
Взяв его на прицел автомата, я спросил:
— Что в кузове?
— Мы раненых везем, — озадаченно поднял он руки.
— Мы?
— Медик еще в кузове.
— Показывай, — велел я ему и приказал щенку: — Сторожи.
Мы прошли к заднему борту, и он откинул полог тента. Машина была грузовой, но в кузове действительно перевозили восьмерых раненых и одного фельд шера мужского пола. Похоже, они были с той дороги и это мои подопечные.
— С ранеными не воюю, — сказал я. — Опускаться до вашего уровня не хочу. Езжайте.
Отобрав у водителя карабин — я его в кабине нашел, медик был безоружен, — отправил дальше, а мы со Смелым вернулись в седло и поехали по дороге, свернув на ближайшем перекрестке. Повезло нам часа через полтора, когда мы удалились от Ровно километров на пятьдесят, благополучно миновав несколько постов, и повстречали подводу с полицаями. Я покинул седло и поднял руку, останавливая подводу.
— Смотрите, хлопцы, немец пораненный. Можа, хоча че? — сказал один из четверых полицаев.
— Да добить бедолагу, чтобы не мучился, и все дела, — лениво ответил другой, по моему приказу покидая подводу.
— Приехали, хлопцы, Красная армия вернулась. Скидывайте форму, она вам больше не пригодится, — сказал я, что вызвало эффект разорвавшейся гранаты.
Полицаи прыснули кто куда, троих я свалил короткими очередями, в одного вцепился Смелый. Когда у полицая сверкнул в руке нож, я похолодел, судорожно меняя магазин, но щенок сам справился. Извернулся и вцепился зубами в вооруженную руку. Раздались хруст костей и сдавленный вопль.
— Молодец, — похвалил я щенка и отобрал у него новую игрушку, а то он же на горло нацелился, как учили. — Кто такие и куда едете?
Полицай на мой вопрос ответил матом, пришлось пройтись по его коленям его же винтовкой, только тогда он заговорил. Их группу отправили на усиление отрядов, что ловили меня. Самое интересное, что группа из десяти полицаев охраняла фольварк чина из гестапо, то есть частное сельскохозяйственное владение. Все бы ничего, но меня заинтересовало то, что тот прилетел на собственном самолете, который стоял в фольварке. Сам чин находился в Ровно.
— Надеюсь, я вашего бывшего хозяина прихлопнул. Помнится, там был живчик в форме СС, что чуть не успел пистолет из кобуры достать, не он ли? — пробормотал я, оттаскивая тела полицаев подальше от дороги.
Подводу я брать передумал, бак у мотоцикла почти пустой, но до фермы чина из гестапо должно хватить. Стегнув лошадь по крупу, отчего она поскакала, волоча за собой пустую повозку дальше по дороге, я вернулся в седло мотоцикла и, дождавшись, когда Смелый займет место позади, поехал в фольварк.
Щенок спрыгнул из седла еще на подъезде и сопровождал дальше меня бегом, а то расселся пассажир какой, так что подъехали мы к ферме нормально, не успело стемнеть, хотя солнце почти зашло. Заглушив мотоцикл у главного домика, где стояло трое полицаев, я направился к ним:
— Что случилось, пан солдат? — обратился ко мне один из полицаев, но я короткой очередью из автомата скосил их, после чего вытащив из-за пояса гранату и выдернув чеку, бросил в открытое окно, где слышались шум и испуганная ругань. После чего прозвучал вопль, и в окно полез полицай. Короткой очередью я срезал его. Смелый рванул за дом, оттуда тоже послышались вопли, так что после взрыва гранаты я побежал следом, короткой очередью перебив телефонный провод на столбе.
В саду было еще двое полицаев, с которыми во зился Смелый, кусая то одного, то другого, причем он так их затерроризировал, что они пошевелиться боялись, только скулили от укусов. Двумя очередями опустошив магазин, я перезарядился и, свистнув щенка, пошел обыскивать остальные дома и пристройки, сторожась и проверяясь. Однако сведения оказались верными, в фольварке осталось шесть полицаев охраны, управляющий и агроном, оба из Германии, а также шесть рабочих, это уже местные.